Книга Прекрасное видение - Анастасия Дробина

Стремительный перескок Яшкиных мыслей поверг меня в замешательство.

– Ты о чем?

– Да все о Марсианке нашей! Этот хрен Моралес говорил, что Вандка ему уже давно ширню таскает. У Марата она только один раз взяла. А до этого где доставала?

Мыслей на этот счет у меня не было, в чем я честно призналась. Яшка вздохнул, притушил о подошву окурок, потянулся и подвел итог:

– Полная жопа. Иди спать. Да… Если Осадчий чего спрашивать будет – про Маратку или там про ширево, – не говори ему. У него, как ментом заделался, совсем крыша поехала – одна раскрываемость на уме.

– Не скажу. Спокойной ночи.

Дома было темно – бабуля уже спала. Никаких признаков Осадчего не наблюдалось. Я раздевалась в прихожей и слушала, как на лестнице распоряжается Бес:

– Вован! Хорош мочалку тискать, марш домой! И не «ладно», а сейчас же! Ты сперва денег ей на аборт заработай, раздолбай, а потом любовь разводи! Вали спать, я по делам пошел…

В который раз я подивилась мелкобесовской практичности, потушила свет в прихожей и пошла спать. Завтра нужно было отправляться на работу.

Обеденный перерыв в налоговой инспекции длится сорок пять минут. Поскольку срок этот короток до неприличия, готовиться к обеду весь отдел начинает заранее – в ящиках стола разворачиваются бутерброды, взбалтываются банки с супом, режется масло и проверяется пригодность позавчерашнего рагу. Все это делается с величайшей конспирацией и под риском внезапной облавы в лице кадрихи или начальника отдела. За три минуты до обеда в столовую посылается курьер – занимать конфорку на плите для всего отдела. Вариант для начальства – «отошла в туалет». В случае накрытия курьера на месте преступления: «Ой, а Натальи Андреевны из архива здесь нет? Повсюду ищу…» Ровно в полпервого отдел снимается с места, как стадо антилоп во время весеннего гона, и с топотом несется в столовую. В считаные секунды производится захват столиков и табуреток, у горячих конфорок выстраиваются инспектора с мисочками и баночками, и столовая уже напоминает пункт раздачи бесплатного супа безработным где-нибудь в Чикаго. Через десять минут толкотни, визга и разборок наступает тишина. Все умиротворенно и очень быстро жуют: в оставшееся время нужно успеть сделать рейд по магазинам.

Во вторник все было как обычно, и в полпервого отдел как ветром сдуло. Остались только мы с Катькой, с умным видом склонившиеся над растрепанным отчетом. Как только дверь хлопнула в последний раз, отчет полетел в ящик стола. Катька метнулась к выходу и встала на шухер. Я помчалась к столу Шизофины.

Весь стол и примыкающий к нему подоконник были завалены разбухшими делами организаций: Шизофина, как начальник, вела самые крупные. Я копалась в них минут пять, прежде чем обнаружила солидный трехтомник фирмы «Джорджия».

– Нашла? Неси сюда! – Катька помогла мне тащить тяжеленные папки. Еще несколько минут заняло судорожное пролистывание дел. Наконец нужное было найдено. Мы переглянулись. Я решительно придвинула к себе телефон и, заглядывая в дело, набрала номер. Оглянувшись на дверь, включила на аппарате громкую связь.

– «Джорджия» слушает, – раздался царственный голос бухгалтерши.

– Добрый день, Валентина Ивановна, – не менее царственно поздоровалась я. – Сорок вторая налоговая беспокоит, инспектор Лапкина.

– Здравствуйте, в чем дело?

– У нас проходит ревизия первичных документов регистрации. Подпись Георгия Зурабовича на свидетельстве неразборчива. Не мог бы он подъехать в инспекцию и подтвердить?

– Однако странно, – помолчав, надменно изрекла бухгалтерша. – Я впервые об этом слышу. И Жозефина Сергеевна ничего не говорила…

– Жозефина Сергеевна не занимается регистрационными документами, – продолжала заливать я, в то время как Катька беспокойно поглядывала на дверь. – Это обычная формальность, но первая же проверка из главка обязательно придерется. Одно дело, когда просим мы, другое – когда налоговая полиция. Вам это нужно?

Барсадзевской бухгалтерше это было совершенно не нужно. Начальственные нотки в голосе сменились сомнением:

– Но я не знаю… Георгий Зурабович так занят… Может быть, я заверю его подпись?

– Извините, но это невозможно. Это же первичные документы! Вы, как главный бухгалтер, должны понимать.

– Но… Но… Хорошо, я поговорю с Георгием Зурабовичем. Но не могу гарантировать, что сегодня.

– Можно завтра. Но в ваших интересах не затягивать. Сами понимаете… Пусть Георгий Зурабович свяжется или со мной, или… – тут меня озарило: – С инспектором Андреевой.

Катька ахнула и уронила дело «Джорджии». Оно загремело по стулу и полу, Катька, шепотом матерясь, запрыгала за ним. Под шум и гром я продиктовала бухгалтерше телефоны и повесила трубку. Растрепанная Катька, с безумными глазами сжимающая в объятиях «Джорджию», стояла передо мной, как захваченный врасплох домушник.

– Живо все на место! – просипела она. – Сейчас кадрилка принесется!

Через минуту трехтомник был водворен на стол шефини и для заметания следов присыпан какими-то накладными. Я закурила, злостно нарушая правила пожарной безопасности. Катька, оглядываясь на часы, начала поедать огромный бутерброд с селедкой.

– Ты, Нинка, сдурела, – сообщила она между жевками. – Зачем сказала Андреевой звонить?

– Затем, что, если Ванда у Барса, он ей скажет. Может, эта дура сообразит, что мы тут с ног сбились.

– А если Барсадзе сам ее укокал?!

– Тем более он испугается. Решит, что мы знаем.

– Ну да! Жди! Испугается этот! Пристукнет для верности и нас с тобой – всего и дел. Фу-у, наломали дров… Еще, не дай бог, главбухша решит Шизофине перезвонить. Вот тогда и повертимся… – Катька сердито откусила от бутерброда. – Теперь домой страшно идти.

– Ну… Или пан, или пропал. Попросим ребят за нами приехать после работы.

Катька с сожалением посмотрела на меня.

– Ты Барсадзе не знаешь? Ему надо будет – он всю инспекцию штурмом возьмет.

Она была права. Но что-либо менять было поздно, и поэтому я сделала единственное возможное в данной ситуации: позвонила Осадчему в отделение. Петька отреагировал бурно и непечатно, велел отставить самодеятельность, туманно пообещал выяснить все сам и отключился. От обеда оставалось семь минут, и мы использовали их по назначению.

До вечера мы с Катькой орлами кидались на каждый телефонный звонок, но Барсадзе так и не объявился. В последний раз телефон ожил уже к концу рабочего дня, когда отдел занимался чисткой перышек перед вылетом на волю. С неудовольствием отложив пудреницу, я сняла трубку.

– Сорок вторая налоговая, слушаю…

Показавшийся знакомым нервный женский голос потребовал Ванду. Я привычно объяснила, что инспектор Андреева на больничном – именно так мы с Катькой отбивались от наседавших на нас Вандиных клиентов.