Книга Проклят тобою - Яся Белая

Король барабанит пальцами по подлокотнику.

— Вы рисуете заманчивые перспективы, дитя моё. И я, поверьте, искренне хотел бы помочь вам вернуться. Но дело вот в чем — я дал слово короля, что вы поженитесь с этим гончаром. И теперь уже ничего не могу поделать.

В комнату неровным шагом входит… я так понимаю… мой будущий супруг. Уютное помещение сразу же наполняется запахом сивушного перегара.

Громко икнув, новоприбывший заявляет:

— Ну, и где тут моя невеста? — Язык у него заплетается, окончания тонут в икоте. — Говорят, принцесса столь уродлива, что все женихи от неё разбежались в ужасе!

Он гыкает, а король встаёт, подходит ко мне, берёт за подбородок и поворачивает мою голову в сторону гостя:

— Зачем верить глупым сплетням. Оцени сам, друг мой.

Я тоже оцениваю: бродяга в грязных лохмотьях, нечесаный и давно нормально не брившийся. Стоит, держась за косяк одной рукой, а другой — сжимает горлышко оплетённой соломкой бутыли. Только нищего алкоголика мне не хватало. Такого добра и на родине полно, в сказку ходить не надо.

Только…

… когда мои глаза встречаются с его — тёмно-красными, зловеще-горящими, я понимаю, что мужчина вовсе не пьян, и вообще не тот, кем кажется на первый взгляд, и тогда мне становится страшно…

Вот тебе и черепки на счастье, Илона!

Глава 7. Широкой этой свадьбе было места мало

Красноглазый суженный обходит меня по кругу, оглядывая, как ярмарочный товар. Ухмыляется хищно и недобро, отхлёбывает из бутылки, а потом рукой, сжимающей горлышко, обводит меня, словно чертит воздушный круг.

— А она ничего… — говорит так, будто меня здесь нет, поверх моей головы, королю. — Беру! Заверните…

Отхлёбывает ещё глоток, неприлично икает.

Да уж! Семейным счастьем от него так и прёт! А ещё — дешёвой сивухой.

Я пячусь назад, но наступаю на шлейф платья и едва не падаю. Король успевает подхватить.

— Ну что же ты, доченька, — воркует он, — так торопишься замуж? Хочешь бросить нас с матерью? А мы ведь ещё не успели на тебя наглядеться.

Но пальцы его сжимают мой локоть отнюдь не нежно. Да какой там! Походу, синяки останутся!

Зло соплю и молча пытаюсь вырваться.

Королева Юлия опускает рукоделье на колени и с умилением наблюдает за сценой. Вот-вот заплачет, так растрогана.

Ненавижу грёбанных коронованных лицемеров!

Удаётся вырвать руку, отскакиваю в сторону, фыркаю, как рассерженный ёжик. Задираю нос и говорю:

— Вы не посмеете! Я никогда не выйду замуж… за… такого… — меряю взглядом женишка. Надеюсь, получается достаточно презрительно.

Красноглазый хмырь продолжает ухмыляться. Ууу! Так бы и съездила по физиономии!

Но меня продолжают не замечать.

— Что я и говорил — строптива! — Король разводит руками. — Намучаетесь с ней.

Красноглазый фыркает:

— Строптивость лечится. Быстро и надежно. У меня есть способ. Положитесь на меня, папа.

Мужчины перебрасываются многозначительными взглядами. Явственно видно — сговор!

Так я и поверила, что принцесса, бывшая пешкой в крупной политической игре, вдруг ни с того ни с сего отдается реальному первому встречному.

Гончару, пойманному пьяным на конюшне.

Ага, щаз! Не держите меня за дурочку?!

А если это сговор, значит, я нужна. И, желательно, целой и невредимой. Вот с этим-то у них и будут проблемы.

Подхватываю проклятые юбки и кидаюсь к окну, быстрее, чем кто-то из них успевает среагировать.

Вскакиваю на подоконник, открываю окно и… не успеваю даже выдать пафосную экспрессивную речь о том, где я видела всё их замужество. Я банально теряю равновесие. Даже вякнуть не успеваю, как уже лечу вниз.

Мамочки родные!

Колочу по воздуху руками и ногами, ору во всю глотку.

Нет, я, конечно, думала о том, что умерев здесь, очнусь дома. Но теперь, в буквальном смысле заглянув смерти в глаза, вернее — в суровую мостовую, умирать мне резко расхотелось.

Я зависаю в каком-то метре от поцелуя с солидным таким булыжником. Ощущение, что за спиной натянута верёвка, и я на ней вешу.

Выворачиваюсь, задираю голову.

Святая троица родственников — нынешних и будущих — сгрудилась в окне. Любуются картиной, то есть, висящей и дрыгающейся мной.

Потом меня совершенно бесцеремонно тянут вверх, будто я — марионетка на ниточке.

В окне будущий супруг меня ловко ловит, и на какое-то время я остаюсь в его объятиях.

Близко-близко, глаза в глаза. В тёмно-красное марево. У меня снова возникают ассоциации с космическим штормом, как тогда, когда я пялилась на «дьявольские головешки».

Он опускает меня на пол медленно и даже бережно. Легко, как маленькую, щёлкает по носу.

И говорит королю:

— Как мило! — Гласные он немного растягивает, из-за чего получается ехидно-певучая интонация. — Маленьким принцесскам к лицу капризничать! — Качает у меня перед носом пальцем. — Но я специалист по непокорным красавицам.

От близости этого типчика меня продирает жуть.

Сейчас, при близком рассмотрении, видно, что он довольно-таки недурен собой, высок и ладно сложен. Только вот черты лица настолько резкие и злые, что производят неприятное впечатление. А глаза заглядывают в самую душу, в каждый её потаённый уголок, и выворачивают всеми секретами наружу.

Брр…

От таких типов в реальности я шарахалась и старалась обходить их седьмой дорогой.

А тут меня кидают прямо в пасть красноглазому демону.

И тот ухмыляется, самодовольно и сыто.

Король потирает ладоши.

— Вот и славно, нареченные поладили. Значит, пора отдавать распоряжение о начале церемонии. — И почти весело подмигивает псевдогончару: — Чего тянуть!

Королева томно вздыхает:

— Ах, какая воля! Мой король, вы настоящий правитель!

А по мне — циркач! Притом, не самый умелый.

Но меня, как повелось в этом мире, не спрашивают.

Король звонит в серебряный колокольчик, и снова появляются какие-то девы в белых, почти монашеских одеяниях. Они обступают меня, двое берут под руки с обеих сторон, а остальные выстраиваются в два ряда.

Так и идём.

Девушки поют что-то скорбное и монотонное, от чего вся наша процессия напоминает не свадебную, а похоронную.

Хотя в чём-то так оно есть.

Сегодня я похороню свою надежду вернуться домой. Вряд ли красноглазый отпустит меня.