Книга Кумите - Ирина Лобусова

Ехать было легко, но долгая дорога к Дворцу спорта показалась Юрию бесконечной. Подъезжая, он увидел, что на стоянке находится слишком много машин. Непривычно много было и возле самого входа. А потом он увидел то, что ударило его словно током — у входа во Дворец спорта стояли две самые страшные в мире машины: милиции и скорой.

Сергеев быстро выскочил, успев только выдернуть ключ зажигания и кое-как захлопнуть дверь. Не различая дороги, бросился в толпу. Сбоку его подхватили чьи-то руки. Спортсмены, с которыми он тренировался вместе у Валерия Николаевича, стояли возле самого входа, который был перекрыт и оцеплен милицией. На крыльце, во дворе, на всем протяжении стоянки и дальше стояли группки людей: начиная от маленьких детей, которых, очевидно, прямо с тренировки вывели на улицу в спортивных тренировочных костюмах, и заканчивая уборщицами и официантками из бара.

— Куда так спешишь? — на Юрия смотрел Виталик, его друг.

— На тренировку. Уже опаздываю.

— Ну, туда ты попадешь не скоро.

— Что-то произошло? Почему милиция не пускает внутрь?

— Ты ничего не знаешь?

— Я же только приехал!

— Тренера нашли в кабинете мертвым. Говорят, сердечный приступ. Случилось это вроде вчера вечером, после занятий. Вызвали скорую и милицию. Ведется следствие.

Сергеев почувствовал, что земля уходит прямо из-под его ног, и мир, расплываясь в круги, исчезает из пределов его зрения. Все кружится и плывет, лица заволакивает какой-то туман, и во всем теле — тяжесть и боль, словно он дрался, не прекращая, целых двадцать четыре часа, словно выдержал самый тяжелый за всю свою жизнь бой.

«Только сегодня, после боя, впервые я понял, насколько мне дорога твоя жизнь. Для каждого настоящего учителя дороги его дети, а ты являешься немного моим ребенком». Слова из записки жгли раскаленным железом. Юрию захотелось кричать. Это неправда, это ложь, он не мог умереть, этот человек, для которого он немножко был сыном.

Они провели вместе пятнадцать лет, пятнадцать долгих лет, которые сделали его совсем другим человеком. Для него слова тренера были важнее всего — и одобрение, и упреки, это был единственный человек, с мнением которого Сергеев считался. «Если мы с тобой вдруг не увидимся, никому в клубе не говори…», «твой тренер и, надеюсь, все еще друг…»

Господи… Молча, с опущенной головой, не замечая вокруг ни машин, ни домов, ни людей, Юрий стоял возле входа во Дворец спорта, а по его щекам катились первые, неожиданные, а потому такие тяжелые слезы. Обернувшись, он встретился с глазами Виталика.

— Тяжело? И мне тяжело. Я сам, как узнал, меня словно обухом по голове ударили. Ему же всего сорок. Он молодой.

— Как это произошло? — Голос Сергеева все еще был хриплым, и он подумал о том, что никто не узнает, как тяжело ему держать себя в руках.

— Известно еще мало, но предположительно было вот как. Вчера вечером у малышей была вечерняя тренировка, ты же знаешь, он вел детские группы. Тренировка закончилась в шесть часов. После нее он поднялся в свой кабинет. Его никто не видел — уборщица уже ушла, а кроме его группы больше никого не было. У бара и дискотеки — другие входы. Ну, а утром пришла уборщица и нашла его в кабинете на полу. Уже мертвым. Позвала охранника, который позвонил на мобильник Масловскому. Тот вызвал милицию и скорую. Из здания всех выгнали. Теперь ждем, что будет дальше.

— Разве он когда-нибудь жаловался на сердце?

— Никто из народа не помнит. Но знаешь, возраст — всякое может быть.

— В сорок лет?! Без болезни?!

— Смертельные инфаркты случаются и в двадцать.

— Ты не слышал, когда наступила смерть? В котором часу?

— Официального заключения еще нет. По слухам, в 7 часов вечера.

Так… Сергеев постарался, чтобы лицо не выдало охватившие его эмоции. В семь часов вечера тренер умер, а в девять тридцать вечера, в этот же день — воскрес и приехал к нему домой.

— Тело уже увезли?

— Около часа назад.

— Ты здесь давно?

— С половины восьмого. Пришел на тренировку.

— И все торчишь на улице?

— Во Дворец уже никого не пускали.

— Мне сказали, что ты вчера звонил.

— Да. Мобильник твой был отключен. Хотел узнать, пойдешь ли ты на похороны Качалова. А теперь тут такое дело… Может, их и похоронят вместе. Хотя они в последнее время грызлись, как кошка с собакой. Друг друга терпеть не могли.

— А что Масловский?

— Суетится. Бегает, ахает и охает. Такую бурную деятельность развел — противно смотреть. Всем позвонил, во все газеты сообщил, договорился насчет похорон, скорой заплатил. Теперь договаривается с милицией.

— Жене тренера позвонили?

— Ей сообщил Масловский. Я слышал, как он это сказал.

Смутное подозрение превратилось в уверенность. Если муж не возвращается домой ночевать, а любящая жена точно знает, что вечером он должен быть на работе, а никак не в другом месте, она может поступить двумя способами. Первый: взять такси и поехать на работу его разыскивать. Второй: ждать дома. Второй способ используют в двух случаях: если муж безразличен или, к примеру, если женщина точно знает, что ее муж уже мертв.

Из дверей Дворца спорта выходил Масловский под ручку с ментом в форме полковника. Оба пошли к милицейской машине и там стали весьма любезно раскланиваться. Стараясь, чтобы это было не очень заметно и не сильно бросалось в глаза, Юрий максимально переместился к милицейской машине. До него донеслись обрывки фраз:

— Жаль. Очень жаль, что так получилось, — сказал Масловский.

— Что же делать. В жизни каждого могут случиться несчастные случаи, — ответил полковник.

— Да. Именно так. Несчастный случай. Значит, это и покажет вскрытие?

— Думаю, только это.

— Долго будет длиться дело?

— Да оно уже фактически закрыто, нужно дождаться только заключения экспертизы, тогда все станет ясно.

— Когда заключение покажет, что смерть наступила в результате несчастного случая.

— Именно так.

После этого Масловский почему-то вздохнул, а толстое, мясистое лицо полковника расплылось в сплошной солнечный блин.

— Значит, договорились. Огромный привет Фариду Аркадьевичу, — продолжал расплываться полковник, чуть ли не клянясь Масловскому.

— Спасибо, что приехали именно вы. Для вас это такие хлопоты.

— Ну что вы, что вы, Евгений Леонидович! Ради вас…

— Завтра после обеда я вам позвоню. Надеюсь, уже будут результаты вскрытия.

— Если вдруг что, я их специально потороплю.

— Тогда будет считать, что дело почти закрыто. Спасибо за труды.