Книга Сладкое королевство - Лиз Филдинг

— Моя супруга, — признался Дэвидсон.

— Я так и думал. Насколько я понимаю, вы сейчас в полугодовом отпуске. Она работает не покладая рук, выясняет подробности трудового законодательства Саминдеры, а вы тут играетесь с наклейками на горшки с медом.

— Она — моя бывшая жена. Мы расстались. — Взгляд, брошенный им на Мей, выдал его с головой. — Официально мы разводимся в конце января.

— Право, жаль, — сказал Адам. — Эмму очень ценят в нашей организации.

— Такие вещи случаются.

Это верно. Но слишком поздно для того, чтобы спасти Мей, подумал он. У них что, роман? Или она бережет себя для будущего мужа? Или он отложил объяснения до того времени, когда будет свободен? Лучше пусть узнает сразу.

— Мей еще не сообщила вам радостную новость? — спросил он.

— Адам…

— Мы собираемся пожениться в конце месяца, — продолжал он, как будто не слыша ее.

Выражение лица Джереми все сказало без слов. Мей вмешалась прежде, чем он сумел найти подходящие слова:

— Я не могу решить, какой из этих эскизов лучше. Как ты думаешь, Адам?

Он демонстративно подождал, пока Дэвидсон посторонится, потом оперся рукой о стол и наклонился к рисункам так, что Дэвидсон видел только его спину.

Это были приятные цветочные мотивы с замысловато выведенной надписью: «Мед от Колридж-Хаус». Как раз то, что нужно для торговли на улице или рынке.

— Ты ведь делаешь и домашние сладости? — спросил он и достал с полки набросок прейскуранта, явно распечатанный с компьютера, как и брошюрка. — Это вся твоя печатная продукция?

Она кивнула, и он положил листок и брошюру рядом с эскизами:

— Эти рисунки и даже надписи на них не решают свою задачу. В них ничто не поражает глаз. А Колридж-Хаус — это бренд, Мей. Тебе нужен профессионал для этой работы.

— Джереми…

— У тебя в спальне весит вполне приличная акварель с изображением Колридж-Хаус. Сельский дом и ностальгический пейзаж будут прекрасно смотреться на наклейках, на прейскуранте и на твоей брошюре.

Она посмотрела на него и слегка нахмурилась.

— Просто мне сейчас пришло в голову. — Он коснулся ее плеча, коротко кивнул Дэвидсону и, уже выходя, повторил: — Я позвоню тебе позже.

Он застал Робби на кухне. Она готовила еду для явно рассерженной Ненси. Поборов искушение взять у нее ребенка — весь смысл состоял в том, чтобы предоставить девочку заботам Мей или ее прислуги, — он достал из кармана визитную карточку и положил на стол:

— Тут есть мой мобильный телефон. Если я вдруг срочно понадоблюсь…

— Положите на полку, пожалуйста.

Он положил карточку на полку, среди писем, открыток, других визитных карточек. Эдакий домашний архив, которому не было места в хромированной кухне его квартиры.

— У вас ничего нет, кроме этой сумки? — спросила Робби.

— Боюсь, что нет. Думаю, вам понадобится гораздо больше разных вещей.

— Вы правильно думаете.

— Купите все, что вам нужно. Или, еще лучше, составьте список, и я позабочусь о доставке. Мей зачитает мне список, когда я буду звонить ей по поводу приготовлений к свадьбе.

Робби ничего не сказала Мей, когда та, проводив Джереми Дэвидсона, вернулась на кухню. Просто передала ей девочку и бутылочку с едой, а сама занялась приготовлением салата.

— Покажи мне, что надо делать, — попросила Мей и ногой пододвинула к себе стул.

— Вы научитесь, так же как научилась я, когда ваш дедушка привез вас домой. Вам было тогда не больше месяца от роду.

— Робби…

— Поднесете соску к губам девочки. Она сама сделает все остальное. Просто приподнимайте дно бутылочки так, чтобы ей было проще сосать.

Робби вновь занялась салатом. Мей положила головку малышки на изгиб локтя и поднесла соску к ее губам. Та немедленно принялась жадно сосать. Мей некоторое время наблюдала за ней, потом, не выдержав столь долгого молчания Робби, спросила:

— Ты на меня сердишься, Робби?

— Сержусь на вас? Почему я должна сердиться?

— Ты на кого-то сердишься.

— Я сержусь на этого глупого упрямца, вашего деда. Просто потому, что ваша мать не стала его слушать, не стала жить так, как хотел он…

— Ты имеешь в виду завещание?

— Ну конечно. Как он мог поставить вас в такое положение?

Мей вздохнула с облегчением. Она ожидала тирады по поводу данных и нарушенных обещаний. Что замуж выходят по любви, а не по расчету. Школьная влюбленность значения не имела.

— Завещание было составлено не из-за мамы, Робби, — сказала Мей. — Это старая история. Традиция.

— Тоже мне, традиция! Не верю я, что он мог вам сделать такое.

— Он и не сделал. То есть сделал не нарочно. Он думал, что я выйду замуж за Майкла. Если бы он знал…

— А кто вообще что знает? — спросила Робби. — Если бы я знала, что мой муж умрет в двадцать шесть лет от сердечного приступа, я бы не говорила, что нечего заводить ребенка, пока не заведешь свой дом, пока все не станет так, как я хотела. — Ее глаза наполнились слезами. — Жизнь всегда не такая, как хочешь, Мей. Ни в чем нельзя быть уверенной. Это так жестоко! — Она смахнула слезы рукавом. — Вы столько лет ухаживали за ним, а могли бы вместо этого выйти замуж, завести семью.

— Довольно, Робби, довольно. Все будет хорошо, — сказала Мей. Ей хотелось подойти к старой экономке, приласкать ее, утешить, но она боялась потревожить Ненси, которая уснула, доверчиво положив голову ей на плечо.

— Только потому, что Адам Вейвелл проходил мимо как раз тогда, когда был вам нужен.

— Он не проходил мимо. Он пришел просить меня помочь ему. Это взаимовыгодный расчет.

— А если бы вы не оказались ему нужны? Что бы вы тогда сделали?

— Ну-у, — протянула Мей, — я бы села и составила список всех знакомых неженатых мужчин. И на первое место поставила бы Джеда Аткинса.

— Джед! — фыркнула Робби. — И то лучше, чем Адам Вейвелл. Ему под семьдесят, но он еще о-го-го. И у него нет ребенка.

— Но масса родственников, которые ждали бы, что их пригласят в гости на Рождество. Где бы мы взяли такую большую индейку?

Робби ухмыльнулась, и обе они рассмеялись. Но вдруг смех экономки оборвался, и она сказала:

— Не отдавайтесь ему, Мей. Это просто кусок бумаги.

— Я знаю.

— Знаете? — переспросила Робби, с тревогой глядя на Мей. — Этот поцелуй…

— Он поцеловал меня, чтобы скрепить наш договор. Это ничего не значит.

— Для него.

— И для меня, — сказала она, крепко сжимая губы, чтобы они не дрожали, забыли стремление, пробужденное его прикосновением.