Книга Он вне закона - Ольга Джокер

Такси останавливается у высоких ворот. Я лезу в сумочку к подруге и нахожу там ключи от ворот. Автомобиль медленно проезжает по аллее прямо к входу в особняк. Расплачиваюсь по тарифу и прибавляю сверху, только бы водитель такси помог мне разбудить подругу и поставить её на ноги. Держится она плохо, конечно, но кое-как перебирать ими может.

— О, мы за городом… — бормочет Лерка, взглянув на дом.

— Ну да, ты же сама сказала, что ехать нужно в посёлок.

— Я говорила отцу, что останусь ночевать в городской квартире, но что-то перепутала… Забей, Нинуль, не имеет никакого значения, где я останусь.

Мы проходим в дом, и подруга плюхается на диванчик в прихожей. Свет включать я опасаюсь, потому что зрачки Лерки… они будто находятся отдельно от ватного непослушного тела. Подруга сто раз рассказывала о том, что Андрей достаточно строгий отец, поэтому мне даже представить страшно, что он сделает, когда увидит её под кайфом. Лучше спихнуть всё на некачественный алкоголь.

Я помогаю снять Лерке ботинки, следом снимаю и свои и, тихо ступая по полу, стараясь не шуметь, веду подругу в её комнату.

По мере того, как высоко мы поднимаемся, мой слух улавливает звук женских стонов. Мне хочется верить, что я ослышалась, но, когда до второго этажа остается две ступени, крики и охи только усиливаются.

— Я больше не могу, Андрей… — стонет женщина.

На мгновение замираю на месте и часто моргаю ресницами, чтобы удержать подбирающиеся к глазам слёзы. Некстати вспоминаю нашу с ним ночь, его нетерпение и похоть. Андрей любит, когда жёстко и грубо, а я ему этого дать не могла. Было видно, как он сдерживался и пытался быть нежным… Судя по женским стонам, которые выворачивают наизнанку душу, с другой он ведёт себя так вольно, как только хочет.

— Да… твою мать! — громко ругается Лерка и спотыкается о последнюю ступеньку.

Я не успеваю её удержать, потому что летаю в собственных мыслях. Подруга с грохотом падает вперёд, успевая выставить перед собой ладони.

В этот же момент стоны в одной из спален утихают…

Глава 10.2

***

В этот же момент стоны в одной из спален утихают…

От нахлынувшей паники мозг начинает соображать быстрее, поэтому я поднимаю матерящуюся Лерку с пола и умоляю её замолчать. Знаю, что комната подруги находится в конце коридора, стоит только быстрее её туда довести, пока никто не вышел в коридор и не заметил нас. А дальше… дальше я что-нибудь придумаю. Уложу её спать и найду, что сказать Андрею, чтобы Лерке не перепало, несмотря на её дурость. Надеюсь, подруга просто ошиблась, запуталась и такого больше не повторится…

— Он меня убьет, — изрекает Лера, с трудом перебирая ногами.

— Если ты поторопишься, то нет.

В коридоре темно, и идём мы почти наощупь. Достать бы телефон и включить фонарик, но слишком страшно, что это привлечёт внимание. Сердце клокочет, словно сумасшедшее, и почти выпрыгивает сквозь грудную клетку, когда дверь одной из комнат отворяется и оттуда выходит Андрей.

Я цепенею и не могу произнести ни звука. Слабый свет, исходящий из комнаты, на секунду слепит глаза, и я прищуриваюсь. Надо сказать что-то в наше с подругой оправдание и поздороваться, что ли, но в голове набатом стучит только одна единственная мысль: «Он только что трахал другую».

— Что здесь происходит? — спрашивает строго Андрей, уперев руки в бока.

На нём только чёрные спортивные трико и больше ни грамма одежды. Мы помешали его активной сексуальной жизни, вломившись в дом и наделав шуму. Только сейчас понимаю, что Лерка, вероятнее всего, должна была остаться в городской квартире, но в бреду перепутала и назвала адрес посёлка. А её отец… он не ждал, что сегодня кто-то ворвётся в дом и ему помешает.

Взгляд цепляется за выпуклый затянувшийся рубец на правом плече у Андрея, который я обрабатывала своими дрожащими руками. А дальше блуждает по часто вздымающейся груди, подтянутому животу и тёмной дорожке волос, ускользающей за резинку трико. Он только что занимался сексом с другой… Только что трогал её, ласкал, целовал и вбивался в неё яростными толчками. В груди при этом так сильно жжёт, что хочется развернуться и сбежать отсюда. Более униженной и растоптанной я себя никогда не чувствовала…

— Лера перебрала с алкоголем. Я отведу её в комнату и сразу же уеду, — произношу как можно спокойнее, хотя внутри меня при этом настоящий вихрь эмоций.

Из-за спины Муратова выглядывает симпатичная блондинка с белокурыми растрёпанными волосами.

— Андрей, кто это? — осторожно опускает ладонь на его плечо.

Меня передергивает. Кажется, будто острые шипы вонзаются под кожу и царапают изнутри до глубоких ссадин. Я пытаюсь держать лицо, пытаюсь даже слабо улыбаться, сдерживая слёзы, но в голове звучит только одно: «Он давно тебя забыл. Видишь? Спокойно трахает другую».

— Лиль, уйди! — злобно произносит Андрей, тряхнув плечом.

Блондинка испаряется так же быстро, как и появилась. Симпатичная такая, сочная, с большими глазищами, ровным носиком и пухлыми губами. С отличной подтянутой фигурой и большой задницей. Она полная противоположность меня, такая себе Ники Минаж в русском варианте.

— Ты что творишь, Валерия?! — Андрей походит к дочери и резко хватает её за подбородок.

Он выглядит злым. Нет, разъярённым. Если Муратов только зажжёт в коридоре свет или отведёт Лерку в комнату самостоятельно, то боюсь, что беды не избежать. Он всё поймет по её горящим от кайфа глазам.

Подруга вырывается и отворачивается, бормоча себе под нос всякую несуразицу. Со стороны действительно не отличишь, пьяная она или употребляла наркотики.

— Пожалуйста, Андрей… — спохватываюсь я, несмотря на то, что в ушах до сих пор эхом звучат женские стоны. — Ей нужно проспаться и прийти в себя. Воспитательные работы можно провести завтра.

Он переводит свой потемневший взгляд на меня и слегка щурится. Пытается определить на моём лице следы опьянения? Знал бы Андрей, что причиной моей трезвости является беременность. От него.

— Хорошо, — соглашается немного погодя. — Отведи её в комнату, если тебе не сложно.

Мы с Леркой продолжаем дальше идти по коридору. Подругу почти не ведёт в стороны, и каждый шаг даётся ей более уверенно с перепугу или потому, что начинает отпускать. Неважно. Дверь открываю с ноги, потому что руки заняты. Свет не зажигаю, только плавно опускаю Лерку на кровать и снимаю с неё одежду, уже не сдерживая слёз. Горло окольцовывает болезненный спазм. Выть хочется, реветь в голос и жалеть себя, но я не могу позволить себе такие вольности в чужом доме. Приходится кусать губы, раздевать Лерку до белья и ощущать, как горькие слёзы быстро стекают по щекам.

К счастью, подруга мигом выключается и не видит моей слабости. Когда с раздеванием покончено, устало опускаюсь на кровать и закрываю ладонями лицо. Наверное, где-то в глубине души я мечтала о том, что когда-нибудь признаюсь Андрею в своей беременности, а он… он будет счастлив и меня поддержит. И Лерка поймет и примет, пусть даже не сразу.