Книга Искусство сторителлинга. Как создавать истории, которые попадут в самое сердце аудитории - Кармин Галло
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
У каждого из нас есть своя платформа для сторителлинга, холст, на котором можно создать свою картину.
Платформа Опры, возможно, больше вашей, но все мы начинаем с чистого листа, на котором пишем свою историю. Если вы писатель, то таким холстом может быть ваш блог. Если вы родитель, возможно, вы предложите свою кандидатуру на роль председателя родительского комитета и используете эту сферу как свой холст. Если вы владеете бизнесом, то ваша сцена – продажи. Платформы бывают самых разных форм и размеров, но все они предоставляют вам сцену, с которой вы можете делиться своей историей.
«Кем бы вы ни были, это ваша платформа, ваша сцена, ваш круг влияния. Это ваше ток-шоу, и именно в нем кроется ваша сила» [6], – говорит Уинфри.
Как рассказчица Опра использует классическую нарративную технику, чтобы вдохновлять свою аудиторию. Начать со скромной завязки, чтобы помочь зрителю увидеть в истории самого себя и превратить это переживание в урок. Ей удается пройти все три этапа меньше чем за две минуты. Например, она это сделала, когда принимала первую гуманитарную премию имени Боба Хоупа во время вручений «Эмми» в 2003 году:
«Меня растил отец, владелец парикмахерской в Нэшвилле. Кстати, я никак не могу уговорить его уйти на пенсию. Каждый праздник все случайные прохожие клянчили, чтобы он бесплатно постриг их, и просили у него денег. В итоге эти люди неизменно оказывались за нашим праздничным столом. Я потом спрашивала отца: «Папа, почему мы не можем просто пригласить в гости к рождественскому ужину нормальных людей?» Отец отвечал: «Они и есть нормальные люди. Они хотят того же, чего хочешь ты». «Чего же?» – удивлялась я. И он пояснял: «Чтобы их накормили». В то время я думала, что он говорит только об ужине, но впоследствии поняла, насколько глубокий смысл был в его словах. Ведь все мы – нормальные люди, которые хотят одного и того же. Все мы просто хотим знать, что имеем значение» [7].
Классическая повествовательная структура требует, чтобы нарратив начинался с факта, события или действия. История, рассказанная Опрой, начинается с события ее жизни: разговора о рождественском ужине. Второй характерный признак классического нарратива – трансформация, герой претерпевает перемены, преображение. Преображение Опры произошло, когда ее отец объяснил, почему приглашает на рождественский ужин бездомных. Третий и заключительный этап – когда герой усваивает урок, в конечном счете приводящий его к лучшей жизни.
Опра умело создает связь с аудиторией и внушает зрителям ощущение, что они способны осуществить такую же трансформацию.
«Секрет успеха этой программы на протяжении всех 25 лет заключается в том, что люди могут увидеть себя во мне. Люди во всем мире могут увидеть себя во мне» [8], – однажды сказала Опра стэндфордским студентам.
У Дж. К. Роулинг, автора серии книг о Гарри Поттере, много общего с Опрой. Обе женщины пережили мучительную нищету. Обе следовали своей страсти. Обе стали миллиардершами. Обе приняли решение переписать свою жизненную историю и использовали пережитые трудности как рычаг. Они следовали классической нарративной структуре, чтобы вдохновлять свою аудиторию.
В ныне ставшей знаменитой приветственной речи для выпускников Гарварда Роулинг использовала структуру повествования из трех частей:
1) событие-триггер;
2) трансформация;
3) жизненный урок [9].
Через семь лет после окончания колледжа Джоан пережила «эпическую» неудачу:
«Редкостно недолгий брак распался, и я осталась безработной матерью-одиночкой, бедной настолько, насколько это возможно в современной Британии. Разве что не бездомной. Страхи, которые испытывали за меня мои родители, и мои собственные опасения сбылись все как один. По всем обычным стандартам я была самой большой неудачницей из всех своих знакомых».
Роулинг обнаруживает преимущества неудачи:
«Неудача означала избавление от несущественного. Я перестала притворяться перед собой, что являюсь кем-то иным, нежели есть на самом деле. И начала направлять всю свою энергию на завершение единственной работы, которая была для меня важна, – написание «Гарри Поттера». Если бы мне повезло в чем-то ином, возможно, мне не хватило бы решимости добиваться успеха в той сфере деятельности, в которой, как я верила, мне было самое место. Так «самое дно» стало прочным фундаментом, на котором я заново построила свою жизнь… Неудача позволила мне узнать о себе такие вещи, которых я не смогла бы узнать никаким иным способом».
«Возможно, вы никогда не потерпите неудачу такого масштаба, как та, которую пережила я, но некоторые провалы в жизни неизбежны. Жизнь без неудач невозможна – разве что вы живете настолько опасливо, что с тем же успехом можно и не жить вовсе. В таком случае вы неудачники по определению. Осознание того, что неудачи сделали вас мудрее и сильнее, означает, что с этих пор и впредь вы уверены в своей способности выжить. Вы не будете по-настоящему уверены в себе или своих отношениях, пока то и другое не будет испытано на прочность невзгодами. Такое знание – истинный подарок».
Самые вдохновляющие рассказчики согласуют свою личность и жизненную цель, создавая свою персональную легенду. Подчеркивая свою борьбу с трудностями в нарративе из трех частей, они вдохновляют нас трудиться упорнее, стремиться выше или просто жить лучше. Мы видим себя в их борьбе. Мы сочувствуем их уязвимости. Мы аплодируем их успехам, потому что они несут нам надежду. Если они могут преодолеть препятствия, то сможем и мы.
Кофейный король вливает душу в свой бизнес
Чем меньше вдохновляют твои истоки, тем больше вероятность, что ты воспользуешься воображением и будешь изобретать миры, в которых все кажется возможным.
Одним холодным январским днем 1961 года Фред Шульц получил производственную травму – перелом голеностопа, – занимаясь доставкой детских подгузников. Он терпеть не мог эту работу, но лишиться ее было еще хуже, после этого все покатилось под откос. Сыну Фреда, Говарду, было тогда семь лет, и он отчетливо помнит тот случай:
«Эта картина – отец, ссутулившийся на семейном диване, с ногой в гипсе, не способный работать и зарабатывать деньги, раздавленный миром, – до сих пор горит в моем сознании» [1].
У Фреда Шульца и его семьи не было других источников дохода, не было медицинской страховки, не было страховки от несчастных случаев на производстве – вообще ничего такого, на что можно было бы опереться. Но уже в столь юном возрасте его сын, деливший с родителями трудности жизни в бруклинских трущобах, вынес из этого опыта урок, сфокусировавший его ценности и устремления:
