Книга Павлиний глаз - Энни Уэст

— И я должна спать с вами?

— Обязательно.

— Нет...

— Нет ничего постыдного в супружеской близости. Это не больно и не страшно. Это очень даже приятно, Белль.

— Нет, нам надо поговорить.

— Согласен. Но сделаем это позже. Теперь не время для разговоров. — И он стал покрывать ее страстными поцелуями.

— Не смейте! — вскрикнула Изабелл и оттолкнула его от себя.

Принц помрачнел, но все же подчинился.

— Благодарю за понимание, — произнесла она холодно и спрятала свою наготу под тканями.

— Знаете, почему я согласилась выйти за вас замуж?

— И почему же?

— Чтобы в вашем королевстве воцарились мир и покой. Вы назвали наш брак главным условием благоденствия Карума. Вы напомнили мне о моем долге за спасение, и я приняла ваше предложение. Но это не дает вам права насильно овладевать мной.

— Не забывай, Изабелл, что, поклявшись быть моей супругой, ты сама дала мне такое право. По нашим законам, как и по законам любой другой страны, двое могут называться супругами, только благодаря соответствующим супружеству интимным отношениям, от которых рождаются дети. Или тебе это не известно, жена? — Тон его был уже насмешливым.

Изабелл же была готова расплакаться.

Тут принц наконец осознал, насколько не готова эта девушка к таким отношениям. Споря с ним, изобретая встречные доводы, она распаляла в нем кровь. Теперь же, когда ее глаза стали влажными от подступающих слез, она вызывала в нем сочувствие и сожаление.

— Белль, умоляю, не смотри на меня так. Я не заслужил такого отношения. Ты же знаешь, что у меня и в мыслях не было обидеть тебя.

Изабелл отвернулась. Он присел к ней поближе. Провел ладонью по шелковистым волосам. Снял тяжелое ожерелье с ее груди.

— Я никогда не потребую большего, чем ты сама захочешь мне дать.

— Не могу...

— Сможешь, — уверил принц и ласково поцеловал жену.

Этот поцелуй унес ее далеко от всяких сомнений. Он наполнил ее неистовством страсти и терпкостью влечения. Белль охотно возвращала поцелуи своему спасителю, пока глубокие и нежные прикосновения губ не соблазнили ее поддаться его нежности.

Изабелл томно путала его волосы, гладила его лицо, а он ласкал ее талию, бедра. Женщина издала сладкий стон неукротимого желания, но, ощутив его приближение, вновь оттолкнула принца.

— Нет! Так поступать нельзя! Это неправильно! — услышал принц.

Мужчина начинал терзать терпение и уже отчаялся урезонить ее доводами разума. И теперь сидел молча, мрачно наблюдая за девушкой, прячущейся под тяжелыми одеждами.

— Прости, Рафик. Я не должна была поощрять вас ласками. Я не должна была позволять вам класть меня на эту постель. И замуж за вас мне тоже выходить не следовало. Ведь я не знала, что вы захотите со мной этого...

Он снова постарался обернуть все в шутку:

— Жена! У тебя поистине странные представления о браке.

— Но все же наш брак — дело особое.

— Возможно — днем, но не ночью. По ночам королевский брак такой же, как и у всех людей. И не было, бы меня на свете, не будь это так. Как еще зачать наследников, если не в постели?

— Наследников?!

— Да, именно. Детей, если тебе так больше нравится.

— Но не сегодня же!

— А что нам мешает?

— Критические дни, — смущенно призналась Изабелл.

Рафик обсыхал после душа. Он промокнул торс банным полотенцем и отбросил его от себя. Он был напряжен и раздражен. И все же в глубине души искренне посмеивался над собой, над Изабелл и над их неудавшейся первой брачной ночью.

Ясно, что жена панически боится его. И немудрено. За столь короткий срок Изабелл так много пришлось преодолеть, перенести, передумать. Она испытала столько опасностей, сомнений и тревог. Слишком много, слишком быстро, слишком необычно изменилась ее жизнь. Она приняла великое и смелое решение, последствия которого стали непредсказуемыми для нее самой.

И, несмотря на ее слезы, возгласы испуга и непримиримые доводы, принц был восхищен ее отвагой, цельностью и упорством.

Теперь он совершенно ясно осознал, что в ее согласии на брак не было ни толики эгоизма, тщеславности и личного расчета. Что это согласие было продиктовано лишь чувством признательности и желанием помочь человеку, который вырвал ее из рук бандитов.

Был и приятный момент. Рафик узнал, что не безразличен ей. Он это чувствовал. И все же она отвергла его, а ведь до сих пор ни одна другая женщина не отвергала его...

Он не смог соблазнить собственную жену! Этот факт вызвал в нем приступ самоиронии, сменявшийся глубокой задумчивостью. Что следует ему предпринять, чтобы уверить свою половину в истинности их супружеского союза?

Как очаровать, опутать, завлечь, соблазнить молодую женщину?

Он вошел в спальню, пересек ее по мягкому ковру, раздвинул портьеры, распахнул арочные створки окон. Свежесть ночи и лунное сияние наполнили супружескую спальню. Он погасил все светильники.

Не глядя на Изабелл, Рафик сел на свою сторону постели.

— Вы можете спать в этой комнате, — робко позволила она.

— Именно это я и собираюсь сделать.

Он лег и натянул покрывало.

— Но помни, Белль, что я твой муж, а ты — моя жена. И наш брак — не видимость, а реальность. Где еще мужчине спать, как не со своей женой?

— Но...

— Не знаю никаких «но», Белль. Сегодня и все следующие ночи мы будем спать в одной постели.

Изабелл тяжело вздохнула, и Рафик повернулся к ней лицом. Она не возразила на его последний довод, и это не могло не радовать. Женщина демонстративно отвернулась и подвинулась на самый край большой постели. Между ними образовалась ледяная пустыня. Рафик нахмурился и приподнялся, посмотрел на жену. Ему не терпелось проучить эту упрямицу...

Дед преподал ему великую ценность терпения. Старик внушил внуку, что необходимо властвовать над своими желаниями и инстинктами, чтобы в решающий момент придать им силу и победить, а не подчиниться раньше времени их неуправляемому буйству, потеряв себя в сумятице разрозненных порывов.

Однажды момент его триумфа настанет. Изабелл вновь бросила ему вызов. Пусть так. Они опять сразятся, и он победит. Иному не бывать. Это принц знал наверняка. Нужно лишь набраться терпения...

Рафик лег в центр постели и, обхватив жену за талию, приблизил ее к себе.

Он вспомнил их первую ночь на острове, когда он накрыл ее от ураганного ветра. Каким давним стало это воспоминание, хотя и времени прошло не так уж много. Суета приготовлений и пышные торжества свадьбы отодвинули эти события, затмили, загородили собой. И принц устыдился своего беспамятства, поскольку помнить ему следовало лишь главное — встречу со своей судьбой.