Книга Слово, образ, миражи - Влада Юрьева

Родители, конечно скандалили… А потом все-таки поддержали ее.

Марина рассказывала об этом с явной гордостью, а вот Косте было не по себе. И от степени ее откровенности, и от того, что она считала нормой.

— Мама больше не вышла замуж, других детей у нее не было. Как видишь, решение оставить меня было правильным — а то совсем одна бы на старости лет осталась!

— А тебе не кажется, что наличие тебя и сыграло свою роль в том, что она замуж не вышла? — не выдержал Костя.

— Да нет, кому она нужна была! Моя мать не такая уж красавица, по мне не суди. Я больше на отца похожа… Я его не видела, чисто методом исключения могу определить. Мне было шестнадцать, когда она рассказала мне. Напилась у подружки на дне рождения, не выдержала и рассказала. Конечно, поначалу у меня был шок. Руководствуясь навязанными нормами, я решила, что моя судьба — это что-то плохое. Но чем больше я думала об этом, тем четче понимала: проблемы не у меня, а у общества. Само отношение к детям, рожденным после изнасилования, искажено. А уж аборт, любой аборт, это и вовсе кощунство!

Для Марины это были не пустые слова. Она загорелась идеей, которую придумала еще подростком. В тридцать лет она стала основательницей общественной организации «Невинные дети», основной целью которой был полный запрет абортов, независимо от ситуации.

Изнасилование? Не повезло, но это не повод убивать! Проблемы со здоровьем? Наблюдения врачей, на которых ссылалась Марина, доказывали, что беременность и роды влияют на организм женщины гораздо лучше, чем аборт.

Чувствовалось, что эта мысль закостенела в ней, и она не готова даже к переговорам на эту тему. Пока что организация Марины многочисленностью похвастаться не могла, так что приглашению Тронова она особенно обрадовалась. Она не рвалась вести расследование, просто воспринимала это как бесплатную рекламу.

Это и было ее основной целью. Предположения Кости полностью подтвердились: его напарница оказалась абсолютно бесполезной. Он не возражал. Пусть копошится перед камерами, занимается своими делами. Расследование он мог провести и самостоятельно — или, если повезет, с помощью Саши.

⁂

Саша приехала сюда, чтобы побеждать. Это был не просто вопрос денег — хотя против денег она ничего не имела. Они ей были очень даже нужны, ведь после смерти мужа она впала в такую затяжную депрессию, что лишилась работы. Однако финансами ей могли помочь и родители. Главным моментом для нее было то, в кого она превращалась благодаря проекту и победе в шестом этапе. Саша снова начала нравиться себе! Она уже не старалась торопливо пройти мимо зеркала, не отводила взгляд в смущении, когда кто-то спрашивал о ее жизни. Она вдруг обнаружила, что она тоже сильная, смелая и умная — а не женщина-тряпка, которую многие видели в жене наркомана. На мужчин вообще надежда невелика. Это подтверждал Константин Петровский, который снова на нее пялился, как на трофей. Только на этот раз у него ничего не выйдет! Саша была твердо намерена думать только о проекте и ни о чем больше. Напарник ее тоже не радовал. Сначала она испугалась, когда ей сказали, что ей предстоит работать с уголовником, контролировать его с помощью следящего устройства. Воображение Саши сразу нарисовало татуированного лысого амбала, мрачного, агрессивного и очень опасного. А Кирилл оказался другим. Сильным — да, но при этом безразличным ко всему. Он честно признался, что пошел на это, чтобы избежать тюрьмы. Думал о расследовании, но потом почитал детальное описание дела и решил, что это не его. Он собирался просто отмаяться на проекте положенное время. Что ж, одна так одна. Так даже лучше, честнее. Прошлую победу пришлось разделить с Костей, да и другие люди помогали ей в расследовании… Теперь Саша хотела все сделать самостоятельно, доказать себе, что она может. Они добрались до деревни Степновичи ночью. Фонарей здесь не было как явления, и свет давали только лампы, установленные на некоторых домах. Старики из этой деревни либо съехали, либо умерли, здания выкупила больница. Участников проекта заселили в гостевые домики, которые обычно занимали волонтеры или проверяющие. Домики модернизировали специально для нового использования. Теперь в каждом из них располагалось по две большие комнаты с четырьмя кроватями в каждой и общая кухня. Увы, ванной и туалета не было — проектировка прошлого века не предусматривала подобных «излишеств». Этой цели служили серые кирпичные домики, отстроенные во дворе. Их подключили к канализационной системе больницы, так что хоть здесь можно было радоваться цивилизации.

Их с Кириллом поселили в одну комнату. Саша напряглась. Каждую кровать тут можно было завесить шторами, но на этом приватность заканчивалась. Если ему взбредет в голову что-то противозаконное…

Кирилл успокоил ее еще до того, как она успела представить его страшные действия.

Сославшись на адаптацию после длинного перелета, он разделся и сразу завалился спать.

Никакого интереса к своей напарнице он не проявлял.

Утром, когда Саша проснулась, его уже не было рядом. Это испугало ее ровно на секунду — пока она не проверила показатели следящего устройства. Прибор добросовестно сообщил, что Кирилл все еще в доме.

И действительно, он обнаружился на кухне, где уже успел приготовить завтрак. Только на себя.

— Я смотрю, в джентльмены ты не рвешься, — прокомментировала Саша.

— И счастлив этим.

За окном шумел густой лес — им достался дом на окраине деревни. Снега не было, но с утра все вокруг покрылось блестящей изморозью, которой предстояло исчезнуть к обеду. Ощущения зимы не было вообще.

— После завтрака я иду в больницу, — предупредила Саша.

— Удачи тебе.

— Ты тоже идешь.

— С чего это? — удивился Кирилл. — Ты все-таки хочешь заставить меня участвовать в этом?

Брось, зачем тебе?

— Много о себе вообразил! Мне плевать, чем ты занят и зачем приехал сюда. Я, как видишь, даже не интересуюсь, за что тебя посадить хотели. Но вот эта штука, — Саша указала на браслет на его ноге, — не позволяет тебе отдаляться от меня больше чем на пятьсот метров. А больница дальше. Тебе придется таскаться за мной, нравится тебе это или нет. Хочешь — ковыряйся в носу, хочешь — смотри на птичек. То, что ты решил не участвовать в расследовании, не значит, что и я не буду!

— Так и знал, что на халяву меня никто не выпустит… Ладно, попремся, раз тебе загорелось гов…

— Стоять! — прервала Саша. — При мне — никаких ругательств!

— Совсем офигела, ляля?

— Не совсем, и ханжой себя не считаю. Но и не хочу, чтобы вещи, которые можно сказать вполне вежливо, выражались вот так. Мне даже плевать, что тут повсюду камеры. Мое личное пространство ты загрязнять не будешь.

Она не боялась его. Саша и сама не знала, почему. Если бы он захотел ударить ее, он мог бы легко это сделать… или что похуже. Он был намного сильнее ее, а браслет его бы никак не сдержал.

И все же страха не было. Саша смотрела в его лисьи каре-зеленые глаза и не видела там тупой злобы, свойственной отмороженным уголовникам. Сомнение, иронию, иногда — презрение, но не злобу. Этого ей было достаточно.