Книга Реваншист. Цвет сакуры – красный - Борис Орлов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я туда через Ярославль ездил. Там расстояние от вокзала – меньше тридцати кэмэ…
Всеволод-младший кивнул головой. Разумеется, в конце двадцатого – начале двадцать первого века тридцать километров – это меньше получаса на машине. Раз – и там. Так что нет ничего удивительного, что отец считал этот завод Ярославским. Вот только здесь… Здесь и сейчас это – увы! – совсем другое дело. Тридцать километров – никак не меньше трёх часов на извозчике. А то и все четыре.
До отправления парохода оставалось больше пяти часов, поэтому Волковы решили спокойно пообедать, а заодно и ещё раз уточнить порядок своих действий. Неподалёку сыскалась забегаловка не слишком-то презентабельного вида, но запахи от неё шли просто умопомрачительные.
Они заказали по тарелке рыбацкой ухи, по куску жареной печёнки с солёными огурцами и, подумав, добавили к заказу запотевший графинчик. Обслужили их чуть ли не мгновенно. Попробовав ароматную уху, в которой встретились даже куски здоровенной стерляди, Всеволоды поняли, что не ошиблись с выбором.
– Вот что, – тихо произнёс отец, проглотив очередную ложку ухи. – Надо нам с тобой, мелкий, избавляться от всех наших… – он замялся, подбирая слово, но наконец нашёл: – От «иновременных артефактов». Я их собирался предъявлять в качестве доказательств нашего прибытия из будущего, да какие уж теперь доказательства… – и махнул рукой.
– Выбросим? – понимающе кивнул сын. И, как выяснилось, угодил пальцем в небо.
– Чего это «выбросим»? Не-е-ет, «мой мальчик, мы во весь опор будем сидеть здесь»[24]. Мы их продадим.
– Как так? – поразился младший Волков. – Засветимся же!
– Ну и засветимся, и что? – старший Волков усмехнулся с чувством превосходства. – Думаешь, кто-то из покупателей запомнит нас так, что сможет потом подробно описать? Ага, щаз! Они ж тут в Рыбинске все как на подбор – портретисты знаменитые!
Он тихо засмеялся, и сын хихикнул вместе с ним.
– Но, а даже и запомнит кто-то глазастый и памятливый, так что с того? Откуда он узнает, куда мы делись? Тут, Севка, интернета нет и связь между городами – хреновая. А с деревнями да посёлками её и вовсе нет! Так что, – отец снова взялся за ложку, – доедаем и – на базар!
Базар отыскался совсем рядом с портом. И там отец и сын почти мгновенно продали свои охотничьи костюмы. Мужичок, прибравший оба камуфляжа в свой мешок, дружелюбно хлопнул младшего Всеволода по плечу:
– Ежели ещё чего у себя на фабрике напортачите – привози. Возьмём! Прямо к нам в деревню вези – может, там не за деньги, а для своих ребят чего возьмёшь? Ну сальца там с пудик-другой или картохи вам куль отсыпем, – после чего потребовал, чтобы парень записал название деревни, и не отходил, пока не убедился, что всё прописано верно.
Волковы только посмеивались: цифровой камуфляж был определён покупателями как брак при покраске, так что оба костюма ушли всего-то за семь рублей. Но когда они уже покинули торговую площадь, направляясь в центр города, старший Всеволод вдруг приостановился и с досадой хлопнул себя по ляжке:
– Вот чёрт! Опять мы с тобой прокололись, Севка! Надо ж было липучки спороть.
– Да ладно, бать, – махнул рукой сын. – Если ты их патентовать надумал, то на моих берцах ещё есть. И на рюкзаке. А если думаешь, что прокололись, – фигня! Можно подумать, что этот пейзанин знает о патентах и ведёт учёт всех последних изобретений.
Отец только головой покачал: видно, эти слова не слишком его успокоили. Но вскоре он отбросил все посторонние мысли: они шли продавать свои наручные часы. Не наследство покойного шпиона, что сейчас тикало на руке младшего Всеволода, а те, что попали с ними вместе из будущего. Так что теперь Волковы шагали по проспекту Ленина и внимательно приглядывались: нет ли где ювелирного магазина или мастерской?
Искать пришлось долго. Хорошо, что хоть разобранные ружья они ещё за обедом исхитрились упаковать в заплечные мешки, а то попробуй объяснись с рабоче-крестьянской милицией: чего это пара каких-то непонятных людей с оружием (пусть и в чехлах) по улицам туда-сюда шастает?
Младший Волков порывался расспросить прохожих, но отец остановил его, объяснив, что ювелирные магазины, да и ювелирные изделия вообще, здесь и сейчас – признак нэпманов. И на последних они в одежде стиля милитари совсем непохожи. А это, в свою очередь, вызовет вполне закономерные подозрения и совершенно ненужные расспросы. Пришлось продолжить поиски самостоятельно.
Проспект прошли из конца в конец, снова повернули назад, и лишь тогда Волков-старший указал сыну на неприметную вывеску «Скупка».
Вход в пресловутую «Скупку оказался ещё и со двора, и пришельцам из будущего пришлось основательно попотеть, чтобы отыскать проход туда, за красивые фасады центральной улицы.
Тяжёлая дверь, натужно скрипнув, пропустила Волковых внутрь. В помещении никого не было, лишь в глубине за невысокой деревянной стойкой сидел маленький лысый человечек неопределённого возраста. Он поднял голову, чуть прищурился и спросил неожиданно сильным и звучным голосом:
– Что вам угодно, граждане?
– Наручные часы, – небрежно бросил старший Всеволод, выходя вперёд.
Казалось, приёмщик остался совершенно равнодушен к такому вопросу, но Волков-отец заметил острый, брошенный исподлобья взгляд, которым лысый человечек быстро оглядел обоих, мгновенно заметив и вовсе недешёвую одежду, и уверенную манеру держаться, и независимый тон, которым задан вопрос. Чуть помедлив, он спросил:
– Сдать интересуетесь или же, наоборот, приобрести?
– Приобрести, – кивнул головой Волков-старший. – Что можете предложить, уважаемый?
Приёмщик ещё раз окинул обоих быстрым взглядом, потом нырнул куда-то под стойку, чем-то там пошуршал, что-то подвигал и выложил большие круглые часы на широком ремешке.
– «Лонжин». Тридцать пять червонцев, – сообщил он, глядя куда-то в сторону. – Отличный ход. Берите, граждане, не пожалеете.
Услышав такую цену, младший Всеволод чуть не ахнул. Триста пятьдесят рублей! Это же… Это же… Отец говорил, что у многих тут зарплата – сорок-пятьдесят рублей. В месяц! А тут – часы! И добро бы ещё – золотые, а так ведь видно, что простая сталь. Вон внизу чуть-чуть ржавчина.
Отец тем временем взял часы в руки и принялся их придирчиво рассматривать. Попросил приёмщика отодвинуть штору, чтобы света было побольше, спросил, на сколько хватит завода.
– Сбавить бы, – произнёс он наконец. – Урежьте осетра, уважаемый.
Лысый человечек вздохнул, собрался, видимо, что-то сказать, но потом раздумал и отрицательно качнул головой:
