Книга Семейный портрет с колдуном - Ната Лакомка

- Корнелия будет рада… - бормотала леди Икения, торопливо забираясь в карету следом за мной.

Я опасалась, что граф попросту выволочет меня из кареты или устроит ещё что-нибудь пошлое и омерзительное, но он наблюдал, как мы садимся, как слуги поднимают лесенку, как закрывают дверцу…

- Мы не договорили, леди Валентайн! – крикнул он, когда карета тронулась. – И я обязательно покажу вам свой дом. Проявлю столичное гостеприимство!

- Оставьте его себе, - сказала я в окно, когда мы проезжали мимо графа.

Он засмеялся и помахал нам рукой на прощанье, а потом повернулся к перевернутой карете и от души выругал кучера.

Корнелия молча потеснилась, давая мне место на сиденье. В отличие от леди Икении она не казалась удивленной или испуганной, и только крутила вокруг пальца перстень с красным святящимся камешком. Леди Икения выразительно посмотрела на неё, и Корнелия, словно спохватившись, повернулась ко мне со словами соболезнования.

- Вы не поранились, леди Валентайн? – поинтересовалась она с преувеличенной тревожностью.

- Мне повезло. Не получила ни царапины, - ответила я.

- Это замечательно, - кивнула Корнелия и откинулась на подушки, закрыв глаза и сунув ладони под мышки.

- Да, лучше всего сейчас вздремнуть, - сказала леди Икения. – Укрыть вас пледом, Эмилия?

- Нет, благодарю, - отказалась я от пледа. Спать точно не хотелось. У меня дрожал каждый нерв, каждая частичка души трепетала, и вовсе не из-за того, что перевернулась карета. Похоже, колдун решил действовать исподволь, но наверняка, чтобы расстроить нашу с Аселином свадьбу. Приступил к настоящим боевым действиям, а мне нечего противопоставить в этой войне. Я не колдунья, без связей при дворе, мои родители были простыми людьми, и у них нет никаких заслуг перед короной, чтобы можно было просить королеву о милости. Но леди Икения и Аселин – другое дело. Они скажут свое слово, и ее величество не сможет отказать… Тем более, леди Икения уверена, что нет оснований для запрета свадьбы…

Глядя в окно на проплывающие мимо рощи, поля и холмы, я пыталась понять, почему на сердце так уныло. Не страшно, не гневно, а именно уныло… Колдун сказал, что замуж я не выйду, и это было возмутительно. Но почему когда я думала, что всё закончится хорошо, и королева не будет чинить препятствий – то не испытывала никакой радости. Наоборот…

- Вы так грустны, Эмилия, - оторвала меня от размышлений леди Икения. – Не волнуйтесь. Уверена, что поездка доставит нам только радость и удовольствие. Вы даже не представляете, как весело в столице…

Она хотела отвлечь меня и принялась описывать развлечения, которые нас ожидают. Я была ей благодарна, потому что слушая её рассказы могла хоть на время позабыть о мерзком колдуне и его пошлых шутках, которые вовсе не казались мне шутками.

В столицу мы приехали уже в сумерках. Шторы были приподняты, и я могла любоваться главным городом нашего королевства. А здесь было на что посмотреть! Улицы освещались фонарями, на каждом перекрестке били фонтаны, мимо них прогуливались нарядные господа и дамы, и легкие открытые коляски, запряженные великолепными рысаками, несли куда-то смеющихся красавиц и их весёлых кавалеров.

 Дом Майсгрейвов находился на тихой улочке, вдали от фонтанов и фонарей. Дом был небольшим, всего в два этажа, затененный высокими старыми тисами. Немного старомодный вид особняку придавали пестрые занавески на окнах, круглые клумбы во дворе и дорожки, посыпанные белым песком. Но мне всё это показалось очень милым, а особенно - качели, подвешенные на толстом горизонтальном суку. Наверное, на них качался маленький Аселин…

Мы зашли в дом, слуги занесли вещи, и только сейчас я вспомнила, что мои сундуки и сумка остались на дороге, вместе с перевернутой каретой. Слава небесам, что при мне осталась дамская сумочка с моим свидетельством о рождении. Я вздохнула с облегчением и тут же мысленно отругала себя. Всё же я вела себя слишком беспечно. Если граф снова заговорит, что я мошенница, кроме этого документа я вряд ли чем-то докажу свою правоту.

- Ничего страшного, - успокоила меня леди Икения, погладив по руке. - Я отправлю нашего Чонки к дому графа, и как только его экипаж прибудет – Чонки заберет ваши вещи.

- Граф живет отдельно? – спросила я, встрепенувшись.

- Едва ли королевский колдун сочтет подобающим жить в скромном домике в районе Могильника, - сказала леди Икения.

- Могильник?..

- Раньше здесь было кладбище. Когда-то тисы, которые сейчас растут во дворе, росли возле могильных склепов, - леди Икения говорила тихим, торжественным голосом, но взглянула на меня и рассмеялась: - Видели бы сейчас своё лицо, Эмилия! Не пугайтесь. Кладбища нет уже лет двести, и призраки прошлого никогда не приходили в этот дом.

Всё равно – не самая лучшая тема для разговора на ночь. Надевая перед сном ночную рубашку, которую ссудила мне Корнелия, пока не привезут мои вещи, я не удержалась и выглянула в окно. Одинокий фонарь перед калиткой освещал старый тис и качели. Ветер чуть раскачивал дощечку с цепями – вперёд… назад… вперёд… назад…

Резко опустив штору, я отошла от окна и поскорее легла в постель. Почему-то раскачивающиеся качели вызвали во мне совсем не те чувства, которых можно было ожидать. Не умиление от детской игрушки, нет. Совсем нет. Что-то тревожное, что-то… волнующее… что-то, о чём невозможно было признаться даже самой себе…

- Спать, немедленно спать, Эмили! – приказала я себе и закрыла глаза.

Мне хотелось ни о чем не думать и сразу уснуть, но в полудрёме почему-то всё припоминались качели, медленно раскачивавшиеся вперёд… назад…

Только это были совсем другие качели. Не с проржавелыми цепями, а увитые живыми цветами. Цветы белого шиповника пахли сильнее лучших садовых роз, и белые лепестки сыпались мне на лицо нежным, ароматным дождем. Я держалась за верёвки качелей и взлетала вверх, замирая сердцем от восторга и счастья. Летишь вперёд – и кажется, что сейчас достанешь до самого неба!.. Но человеку невозможно превратиться в птицу, и тебя, достигнувшего самой высокой точки, относит назад – будто бросает в бездонную яму, и дух занимается от страха.

Только на самом деле бездонной ямы нет, и чьи-то крепкие, сильные руки подхватывают меня под бедра, чтобы подтолкнуть вперёд, для нового полёта. И я не знала, чего желаю больше – одинокого взлёта или падения, чтобы снова оказаться во власти этих сильных рук.

Вперёд… назад… вперёд… назад…

Движение качелей замедляется, но я не делаю попытки раскачаться. Наоборот, жду, когда они остановятся совсем, потому что тогда сильные руки лягут на мои бёдра и уже не отпустят, прижимая, поглаживая… И это будет бесстыдно, отчаянно бесстыдно и… отчаянно восхитительно!..

Я запрокину голову, и мужчина, стоящий позади, наклонится, чтобы поцеловать меня – поцеловать нежно, трепетно, а потом жарко, горячо, неистово!.. И я тоже буду целовать его – так же исступленно, как он меня…