Книга Первый Зверь - Елена Синякова

Оно было результатом пота, крови, лишений и крепости духа.

Каждая эта каменная выпирающая мышца, каждая тугая вена, которую было видно под кожей, могли рассказать многое о тяготах жизни и том, какой непростой и опасной была его жизнь, создав в итоге того, кто теперь был передо мной.

Погрузившись в свои мысли, я не сразу заметила, что монстр улыбается, глядя на меня в пол-оборота, даже если продолжал сидеть у печи на корточках.

— Что? — буркнула я, отчего-то смутившись, когда он улыбнулся еще шире, поворачиваясь теперь ко мне всем корпусом:

— Ты смотришь на меня.

И кажется, что в этом могло быть такого удивительного?

Но монстр был счастлив, а я сконфуженно пыталась придумать оправдание своему поступку, понимая, что на самом деле этим и занималась!

Не придумав ничего лучше, я демонстративно легла на спину, повернув голову в противоположную от него сторону и уставившись на стену.

— Смотри. Мне нравится это.

Хотелось фыркнуть, но я сдержалась, подумав, что и это будет слишком для него, буквально кожей чувствуя, что теперь на меня смотрит он.

— Не смотри на меня! — наконец не выдержала я этого напряжения, потому что любой его взгляд вел к непоправимым последствиям, которых я хотела меньше всего.

— Почему? Ты красивая и я хочу смотреть.

Я скрипнула зубами, поворачивая голову в его сторону лишь на долю секунды, чтобы встретиться с его горячим взглядом, проговорив мрачно и максимально откровенно, как это делал он:

— Потому что не хочу быть снова изнасилованной!

Нет, монстр не отвел взгляда от меня, но нахмурился и напрягся всем телом, словно прислушивался сам к себе в попытках понять, на что он способен в эту минуту.

А мне не нужно было даже прислушиваться! Достаточно было просто посмотреть и увидеть, что он был, как всегда, возбужден и крайне напряжен, словно это было его обычным состоянием, как дыхание или сон!

— Тебе нужно поесть, — хрипло отозвался монстр, поднимаясь на ноги, и потянувшись к котелку, где готовилось что-то очень вкусное, наваристое и мясное, насильно отводя взгляд от меня, даже если я видела по его телу, что желание не отпускало его так просто, как он пытался показать сейчас.- Я не умею готовить, но видел, что люди делают именно так…

— Я не голодна!

Он обернулся слишком резко, чтобы я успела скрыть, как вздрогнула, смерив меня недовольным взглядом, где все еще плясал огонь его звериных инстинктов, что теперь подогревались наступающей волной ярости.

— Ты хочешь есть!

— НЕ ХОЧУ!

Монстр клацнул зубами, сжав кулаки так сильно, что тугие вены проступили под кожей еще сильнее.

— Я знаю все, что ты чувствуешь, девочка. И ты ХОЧЕШЬ!

Рычащие нотки в его хриплом голосе отдавали большой бедой, когда я порывисто села на лежанке, уже предполагая нападение и видя, как полыхнул его зрачок, словно я только что кинула горсть раскаленных углей в пожар, помогая ему разгореться еще сильнее.

Мне было достаточно просто дышать и моргать, чтобы он возбудился, что уж говорить о том, когда я начинала двигаться, привлекая его бешенный взгляд сильнее.

Но меня уже было не остановить, когда я поднялась на нетвердые ноги хоть и медленно, но уверенно, глядя только в эти огненные глаза и кивая в сторону недавно обнаруженной двери:

— И я хочу отныне жить там!

Брови монстра сошлись на переносице так, что хотелось тяжело сглотнуть и прилежно сесть на лежанку снова, сделав вид, что я ничего не говорила.

Но было поздно отступать.

— Ты издеваешься?! — прорычал монстр, делая шаг настолько резкий и быстрый, что я в страхе отшатнулась, а он оказался рядом, нависая опасно надо мной, и грозясь спалить одной только близостью, потому что жар, который пошел от его тела, был просто невыносим. — Пока я пытался устроить наш быт здесь, ты решила жить в этом чертовом могильнике, где охотники складировали свою добычу, а затем разделывали ее?!

Я тяжело сглотнула, теперь понимая откуда был этот жуткий тошнотворный запах, который не смог выветриться даже несмотря на дыру в крыше.

— Да! Именно так я и решила!

Он зарычал настолько низко, что вибрация прошла по полу, касаясь моих ступней и заставляя снова отшатнуться еще на один постыдный шаг назад, когда он приблизился еще больше, не оставляя мне никаких путей для отступления и спасения, и заставляя выступить холодный пот по всему телу, потому что теперь лежанка была прямо за мной, а он впереди.

Я снова была в ловушке!

Западне, где он был самым страшным из всех существующих хищников, а я уже познала, что значит быть его жертвой!

— Перестань, черт побери, меня так откровенно бояться!

— Перестань хотя бы рычать, чтобы я не пугалась тебя! — закричала я, стискивая кулаки и видя, как раздуваются от ярости и желания ноздри монстра, но стоя твердо на одном месте, и не собираясь отступать ни на шаг назад.

Он снова зарычал, оскалившись и как-то весь собираясь, словно для прыжка, когда я быстро рявкнула, стараясь хотя бы казаться смелой, даже если колени дрожали от осознания того, что если он прыгнет на меня сейчас, то все закончится новым насилием:

— Ты говоришь, что я — твоя жена, но ведешь себя так, словно я бесправная рабыня для одного лишь удовлетворения!!!

— Это не так!

— Так! Потому что ты злишься и нападешь каждый раз, как только я пытаюсь сказать то, что идет против твоих слов! Ты не понимаешь и не хочешь воспринимать, что я не игрушка в постели, а человек, который может не хотеть того, что хочешь ты!!!

Он моргнул пару раз, словно был удивлен услышанным, но вдруг отступил на шаг.

Он снова боролся с собой и собственными инстинктами, которые призывали всегда и во всем быть первым, не обращая внимания ни на кого другого.

Я не ожидала, что он заговорит.

Что даже просто сможет сделать это в водовороте своих огненных эмоций, которые всегда обжигали и взметались ввысь пламенем за долю секунды.

— Я всегда жил один. Мне никто никогда не противился.

— Тогда или опусти меня и продолжай жить, как жил всегда. Или учись быть человеком!

Кажется, это прозвучало грубо и жестко с моей стороны, но разве можно было по-другому с тем, кто всегда сам действовал и говорил только напрямую?

И, затаив дыхание, я наблюдала все эти изменения в нем, понимая, что монстр был словно открытая книга — хоть и злобный, пусть резкий и нетерпимый, но он не лгал и не пытался казаться лучше. Наверное, просто не умел этого делать, подобно людям, что пускали лесть или ложь в действие, когда не могли добиться своего с помощью правды.

И я уважала его за это.