Книга Лекарь - Евгений Щепетнов

На кой черт зарабатывать деньги, если нельзя наслаждаться тем, что они дают? С этой точкой зрения он давно ознакомил свою компаньонку, и с тех пор их хозяйство сильно расширилось, начиная от свинарника (это было идеей Марьяны, а Влад сдался только под градом долгих уговоров и причитаний, он был против того, чтоб держать домашнюю скотину) и кончая различными пристройками к дому. Это и общежитие охранников, и расширенное помещение клиники. В дальнейшем он хотел перестроить и избушку, разделив ее на две половины – ну не бедняки же они, чтоб жить в одной комнате, в конце-то концов.

Что, денег мало зарабатываем? Этот аргумент был убойным и хорошо действовал на Марьяну, которая сразу остывала. Средств у них хватало на все прихоти, и она лишь по привычке твердила о черном дне и заначках. Их достаток, она прекрасно понимала, был заслугой Владимира, который брался за самых безнадежных больных, а кроме того, увлекся пластической хирургией.

За окном зашумели, кто-то начал взволнованно что-то говорить. Владимир вышел из расслабленного состояния и замер – он почувствовал какую-то тревогу. Давно у него не было такого предчувствия беды.

Он поднялся, надел тулуп, меховую шапку и вышел во двор. Там крестьянин что-то взволнованно рассказывал начальнику охраны Семену, сорокалетнему тертому и видавшему виды мужику, облаченному в кольчугу поверх теплой поддевки и шапку-шлем с лисьими хвостами, свисающими со стального купола. Его жилистая рука сжалась на рукояти сабли так, что побелела, он угрюмо дослушал крестьянина, коротко кивнул и быстро подошел к Владимиру.

– Беда у нас, Влад. Ты утром одного ублюдка вышиб из клиники, мне рассказывали… Так вот не простой он оказался, типа князька у местных разбойников. В общем, они Марьяну захватили, когда она из деревни возвращалась. С ней Петька был, так его, похоже, положили… Они через крестьянина передали, чтобы ты в деревню ехал, к церкви. Там тебя ждать будут. Иначе Марьяну убьют. Что делать-то будем?

– Объяви народу, что сегодня приема не будет. Сколько у нас человек есть?

– Теперь девять осталось, вместе со мной.

– Двух охранников тут оставить надо. Пусть приглядят за домом – вдруг кто подпалить захочет…

– Влад, там их тридцать человек, понимаешь? Мы все там поляжем!

– А что, надо полечь Марьяне и мне? Ты вроде нанялся на службу, телохранителем, гильдия гарантировала, что ты специалист, так отрабатывай, елы-палы! – внезапно рассердился Влад. – У них магик есть?

– Нет, – обреченно сказал Семен. – Так все равно их магией нельзя бить, потом только хуже будет. Да и не осилить их магией. Для этого магистра надо привлекать, а у них наверняка и амулеты защитные есть. Обычно у охранников богатых всегда такие амулеты имеются.

Влад хмыкнул про себя. Вообще-то интересно: применять магию против этих головорезов нельзя, однако амулеты против магии у них были. Как всегда, закон как дышло – кому надо и магией врежет, а потом отговорится, или концы в воду. Но тут это не прокатит – слишком много народа знать будут.

– Ладно, давай не хорони всех раньше срока, все образуется. Только бы Марьяна жива была… Я сейчас домой, чистое белье надену – помирать, так хоть в чистом! – Влад усмехнулся краем рта, глядя на еще больше вытянувшееся лицо Семена. – Давай народ собирай к походу. Я скоро.

Он шагнул в дом, быстро скинул с себя шубу, верхнюю рубаху и портки. Раскрыл сундук, достал нижнее белье, над которым он поколдовал, и переоделся в это «кевларовое» непробиваемое. Затем снова натянул рубаху, портки, надел валенки – в них ходить было очень удобно, они не скользили на льду, что было очень немаловажно. Подумал и достал свою теплую куртку, в которой он перешел сюда из своего мира – на ее плече была небольшая дырочка, с ноготь мизинца, там, где прошла шаровая молния, а так куртка была цела, – затянул молнии и посмотрел в зеркало. Странно так – как будто и не проваливался никуда… Впрочем, темная шевелюра без единой седой волосинки доказывала обратное – все это ему не приснилось.

Попрыгал на месте, помахал руками – ничего не стесняет, ничего не жмет. Он стал немного полегче и похудее, чем был когда-то, хотя в плечах куртка оказалась теперь тесновата. Но Владимир подозревал, что скоро ему будет не до куртки… Он достал вязаную шапочку, натянул ее на голову… Снова посмотрел на себя – и накатила тоска по дому. Он за свои пятьдесят лет не так уж часто надолго уезжал из дома и всегда знал, что вернется. А теперь? Он осмотрел дом, стены, теперь покрытые вагонкой и затянутые тканью, немного нелепую русскую печь, с чугунками и ухватом на фоне шелковых обоев и лакированного стола из вишневого дерева, потом перекрестился и решительно вышел на крыльцо.

Во дворе стояли восемь человек.

– А почему восемь? – посчитал Владимир.

Семен удивленно осмотрел его наряд и нехотя угрюмо пояснил:

– Один отказался. Говорит, на верную смерть не пойду. Мол, за те гроши он не подряжался воевать.

– Остальные бойцы потупились в снег, ничего не говоря, но молча соглашаясь с командиром.

– Ну что же, он уволен. Я позабочусь, чтобы в гильдии узнали о его решении и больше не нанимали даже сортир охранять. Тем, кто остался, по окончании дела месячный оклад в виде премиальных.

Бойцы немного оживились. На их лицах появилось выражение надежды: дескать, а может, выживем? Ну не убьют же они всех? Может, поглумятся над лекарем да отпустят – и мы сыты-пьяны. Только Семен стоял нахмурившись – он понимал, что скорее всего живых не будет. Одного охранника они уже убили – это доказывало, что ни перед чем не остановятся. Первый ход был сделан, назад дороги не было.

– Так. Все готовы, значит, в путь. Садимся на возки, по четыре человека, и в дорогу. Луки приготовьте заранее, тетивы надеть. Стоп! Я сейчас кое-что прихвачу еще.

Владимир забежал в дом, откинул крышку сундука и достал нож, над которым он так долго трудился. Подумал-подумал – куда его засунуть? Прорежет все, что можно и нельзя, – и решился, взял в руку, зажав рукоять, и выскочил обратно на улицу.

– Семен, чуть не забыл, оставь здесь одного. Вон, молодого самого. Пусть, кроме Феклы, никого в избу не пускает. До особого моего распоряжения.

Семен кивнул молодому охраннику головой, тот повеселел и радостно соскочил с саней.

– Ну все, погнали! – Хлопнули вожжи, и сани легко покатились по набитой дороге…

Морозный воздух хлестал в лицо, а на голову норовили осыпаться с сосен снежные шапки, похожие на причудливые фигурки сумасшедшего скульптора. Если бы не серьезность ситуации, Владимир залюбовался бы расстилающейся прекрасной картиной. Вдали за деревней, засыпанной снегом, сверкала под зимним солнцем замерзшая река, которую местные называли Атиль. Над домишками, черными коробочками, вросшими в сугробы, поднимались вертикально струйки дыма…

Зимой у крестьян не было дела. Ну, кроме каких-то промыслов типа расписывания и вырезания посуды, плетения лаптей и так далее. Владимир читал об этом в литературе, и сейчас безупречная память тут же выдала ему строки из рассказов о жизни крестьян средневековья. Он задумался об этом, потом отбросил все мысли о крестьянстве и обратился к Семену: