Книга Найденыш с погибшей «Цинтии» - Жюль Верн

Именно так доктор представлял себе завершение пари, и это заранее выводило его из равновесия. Тогда он бывал особенно безжалостен при игре в вист и ни в чем не давал спуску своим незадачливым партнерам.

Время шло, и настал наконец час, когда нужно было предстать пред лицом беспристрастного арбитра — профессора Гохштедта.

Доктор Швариенкрона пошел на это с открытой душой. Едва только Кайса оставила его наедине с обоими друзьями, он признался им, что его поиски не увенчались успехом, тайну происхождения Эрика раскрыть не удалось, и доктор со всей искренностью должен был признать, что едва ли возможно пролить свет на эту таинственную историю.

— Однако,— продолжал он,— я погрешил бы против собственной совести, если бы не заявил открыто, что ни в коей мере не считаю пари проигранным. Правда, мне не удалось найти семью Эрика, но те сведения, которые я сумел собрать, скорее подтверждают мои предположения, чем опровергают их. «Цинтия» несомненно была английским судном. В реестрах Ллойда под таким названием значится не менее семнадцати британских кораблей. Относительно этнических особенностей мальчика я могу еще раз подтвердить, что его кельтская внешность не подлежит сомнению. Моя гипотеза о национальности Эрика выдерживает проверку фактами и в том, что он ирландец, я убежден сейчас еще больше, чем раньше. Разумеется, я не в состоянии представить вам его семью, поскольку она либо погибла, либо предпочитает по каким-то причинам остаться в неизвестности. Вот, дорогой Гохштедт, все, что я хотел вам сказать. Судите теперь сами, не должен ли Квинтилиан нашего друга Бредежора на законном основании перейти в мою библиотеку!

Адвокат при этих словах, которые, казалось, вызвали в нем неудержимое желание засмеяться, откинулся в кресле и в знак протеста только развел руками. А затем, желая узнать, как профессор Гохштедт выйдет из положения, он устремил на него свои живые блестящие глазки.

Однако профессор Гохштедт, против всякого ожидания, не обнаружил никакой растерянности. В подобных случаях профессор превосходно умел рассматривать вопрос поочередно с разных точек зрения, плавая в туманных предположениях, как рыба в воде. И в тот вечер он оказался на высоте положения.

— Несомненно,— мягко начал он свою речь, покачивая головой,— тот факт, что семнадцать английских кораблей известны под именем «Цинтия»,— серьезное доказательство в пользу мнения, высказанного нашим уважаемым другом. Это доказательство, сопоставленное с этническими особенностями объекта, весьма весомо, и я не колеблясь заявляю, что оно мне кажется достаточно убедительным. Более того, я даже в состоянии признать, что, если бы мне нужно было высказать свое личное мнение по поводу национальности Эрика, то оно сводилось бы к следующему: все доводы в пользу его ирландского происхождения! Но одно дело предположение, а другое дело — доказательство; и если мне будет позволено изложить свое собственное суждение по этому вопросу, то я счел бы себя вправе заявить, что для решения вышеупомянутого пари потребовались бы более веские аргументы. Несмотря на то, что многие предпосылки действительно говорят в пользу мнения Швариенкроны, Бредежор в любую минуту может их отклонить из-за отсутствия неопровержимых фактов. Поэтому у меня нет достаточных оснований объявить, что Квинтилиан выигран доктором, равно как нет и достаточно веских доводов признать, что Плиний им проигран. Поскольку вопрос остается открытым, я полагаю, пари следует отложить еще на один год, что было бы в данном случае наилучшим выходом из положения.

Подобно всякому компромиссному приговору, решение профессора Гохштедта не удовлетворило ни ту, ни другую сторону. Доктор скорчил такую гримасу, что она была красноречивее всякого ответа. А Бредежор, вскочив на ноги, воскликнул:

— Великолепно, дорогой Гохштедт, только не спешите с заключением!… Поскольку Швариенкрона не в состоянии привести неопровержимых доказательств в свою пользу, вы не можете присудить ему выигрыш, как бы ни казались вам убедительны его аргументы. А что бы вы сказали, если бы я сейчас, здесь же, не сходя с места, доказал, что «Цинтия» вовсе не была английским судном?

— Что бы я сказал? — повторил профессор, озадаченный столь внезапной атакой.— Ей-богу, не знаю… Я бы подумал, рассмотрел бы вопрос с разных точек зрения, я бы…

— Рассматривайте сколько вам угодно! — прервал его адвокат, доставая левой рукой бумажник из внутреннего кармана сюртука. В бумажнике оказался конверт канареечного цвета, по самому виду которого можно было безошибочно определить его американское происхождение.

— Вот документ, который вы не сможете опровергнуть,— добавил он, поднося письмо к глазам доктора.

Доктор прочел его вслух:

«Г-ну адвокату Бредежору, Стокгольм.

Нью-Йорк, 27 декабря.

Высокочтимый г-н Бредежор! В ответ на Ваше письмо от 5 октября сего года спешу сообщить Вам следующие сведения:

1. Судно под названием «Цинтия» (капитан Бартон), принадлежавшее «Объединенной компании канадских судовладельцев», затонуло вместе со всеми людьми и грузом четырнадцать лет тому назад недалеко от Фарерских островов.

2. Судно было застраховано «Страховой пароходной компанией» в Нью-Йорке на сумму три миллиона восемьсот тысяч долларов.

3. Так как исчезновение «Цинтии» и обстоятельства ее гибели остались для страховой компании неясными, то был возбужден судебный процесс, проигранный собственниками названного судна.

4. Проигрыш этого дела повлек за собой ликвидацию «Объединенной компании канадских судовладельцев», которой больше не существует вот уже одиннадцать лет.

В ожидании новых поручений прошу Вас, г-н Бредежор, принять наши наилучшие пожелания.

Джереми Смит, Уокер и К°,

Морское агентство».

— Ну, что вы скажете по поводу этого документа? — спросил Бредежор, когда доктор закончил чтение.— Согласитесь, что он кое-чего стоит, не правда ли?

— Признаю охотно,— ответил доктор,— но, черт возьми, как вам удалось его раздобыть?

— Простейшим способом. В тот день, когда вы заявили, что «Цинтия» может быть только английским судном, я сразу же подумал, не слишком ли вы сужаете сферу ваших розысков и что корабль в одинаковой степени может быть и американским. Видя, что время проходит, а вы ничего не добились, ибо в противном случае вы не преминули бы похвастаться успехами, я решил написать в Нью-Йорк и на третье письмо получил уже известный вам ответ. Как видите, это не так уж сложно! Не думаете ли вы, что теперь у меня есть все основания претендовать на вашего Плиния?

— Ваш вывод мне не кажется убедительным! — возразил доктор, молча перечитывая письмо, как бы желая найти в нем новые доказательства подтверждения своей правоты.

— Как это не кажется убедительным?! — воскликнул адвокат.— Я доказываю, что судно было американским, что оно погибло у Фарерских островов, то есть вблизи норвежского побережья, именно в то время, которое совпадает со спасением ребенка. И вы не признаете вашей ошибки?