Книга Любовь для Янтарного лорда - Александра Черчень

– Затейник, однако.

– И не говори. В общем, если что, зови.

– Спасать меня? – сыронизировала я вслед растворяющемуся в воздухе фейри.

– Пф-ф-ф-ф… перо и листы принесу. И это, терпения тебе, глейстига. Большого, как воды Бескрайнего моря!

Я повела плечами и, мысленно посмеявшись, направилась к двери. Конечно, мне говорили, что болеющие мужчины иногда странно себя ведут, но ведь не до такой же степени, правильно?

Да и вообще Алам – умный и взрослый.

Высший лорд!

Декан, в конце-то концов!

Потому я уверенно постучала и толкнула тяжелую створку.

Через полчаса

– Иногда мне кажется, что все наше существование бессмысленно, – вдохновенно вещал раскинувшийся под белой простынкой обнаженный Алам, со всей печалью мира пялясь в потолок. – Вот на что нам вечная жизнь, Ула, дочь Лирнестин? Зачем мне века, если я не замечаю их течения, зачем мне эти руки и эта магия, если я попробовал уже практически все, что можно попробовать?

– Угу… – мрачно поддакнула я, сидя в кресле возле кровати страдальца.

– И вот сейчас, после тяжелого похода, когда я весь израненный лежу и ощущаю, как жизнь по капле утекает из меня… я радуюсь!

– Угу… – повторила я.

– Ты не слышала? – скосил на меня красивые глаза этот мерзавец. – Умираю и радуюсь!

– Мне тоже порадоваться, чтобы ты не ощущал себя одиноким в этом занятии? – осведомилась я.

– Злая ты, – фыркнул в ответ дивный. – По-человечески злая девочка Ула.

– Так вроде тебе невиданно нравилась моя человечность, – насмешливо напомнила я, вытянув ножки вперед, и с удовольствием пошевелила обнаженными пальчиками.

– Мне нравилась твоя человеческая страстность, – скривил губы высший. Внезапно коварно улыбнулся и, перекатившись на живот, положил подбородок на сомкнутые руки.

А потом этот поганец потянулся. Я зависла, разглядывая мощные плечи, широкую спину и совершенно роскошную задницу.

Ущипнула себя за левую руку, чтобы хоть как-то прийти в разум. Да, в разум!

Великая Дану, лучше бы он завещание писал в очередной раз!

– Страстность… – с очень мечтательным видом повторил Аламбер. – Кстати, ты не утомилась сидеть в этом жестком кресле? Мне кажется, гораздо лучше не сидеть, а лежать… например, на этой прекрасной и, хочу заметить, очень удобной кровати.

– Кстати? – рассмеявшись, повторила я. – Интересные у тебя параллели, Алам. Но нет, я ничуть не хочу перебираться к тебе на постель, чтобы обсуждать это вот все.

– Ну и зря, – припечатал высший и перекатился обратно на спину. Я стыдливо опустила ресницы и с тоской посмотрела в сторону двери. Янтарный зашуршал тканью и бросил: – Прикрылся уже, прикрылся… стеснительная моя.

– Спасибо!

– Так о чем это я… – тотчас вспомнил о своем плачевном положении Янтарный. – Точно – умираю!

А мне кажется, что ни в одном глазу! Но к делу наступления своей далекой смерти Аламбер относится настолько ответственно, что очень хочется способствовать ее скорейшему наступлению. Чисто чтобы не мучился!

– Все тлен. Все тщета и ловля ветров в Долине Пустоты. Бессмысленная и беспощадная.

– Все, что здесь есть бессмысленное и беспощадное, – это твое поведение! – наконец-то взорвалась я.

Хотя надо признать, что когда я увидела лежащего ничком на кровати бледного до синевы дивного, всего в окровавленных повязках, то не на шутку испугалась.

– Ну и уходи, – тотчас фыркнул в ответ Янтарный. – Сама пришла, а я в итоге и виноват. А могла бы спросить, чем помочь!

– Я спросила! Ты ответил, что просто посидеть с тобой!

– Ну и если не заметила, то за последние полчаса мне изрядно полегчало! Работает же. А если ты уйдешь, то я могу снова стать больным и умирающим…

Я не выдержала, вскочила и, схватив первый подвернувшийся предмет, швырнула в самого больного симулятора во всех мирах! К его счастью, это оказалась книжка, ну и я не попала. Но остроухий гад чрезвычайно стремительно для его паршивого состояния вскочил с кровати и, схватив меня в охапку, рухнул обратно.

– Отпусти!

– Ни за что, – всхлипывая от смеха куда-то мне в шею, ответил Аламбер.

– Гад!

– Ну, ты критична…

– Мерзавец!

– Некоторые бы с тобой согласились, да.

– Козел!

– От козы слышу, между прочим.

– Сво… – открыла я в очередной раз рот.

И не закрыла. Потому что Алам стремительно подмял меня под себя и, запустив руку в волосы, поцеловал.

На этот раз в его прикосновении не было с ума сводящей страсти и агрессии. И если первый мой поцелуй был окрашен вкусом вина и крови, то этот оказался с флером неги и медовых яблок из садов королевы. С флером нежности и томности, качающих на темных волнах и затягивающих в свою глубину.

И я плыла на этих волнах, погружалась ко дну и вновь выплывала навстречу солнцу.

Вдох и выдох. Вдох я с трудом вырвала у Аламбера, а выдох мы делили на двоих, и это было прекрасно. Мои сжатые кулаки давно расслабились, и пальцы словно не могли насытиться прикосновениями. Скользили по гладкой, но удивительно плотной коже, перебирали шелковые волосы, гладили острые кончики ушей, от чего мужчина вздрагивал и тихо порыкивал.

И эти раскатистые звуки зажигали пожар в крови, а ответные прикосновения дивного сводили с ума.

Он не торопился. Через несколько минут отстранился и просто смотрел в глаза, скользя кончиками пальцев по моим чертам, словно пытался их запомнить на ощупь и узнать среди тысяч других даже в полном мраке…

– Моя девочка, – шепнул Аламбер, почти целомудренно целуя меня в лоб. Теплые губы скользнули по вздернутому изгибу носа, а потом вовлекли в совсем не невинный поцелуй.

Высший игриво лизнул верхнюю губу, и я ошеломленно раскрыла губы, чем он тотчас воспользовался, поцеловав так, что если бы я стояла – ноги несомненно бы подкосились. А так… так у меня просто сладко свело низ живота, особенно после того, как на слишком чувствительную кожу легла большая ладонь, выразительно очертив кромку штанов.

– Что ты?.. – возмущенно округлила я глаза, когда Алам быстро дернул за хвост кокетливого бантика на брючках.

– Тиш-ш-ше, малышка, – искушающе прошептал он в мое чуть вздрогнувшее ухо. – Не случится ничего из того, что тебе бы не понравилось.

– Но… – Я мучительно пыталась сформулировать свою мысль о том, что «понравилось» в настоящем моменте еще не равно отсутствию сожалений в будущем.

Великая Дану, как же сложно быть человеком! Психика не меняется так быстро, как мне бы хотелось, а плотно вросшие предрассудки решительно мешают рухнуть в пучину страсти.