Книга Летняя ночь - Мэхелия Айзекс

– Ну да. – Николь нахмурилась и прикусила нижнюю губу. – Полагаю, она останется в Плейн-лодже?

– По-моему, ей бы этого хотелось, – неуверенно подтвердил он, и Николь кивнула.

– Тетя Би будет рада, – заметила она. – Видишь ли, ведь это и ее дом тоже.

Райан застыл в нерешительности. Ясно, что Николь ничего не знает о том, что написано в завещании. Однако, если она полагает, что его мать позволит Беатрис остаться в доме, то она глубоко ошибается. Как бы незаменима ни была Беатрис Сэвидж, слишком уж часто она вставала Амелии поперек дороги, чтобы ждать от нее милостей.

– Это и твой дом тоже, – сказал он, с трудом подавляя желание сжать руку Николь, лежавшую рядом с бокалом.

– Нет. – На мгновение выражение ее лица стало жестким. – Уже нет. Он перестал быть моим домом больше десяти лет назад.

– То, что ты в нем не живешь, ничего не значит. Он никогда не переставал быть твоим домом, – возразил Райан. – Уверен, в окрестностях его по-прежнему зовут домом Сэвиджей.

– Но мы же знаем, что это не так, – спокойно отозвалась Николь. – Когда твоя мать вышла замуж за папу, он стал домом Тэлботов.

– На твоем месте я бы не был так в этом уверен, – не подумав сказал Райан, однако в этот момент, к счастью, подошла официантка с заказом.

– Один сандвич с тунцом и один с беконом, латуком и томатом, – объявила она, одной рукой ставя тарелку, а другой забирая пустой стакан Райана. – Принести вам еще пива?

– Давайте.

Райан, конечно, предпочел бы выпить хорошего крепкого пива, а не этой безалкогольной дребедени. Мать поставила его в немыслимое положение. Ему вовсе не хотелось, чтобы Николь упрекала отца в том, чего тот не сделал.

– Я тоже выпью еще бокал вина, – внезапно заявила Николь, пока официантка не ушла.

– Да, сейчас принесу. – Девушка забрала бокал Николь и, по-видимому, поняв, что с Райаном ей ничего не светит, без особого энтузиазма пожелала им приятного аппетита.

Впрочем, аппетита не было у обоих. Райан следил, как Николь ковыряет сандвич, жалея, что не может поднять ей настроение. Николь явно считает, что отец оставил Плейн-лодж мачехе, и теперь собирается с силами перед чтением завещания.

– Расскажи мне о Нью-Йорке, – попросил он, когда им принесли очередную порцию напитков и официантка удалилась. – Чем ты занимаешься в своем издательстве?

– Это не мое издательство, – сухо отозвалась Николь. – На самом деле оно принадлежит дяде Стюарта. Когда мы со Стюартом только переехали в Нью-Йорк, его дядя дал мне там работу.

– Понятно. – Райан подавил внезапный приступ ревности, удививший его самого. Какая ему разница, что после развода она решила продолжать работать у Грейнджеров? – Но ведь это как-то неудобно, разве нет? Ведь ты бывшая невестка его брата.

– Я сначала тоже так думала, – призналась Николь, сделав глоток вина. – Но Джим, отец Стюарта, очень спокойно к этому отнесся. – И, поколебавшись, прибавила: – Может, он надеялся, что мы со Стюартом еще передумаем.

– Передумаете разводиться? – Райан знал, что это не его дело, но ему хотелось побольше узнать о человеке, которого Николь избрала себе в мужья.

– В общем, да. – Николь, видимо, внезапно вспомнила, с кем говорит, и взгляд ее стал настороженным. – Но я знаю, что тебя совсем не интересую. Тем более что моя карьера, в отличие от твоей, ничем не примечательна.

– Не вижу связи, – нахмурился Райан. – И потом, мне очень даже интересно узнать, чем ты занималась последние восемь лет. Например, что ты делала после того, как я уехал в Европу. Я даже надеялся, что ты мне напишешь. Я ведь несколько раз сообщал матери свой адрес до востребования.

– Ты, наверное, шутишь? – Николь как-то странно посмотрела на Райана, и морщинка между ее бровей стала глубже.

– Вовсе нет, – ответил Райан и, помолчав, спросил: – А что?

– Ох, ради Бога! – Николь не верила своим ушам. – Ты же знаешь, Амелия ни за что в жизни не дала бы мне твоего адреса. – Ее лицо внезапно потемнело. – Кроме того, мне было нечего тебе сказать. Сбежав, ты полностью уничтожил все доверие, которое я к тебе питала.

– Я вовсе не сбежал, – запротестовал Райан, ощущая, как к щекам приливает предательская краска. Он пожалел, что они находятся в общественном месте, где каждый может стать свидетелем его вины. – Мне очень жаль, но я думал, что тебе так будет легче, – сделал он попытку оправдаться. – Нам было бы чертовски трудно продолжать наши отношения.

– Не нам, а тебе.

– Нам обоим, – твердо сказал Райан. – Мне было уже почти девятнадцать лет, Николь. Что, по-твоему, я должен был делать? Сидеть в Плейн-лодже?

– Вот именно, – презрительно отозвалась Николь. – Тебе не терпелось удрать, и ты даже отложил поступление в университет на целый год. Решение путешествовать автостопом по Европе к тебе пришло спонтанно. Зато оно дало тебе возможность отделаться от меня как можно скорее.

– Все было совсем не так, – начал Райан, но Николь подняла руку, останавливая его.

– Теперь это уже не имеет значения, – устало сказала она. – Мне все равно, что ты тогда думал. Тем более, как после выяснилось, ты оказал нам обоим услугу. Ты сделал фотографии, которые потом принесли тебе известность, а я научилась жить самостоятельно и рассчитывать только на себя.

Райан смерил ее взглядом, в котором читалось нетерпение.

– Тогда почему у меня такое ощущение, что эта история еще не закончена? – хрипло пробормотал он. – Господи, Николь, я надеялся, что мы сможем выяснить отношения.

– Поздно, – твердо сказала Николь и, осушив бокал, поставила его на стол. – Если ты закончил, то поехали.

7

Николь свернулась в кресле у огня в библиотеке. Время шло к полуночи, но у нее не было желания ложиться спать. Возможно, это ее последняя ночь в Плейн-лодже, и ей хотелось использовать ее до конца.

Трудно поверить, что все кончено. Похороны оказались своего рода достойной церемонией. Священник, проводивший похоронную службу, знал ее отца и упомянул об этом в своей проповеди, так что Райану, взявшему слово позже, осталось лишь повторить его слова.

Несмотря на их разлад, Николь была рада, что Райан поддерживал ее во время похорон. Увидев покрытый цветами гроб, Николь вдруг поняла, что теперь она осталась совсем одна.

Амелия на церемонию не явилась.

Хотя Николь не сомневалась, что ее мачеха в последнюю минуту передумает и присоединится к кортежу, этого не случилось. Амелия продолжала твердить, что у нее совсем сдали нервы, что она просто не выдержит ужасного зрелища погребения ее мужа и что, будь Уильям жив, он бы ее понял.

Николь не сомневалась, что тот действительно ее понял бы. Уильям всегда был игрушкой в руках своей молодой жены. Николь знала это с самого начала, и, хотя старалась скрывать свое негодование, Амелия никогда не стремилась облегчить ей задачу. Мачеха всегда ревновала мужа к падчерице, и это было не последним доводом в пользу того, что Николь осталась в Штатах после развода.