Книга Наша лучшая зима - Джосс Вуд

Ноги у нее опять разъехались, и она упала, повалив Мэтта за собой. Она со всего размаху стукнулась спиной об лед. Из ее груди будто бы разом весь воздух выкачали.

— Ди‑Эй? Милая? Ты в порядке?

Она открыла рот, но не могла ни вдохнуть, ни выдохнуть, ни сказать хоть слово.

— Тебе больно? — Мэтт склонился над ней, стоя на коленях. — Попробуй сесть и сделать несколько глубоких вздохов.

Да, легко ему говорить!

Он обнял ее за талию и помог сесть.

— Давай, дыши, Дилан‑Энн. Вдох‑выдох, вдох‑выдох…

Ди‑Эй почувствовала, как воздух ворвался в ее легкие. Она протянула руку, и Мэтт помог ей подняться.

— Ты сразила меня наповал. На этот раз буквально, — сказал он, крепко обнимая ее за талию.

Ди‑Эй расслабилась, зная, что он не даст ей упасть.

— Можешь проводить меня к выходу? Оказывается, конькобежный спорт — не для меня.

Мэтт прислонился спиной к бортику и притянул ее к себе, крепко удерживая ее ноги коленями. Он был так близко, их дыхание смешалось с холодным вечерним воздухом, ей хотелось его поцеловать, но она помнила, что их предыдущий поцелуй привел к падению.

И вообще она не должна его целовать. Разве они не решили стать друзьями?

Она сникла. Мэтт понимающе посмотрел на нее и грустно улыбнулся.

— Тяжко, да?

Ди‑Эй подняла брови.

— Ты о чем?

— Нас тянет друг к другу. Я смотрю на твои губы и вспоминаю их вкус. Я смотрю на твои руки и вспоминаю, как они умеют ласкать…

Ди‑Эй почувствовала, как огненный шар желания прокатился по ее позвоночнику. Она посмотрела на профиль Мэтта, с легкой улыбкой глядевшего на каток. Это было так несправедливо — он контролирует свои эмоции, свое лицо, а сам может завести ее, сказав лишь пару слов.

Она этого так не оставит! Ди‑Эй решила отыграться.

Она соблазнительно улыбнулась.

— А я все время вспоминаю Сент‑Бартс. Как я приковала тебя наручниками к кровати…

Дыхание Мэтта участилось.

— …и ублажала тебя ртом, пока ты не запросил пощады.

Мэтт помотал головой с видом мученика и чертыхнулся сквозь зубы. Ди‑Эй довольно засмеялась. Один — один. Она тоже может завести его всего лишь парой слов.

— Мы в первый раз встречаемся как друзья и уже десять минут говорим о сексе! — пожаловался он.

— Ты первый начал, ты поцеловал меня, — возразила Ди‑Эй.

— Ты начала раньше, ты выглядела такой сексуальной и смущенной.

Он посмотрел на огни, на каток, на беззаботных людей на льду.

— Что мы будем делать, Дилан‑Энн? Я не могу не думать об этом. После всего, что между нами было, после Сент‑Бартса быть друзьями — это самая идиотская идея, которая только приходила мне в голову. Скажи, что ты хочешь меня так же, как я хочу тебя.

— Мэтт… — Она умолкла.

— Это означает «да»? Это означает «нет»? Что это, черт возьми, означает?

— Я не знаю, — прошептала Ди‑Эй, подняв глаза. — Но мы ведь даже не попытались стать друзьями!

Мэтт вздохнул.

— Я знаю. Но еще я знаю, что как только мы останемся одни, то сразу начнем срывать друг с друга одежду.

Это была правда.

Он посмотрел ей в глаза, и все исчезло: дети, гоняющиеся друг за другом на коньках, парочки, катающиеся взявшись за руки, толстый Санта и его эльфы, кружащиеся в центре катка.

— Я хочу тебя, Ди‑Эй. Только тебя.

— Черт возьми, Мэтт!

Ди‑Эй быстро отвернулась. Она хотела вырваться из его рук, но боялась упасть. Она должна сохранять ясную голову хоть минуту.

— И куда это заведет нас? Снова в постель?

Мэтт кивнул.

— Я не могу относиться к тебе как к другу. Я здесь. Мы можем считать, что просто встретились на уик‑энд, но очень долгий. После Рождества я уеду, мы поцелуем друг друга на прощание, и все вернется на круги своя.

Должна ли она согласиться на это? Должна ли она перемешать реальную жизнь с фантазиями и пустить в нее Мэтта? Или сходить с ума от тоски и желания, все время зная, что он рядом, но не имея права дотронуться до него.

Но ведь это не будет просто длинный уик‑энд. Он вторгся в ее реальную жизнь, в ее город, в ее дом. Это опасно. Они же не смогут три недели непрерывно заниматься сексом, они будут разговаривать, общаться, бывать на людях. А он умный, забавный, обаятельный, он нравился ей, он слишком нравился ей. Она захочет большего, чем просто секс. И когда Мэтт уедет, это разобьет ей сердце.

Ее бросил отец, она помнила, как это больно, когда тебя бросают. А ее мать дала ей почувствовать, как это тяжело — любить кого‑то, кто не любит тебя. Ди‑Эй не хотела пережить это снова.

Она должна сказать «нет», но знала, что не сможет этого сделать. Она будет спать с Мэттом, заведет с ним роман и обречет себя на все то, чего так тщательно избегала всю жизнь. Она просто не может иначе.

— К тебе или ко мне? — спросила Ди‑Эй нетерпеливо.

Мэтт усмехнулся.

— Я хочу тебя, Дилан‑Энн, но несколько часов нас не убьют. Я обещал научить тебя кататься на коньках. Ты их еще за пояс заткнешь.

Ди‑Эй проследила его взгляд и увидела, что к ним едет все семейство Броган в полном составе. Джули и Дарби подлетели к ней первыми.

— Говорят, ты упала? Ты в порядке?

— Да. Я же говорила, что не умею даже стоять на коньках.

— Давайте тогда пойдем в кафе и посидим все вместе? — предложила Дарби без энтузиазма.

Ди‑Эй знала, что все Броганы обожали коньки, и, если бы не она, то они катались бы тут до ночи.

— Нет, давайте еще покатаемся, — сказала она. — Мэтт обещал меня научить.

Дарби подняла брови.

— Ты уверена?

Ди‑Эй кивнула:

— Абсолютно. Встретимся через час.

Все Броганы радостно закивали и укатились.

Ди‑Эй поймала взгляд Мэтта. Он никогда прежде так на нее не смотрел. В его взгляде смешивались гордость, нежность и желание. Ди‑Эй закусила губу. Он не может, не должен так на нее смотреть. Они будут просто заниматься сексом. Она не настроена на большее.

Ди‑Эй расправила плечи, постаралась обрести равновесие и улыбнулась.

— Ну, давай!

Удерживая ее одной рукой, другой он взял ее за подбородок.

— Давай, но сначала небольшой аванс.

Ди‑Эй показалось, что по ее коже пробежал электрический разряд. Он гладил ее по лицу холодными пальцами. Ди‑Эй ждала, что он ее поцелует, но он прижался холодной щекой к ее щеке и слегка потерся об нее. Ди‑Эй нашла его рот, их губы соприкоснулись, даря друг другу тепло, нежность, удовольствие. Они целовались, еле сохраняя равновесие, а вокруг них в свете разноцветных огней кружились пары.