Книга Сектант - Константин Костинов

Но все в этом мире заканчивается, в том числе и болезни (иногда, правда, смертью, но Сергею повезло). Где-то через неделю, проснувшись ранним тусклым утром, он с некоторым удивлением обнаружил, что организм не хочет ни в туалет, ни к тазику (который здесь заменяла плоская деревянная тара, похожая на разрезанную пополам бочку, – лохань). Не трясет, не колбасит, не ломает. Хочется встать.

Сергей сел на лавке. Помещение внезапно побежало каруселью, и что-то сильно ударило в затылок. Второй раз Сергей приподнимался уже более осторожно, тихонечко. Все-таки неделя болезни чувствовалась – тряслись руки и ноги. В итоге Сергей опять рухнул на лавку. Плюнул и осмотрел помещение, в котором ему довелось провести уже неделю.

Первое впечатление – чисто. Гораздо чище, чем, скажем, у того же Кузьмича.

Закончив рекогносцировку, Сергей сделал еще одну попытку подняться. О чудо! Получилось! Сел! И не упал!

Ноги, конечно, немного подкашивались, но не было той выматывающей дурноты и ощущения, что в твоем животе поселились лягушки, скользкие и непоседливые.

За стенкой-загородкой скрипнула кровать, и между занавесками просунулась слегка сонная физиономия Никитича, одетого в белые кальсоны и рубаху. Блин, чем плохо быть крестьянином – просыпаешься уже на работе, и начальство всегда рядом…

– О, плямянницек! Никак выздоровел? Ну тогда поедим, да и за работу. Сенокос!

Блин… Хорошо иметь домик в деревне…

За занавеской зашуршала и выскочила на свет уже полностью одетая жена Никитича, немедленно метнувшаяся на кухню. А нет, ошибся. Женщина (как ее зовут-то?) уже вернулась и опустила на лавку около Сергея сверток с одеждой. Без обуви. Кстати, а как ходить? Это у здешних туземцев, как успел рассмотреть Сергей, ступни как подошва. А он-то – житель городской, босиком ходить непривычный. Ладно, может, Никитич чего придумает.

Так, что здесь за мода?.. Сергей только что рассмотрел, что сидит в коротких просторных портках, явно не его. Кто, интересно, переодевал?

Итак, штаны… Черно-серые, местами заплатки, но аккуратные, практически незаметные.

Сергей хихикнул, вспомнив, как его знакомому добрая мама пришила заплатку. Аккуратную, круглую, красную. На ярко-голубые джинсы. На ягодицу. Парень был без комплексов, поэтому преспокойно ходил в них, не обращая внимания на прозвище «В зад раненый»…

А вот карманов почему-то нет. Кстати, нужно поинтересоваться у хозяина, где трофейный кошелек с денежкой? Или, не дай бог, здесь имущество батрака переходит во владение хозяина?

Дальше шла рубашка-косовортка с потертой вышивкой по краю ворота. Тоже без карманов. К ней прилагался аккуратный поясок, плетенный из веревки.

Натянув на себя предложенное, Сергей стал выглядеть… Ну, примерно так же, как и в реконструкторской одежке. Вот страна, за тысячу лет одежда не изменилась!

Пошевелил пальцами босых ног. Что все-таки обувать? Сапоги? Или эти… лапти?

– Пойдем. – Никитич хлопнул по плечу задумавшегося Сергея. – Жена поесть поставила.

Парень увидел перед собой чугунок (хоть что-то он знал по наименованию), полный мелкой картошки, варенной в мундире. Тарелки не предполагались. Осторожно присев на лавку (стульев здесь не имелось, похоже, нигде), Сергей понаблюдал за Никитичем.

– Ешь, ешь, – махнул тот рукой.

Сергей осторожно вытащил картофелину, очистил и проглотил. Потом вторую. Третью.

– Сярежа… – Никитич чуть не подавился.

– Что… Анисим Никитич? – Лучше побыть вежливым.

– Вкусно? – Хозяин выглядел несколько обалдевшим.

– Ну да. Уже идем?

– Ты ешь, ешь…

«Вот это да, – подумал Никитич, – работник достался. Голую картошку без масла и соли ест и вкусной называет. И ведь не врет. Правда Кузьмич сказал, «как солому жует»…»

– Сярежа, – осторожно спросил он, – а ты вообсце вкус понимаешь?

Ну и как ему объяснить?

– Вкус понимаю. А вот вкусно или нет – понять не могу. Ем и ем. И чувства голода у меня нет.

«Хороший работник, – решил Никитич, – ест все. Посмотрим, как работает».

– Ну, – хлопнул он себя по коленям, – пойдем!

На дворе (кстати, тоже более чистом и просторном, чем Кузьмичевый) Никитич вручил Сергею обувь. Что бы вы думали? Конечно же лапти! Хотя сам Никитич назвал их броднями. Потом они с Сергеем полчаса учились наматывать портянки – онучи. Сергею все больше казалось, что он вообще попал не в Россию, а в неизвестную страну, где язык на первый взгляд похож на русский, а на второй – просто черт знает что!

Обутому в бродни Сергею хозяин вручил косу, которая, как ни странно, косой и называлась, прилагаемый инвентарь, и парочка – хозяин и батрак – отправилась на сенокос.

* * *

Покос был неблизко.

Два косаря опустили косы.

– Ну вот, Сярежа, наш покос.

Зашибись. Огромный луг, конца которого не видно. В тумане терялся. Да его косить месяц!

Никитич, нисколько не пугаясь размеров рабочего места, ловко выхватил из висящей на поясе берестяной кобуры узенькую дощечку, облитую черной липкой массой и обсыпанную песком. Упер косу концом в землю, вскинул лезвие над головой… Стал немного похож на Смерть – раньше косу Сергей только в руках Смерти в разнообразных фильмах и видел.

– Смотри, упираешь косовище… – Блин, еще одно незнакомое слово. Да я за раз столько новых слов даже на уроках английского не слышал. – Косу держишь аккуратненько, вот так… и песчанкой, раз-раз-раз-раз…

Никитич быстро застучал песчанкой (еще одно!) по косе, затачивая ее.

Сергей достал свою дощечку, покрутил в пальцах, вздохнул (Никитич стучал уже у самого острия, значит, сейчас закончит, а его терпение не безгранично). Провел с противным скрипом по лезвию с одной стороны, с другой. Принцип ясен. Примерно, как точить кухонный нож оселком, стоя на голове. Правда, так быстро, как у, кхм, хозяина, не получится – поотхватываешь пальцы. Так… Раз, раз, раз… Хм, получается. Раз-раз-раз-раз. Коса звонко запела, вдоль лезвия пополза блестящая серебристая полоска отточенной остроты. Получается! Раз-раз-раз-раз!

Закончил точку, провел пальцем по бритвенно-острому лезвию. Получилось! Правда, все удовольствие испортил критикан Никитич, придирчиво осмотревший результат трудов. Проворчал, что так можно и загубить «струмент» и хорошо, что дал старую, и вообще.

– Ну што, Сярежа, давай нацнем косьбу.

Сергей даже теоретически не представлял, как нужно держать косу, не говоря уж о том, как косить. Первая же попытка закончилась вогнанной в землю по самую пятку косой и тяжким вздохом Никитича.

– Вот, смотри, Сярежа, здесь держишь левой, здесь – правой… – Левая рука Сергея легла на заостренный конец косовища, правой он ухватился за развилку в середине косовища (у косы Смерти такого наворота не было). – Вот так становишься, пятку упираешь в зямлю, носок чуть приподнимаешь…