Книга Помни, что ты смертный - Энн Грэнджер

Она убралась с пронзительного ледяного холода, захлопнула окно, плотнее закуталась в полотенце.

Некогда беспокоиться о коте. Первым делом Салли. По крайней мере, в аукционных залах можно будет присматривать за подругой.

Упомянутая подруга после телефонного разговора задумчиво направилась к кухне.

Неплохо поболтать с Мередит, только настроения нет: все плохо и непонятно. Просто надо уехать из дома. Она вытянула перед собой руки, проверила — нет, не трясутся. Можно будет провести день на аукционе «Бейли и Бейли», не производя впечатления развалины. Будем надеяться, с Лайамом в одиночестве ничего не случится. Может, надо с ним остаться? С другой стороны, он будет работать над книгой.

Она собралась налить два термоса, как обычно. Впрочем, «как обычно» уже не будет. Теперь каждый раз, включив чайник, она слышит эхо взрыва, звон битой посуды. Салли содрогнулась. Нельзя поддаваться.

Лайам сидел за компьютером, работал.

— Кофе! — объявила она, ставя термос.

Он поднял глаза.

— Значит, едешь? Думаешь, разумно?

— Развеюсь, отвлекусь. Ты справишься?

— Конечно. Не удивлюсь, если вернутся копы, начнут топать по дому в ботинках двенадцатого размера. Надеюсь, тот самый Маркби не явится, хотя возможно. Грозился заехать. Или своих ищеек прислать. Не знаю, что хуже.

— Алан тебе не понравился? Он друг Мередит. По-моему, вполне симпатичный.

— По-твоему. — Лайам с ненужной силой забарабанил по клавишам. — А по-моему, самодовольный надменный болван.

— Полиция, наверно, захочет со мной повидаться, — предположила Салли.

— Захочет, так у Бейли отыщет.

Лайам явно не в настроении. Еще одна причина отправиться на работу. Опасение оставлять его в доме одного мгновенно развеялось.

Салли взбежала по узенькой лестнице в большую спальню. Титул «большая» ей присвоил агент по продаже недвижимости. Она действительно больше двух других. Поскольку две другие совсем крошечные, «большая» означает «средних размеров». Скошенный потолок дополнительно сокращает пространство, в узеньких амбразурах прячутся мансардные оконца. Салли, подобно Мередит, с трудом приспосабливалась к жизни в доме, где изначально проживала семья с семью детьми.

Места для мебели мало, почти всю площадь занимает двуспальная сосновая кровать. Туалетный столик выбивается из общего стиля, но этим ей и нравится. Это одна из вещиц тети Эмили, экстравагантное произведение тридцатых годов — трельяж из орехового дерева с овальными зеркалами на столике с рядом маленьких ящичков и инкрустацией из перламутра.

За этим столиком Салли всегда чувствует себя королевой экрана, голливудской звездой великой эпохи. Надо сидеть перед трельяжем в атласном пеньюаре, отороченном лебедиными перьями, на столике должны стоять духи в хрустальных пузырьках и лежать огромные пуховки для пудры. В действительности она всегда садится за столик в махровом халате, перед ней разложена обычная косметика и множество вещей, которым вообще тут не место: письма, памятные записки, скрепки для бумаг и круглые резинки. Лицо и фигура тоже не гламурные. Но это дела не меняет — мечтать не воспрещается.

Впрочем, не сегодня. Некогда фантазировать. Кровать не застелена. Если не позаботиться, так и останется до возвращения. Лайаму в голову не придет застелить. Салли расправила покрывало, взбила подушки и почувствовала себя лучше.

Ну, хватит возиться. Если бы все другие проблемы решались с такой же легкостью, простым применением физической силы! Понятно, почему люди, не видя другого выхода из тяжелого положения, склоняются к насилию. Бах-бах-бах! Она виновато спохватилась. Это вовсе не оправдывает тех, кто бомбу прислал. Им вообще нет никаких оправданий. Это не воображаемое насилие, а реальное, жестокое.

Вспотев от усилий, Салли глянула в овальное зеркало и увидела на своем лице здоровый румянец. Припудрила нос, чтобы не блестел, наложила тонкий слой помады, плотно сжала губы, оценила результат, решила, что, хотя стало лучше, можно усовершенствовать макияж.

Рука потянулась к ящичку, где лежали тушь для ресниц и карандаш для бровей, купленные недавно по импульсивному побуждению.

— Для кого красоту наводить? — спросила она себя. — Для Остина?

Если так, то не стоит. Салли отдернула руку, но осталась за столиком, глядя на ящички. Невольно, повинуясь какой-то неведомой силе, потянулась на этот раз к крайнему левому ящику, где Лайам хранил разнообразные мелочи. Это его личный ящик, но она знает, что там находится. Он думает, будто не знает. Она не сообщала ему о своем открытии. Лайам вышел бы из себя, начал допытываться, зачем она роется в его вещах. Открытие совершилось с месяц назад случайно. Она купила новую блузку с манжетами и решила, что мужские запонки будут на них неплохо смотреться. Лайам запонки обычно не носит, кроме официальных случаев, но у него есть две-три пары. Отыскивая их в сафьяновой шкатулочке, Салли наткнулась на булавку для галстука.

Она выдвинула ящик, вытащила коробочку. Булавка на месте. Развернула обертку, положила булавку на ладонь. Она была приколота к кусочку бархата, определенно золотая, несомненно страшная, в виде змеи с рубиновым глазком.

Провела пальцем по извилистой поверхности, позволила себе критическое замечание. Слишком кричащая — точнее не скажешь. Приятно знать о ней втайне от Лайама.

Она положила булавку на место, сбежала по лестнице, сорвав на ходу пальто с вешалки, сунула голову в дверь кабинета, одновременно стараясь попасть в рукава, пообещала:

— Вернусь около четырех.

Сидя за компьютером спиной к ней, Лайам буркнул:

— До встречи.

Даже не оглянулся, стуча по клавишам.

Надо потребовать, чтобы хоть из вежливости оглянулся. Салли шагнула вперед и протянула руку, не зная зачем. Чтобы сбросить на пол клавиатуру? Разбить монитор? Подобные безобразия не в ее правилах.

Рука упала. Подавленная злость загнана в подсознание, как дикий зверь в клетку.

Лайам ничего не заметил. Она пробормотала:

— До свидания, — и поспешно умчалась.

* * *

Повышение в инспекторы тяжким бременем легло на плечи Дэйва Пирса, обтянутые курткой с иголочки. С момента поступления на службу в полицию Пирс не испытывал недостатка в амбициях. Он мечтал попасть в управление уголовных расследований Скотленд-Ярда, потом продвигаться все выше и выше. Насколько выше, еще не решено. В душе зудит опасение, что нехватка образования и легкий местный акцент остановят продвижение в определенной точке.

— Кругом нынче проклятые университетские выпускники! — сообщал он своей новоиспеченной жене Тессе. — Я хочу сказать, сколько у меня шансов против парней с дипломом?

Однако он усердно жег свет по ночам, сдал экзамены и стал инспектором. Тесса сразу же настояла на новой куртке. Другая миссис Пирс, мать Дэйва, написала (в случае с кузеном из Австралии), навестила, обзвонила всех родственников и знакомых, распространив радостное известие об успехах сына. Дэйв подозревает, что если бы миссис Пирс-старшей удалось уговорить викария, то церковные колокола оповестили бы о знаменательном событии окрестные деревни.