Книга На что способна умница - Салли Николс

Хампстедские суфражистки собрались на автобусной остановке у церкви и вместе доехали до центра, держа под мышками свернутые плакаты и демонстрируя приколотые к груди розетки. Присоединившись к толпе зрителей, они ждали, когда подоспеют остальные их соратницы. Такого многолюдного сборища ни Тедди, ни Ивлин еще никогда не видели, причем Ивлин — даже на снимках. Ее изумил размах происходящего. Собралось несколько сотен женщин, а может, даже несколько тысяч. И мужчин. Казалось, сюда явились все суфражистские общества Лондона.

Женщины, побывавшие в тюрьме, сбились вместе, рядом держался почетный караул. Ивлин подумалось, как странно устроен мир. Леди, которую содержали в тюрьме, у них в семье считали опасной, недостойной называться женщиной. Но здесь, по крайней мере для ее единомышленниц, она была героиней. Ивлин осознала, что в ее голове уживаются два мировоззрения: милой девушки из Хампстеда, которая хочет, чтобы к ней относились с уважением, и мятежницы, стремящейся пошатнуть мировые устои. Можно ли быть такой разной одновременно, задалась она вопросом, а потом еще одним: а разве все остальные не такие? Найдется ли в мире хоть один человек, в котором нет сомнений? И если да, какие чувства он внушает — восхищение или опасения? Когда они наконец двинулись в путь, эти мысли по-прежнему вертелись у нее в голове.

Она ожидала, что Тедди принесет неприятности, но он, словно наглядная иллюстрация к ее размышлениям, был сама любезность и обаяние, шагая рядом с милой мисс Плом — социалисткой и школьной директрисой.

— По-моему, это совершенно несправедливо, — рассуждала она, — что у одних людей есть все, а у других — ничего. Если бы первых из них удалось уговорить поделиться, весь мир стал бы гораздо лучше, не правда ли?

— Еще бы! — воодушевленно откликнулся Тедди. — Эти мерзавцы аристократы, которые купаются в шампанском! Отвратительная компания. На гильотину их всех — вот что я вам скажу!

Ивлин придвинулась ближе и взяла его под руку.

— Что за игру ты затеял? — прошептала она.

Он пошевелил бровями.

— Видишь ли, — начал он, — я считаю, что нам здесь быть не следует, но ты иного мнения, так что я здесь. И раз уж мы здесь, неужели нельзя хоть немного развлечься? Не оглядывайся сразу, но некая особа весьма своеобразной внешности пытается привлечь твое внимание.

Какая-то девочка, шедшая за хампстедскими женщинами, махала Ивлин рукой. Ивлин уже гадала, почему она кажется ей смутно знакомой, когда девочка подбежала к ней.

— Привет! — воскликнула она. Ивлин недоуменно смотрела на нее. — Вы меня не помните? — спросила девочка. — Я продала вам номер «Голосов женщинам», а потом какой-то негодяй швырнул в вас каштаном — ну, вспомнили теперь? И вот вы здесь!

— А-а! — воскликнула Ивлин. — Да, конечно…

— Я Мэй, — сказала девочка.

Ивлин назвала свое имя и представила Тедди, который энергично пожал Мэй руку. Свежий воздух, толпы вокруг и пение, по-видимому, взбодрили его.

— Прекрасный день для толики преступного насилия, правда? — сказал он.

— Ну уж нет, никакого насилия нам не нужно… — начала Мэй, но Тедди рассмеялся, поцеловал ей руку и заявил, что ничего другого и не ожидал.

Ивлин наблюдала за девочкой и думала, много ли насчитывается таких, как она. Неужели у нее есть тайная жизнь? Ивлин представить себе этого не могла.

— Чудесно, правда? — щебетала Мэй. — Чувствуешь себя такой… живой! Вам не жаль девушек, у которых нет в жизни никакой цели?

На этот раз Ивлин не нашлась с ответом. Сколько она помнила себя, ее жизнь была чередой битв и разочарований. Стоит ли благодарить судьбу за это?

— В нашей школе, — продолжала Мэй, — девчонки хотят только одного — выйти замуж и завести детей. Но кому нужны младенцы, когда можно сражаться на священной войне?

На плакате за ее спиной Жанна д’Арк яростно потрясала факелом, словно уже знала, что ей уготовано мученичество. Но если кто и не выглядел мученицей на священной войне, так это Мэй с ее длинными волосами, перехваченными синей лентой, и худенькой кроличьей мордочкой. Однако она, судя по всему, твердо верила в то, что говорила. Ивлин захотелось уверовать во что-нибудь так же страстно. Она огляделась по сторонам, посмотрела на сотни собравшихся женщин. Какой-то мальчишка на углу улицы завопил:

— Домой проваливайте, нянчиться с детьми!

— А ты что, сбежал от своей няньки? — парировала мисс Плом, и суфражистки покатились со смеху.

Мэй переглянулась с Ивлин и усмехнулась.

— Разве это не прекрасно — принадлежать к чему-нибудь?

«Принадлежать». Ивлин сомневалась, что она когда-либо принадлежала хоть к чему-нибудь. Разве что к семье и Англии — в отвлеченном смысле. И конечно, Тедди. Если вообще можно принадлежать человеку. А принадлежит ли она к суфражисткам? Хочет ли этого? Пожалуй, да. Неплохо было бы стать такой же пылкой, как Мэй, или жизнерадостной, как мисс Плом. Ивлин не могла припомнить, чтобы когда-нибудь воспринимала хоть что-то с таким же энтузиазмом, с каким Мэй относилась к суфражизму. Для нее это была битва за право… за право на существование, а не просто крестовый поход. И не приятное развлечение. Либо ты борешься, либо медленно умираешь от удушья в респектабельном Хампстеде.

— О да, — ответила ей Ивлин. — Замечательно.

И она поспешила вперед, догонять Тедди. Он оставил в покое мисс Плом и принялся поддразнивать мисс Кольер, которая старательно посвящала его в тонкости вегетарианства.

— Понимаю, это звучит несколько эксцентрично, — говорила она, — но я в самом деле чувствую себя удивительно здоровой. А как же! Ведь с тех пор, как я отказалась от мяса, у меня не было ни единого приступа разлития желчи, и несварения полностью прекратились. И мисс Фицпатрик говорит то же самое — ведь правда же, мисс Фицпатрик?

— Истинно так, — ответила ее соседка. — Раньше я каждую зиму, как по часам, подхватывала простуду. А теперь — ни разу!

— Боже! — воскликнул Тедди. — Но подумайте только о незадачливых врачах. Ведь если все станут вегетарианцами, врачи останутся вообще без работы. И что тогда станет с бедолагами?

Ивлин подошла к нему и обняла за талию.

— Как тебе не стыдно! — зашептала она ему на ухо, и он ответил ей сокрушительно невинным взглядом.

Мисс Кольер вскинула голову и запела:

— Поднимайтесь, женщины, будет долгим бой.

Мисс Фицпатрик обрадованно подхватила:

— Поднимайтесь, тысячи, с песней боевой.

Право — наша власть, нам силу придает.

За наше право — марш вперед!

Ивлин впервые слышала эту песню, но припев, конечно, знала и присоединилась к общему хору. Даже Тедди махнул рукой на приличия и запел вместе со всеми:

— Слава, слава, аллилуйя! Слава, слава, аллилуйя!