Книга Нечаянная любовь - Хелен Брукс

– Димитриос…

Он заставил ее замолчать, подняв руку.

– Как бы то ни было, я не хочу, чтобы Кристина расстраивалась, поэтому прошу вас обоих пожить мирно несколько дней под этой крышей. Я переговорю с Никосом и посмотрю, что можно сделать. – На щеке у него задергался нерв. – Для Никоса все это будет нелегко, постарайтесь его понять. – Он тепло смотрел в ее смущенное лицо. – Вы очень красивая девушка.

Она взглянула на него широко раскрытыми глазами, и слова замерли у нее на губах. Она расскажет всю правду позже, только не сейчас. Нельзя допустить, чтобы нежность, вдруг промелькнувшая в его глазах, вновь уступила место холодной циничности, к которой она уже привыкла.

Он ушел неожиданно, не сказав больше ни слова, твердым шагом и с гордо поднятой головой. Странное, только им одним пробуждаемое чувство вновь овладело ею. Он все перевернул в ней вверх дном, ей казалось, что на земле существуют только они двое. Все, что не было связано с ним, не имело никакого значения.

Войдя в дом, она встретила Кристину, оживленную и отдохнувшую, а затем, переодевшись в более легкую одежду, сбежала по ступенькам вниз по лестнице, весело постукивая каблучками, и сердце у нее пело – они целый день проведут наедине!

Димитриос ждал ее в большом зале, но когда она подошла, то поняла, что он спит. Растянувшись на большой серой софе, он дышал ровно и глубоко. Вокруг глаз и рта у него белели тонкие морщинки – следы усталости. Рия, крадучись, подошла к нему поближе, не в состоянии отказать себе в удовольствии разглядеть его.

На нем были обычная джинсовая рубашка и джинсы, и в них ой выглядел моложе, чем в костюме. Во сне лицо его потеряло свою обычную суровость, растаяла и холодная самонадеянность. Утром, когда он просыпается, он, наверное, всегда такой, подумала она, растроганная до глубины души. Поддавшись какому-то непреодолимому порыву, она дотронулась до его губ и осторожно откинула со лба курчавый локон черных и жестких, как стальная проволока, волос. Димитриос вдруг поднял веки в полусне, и одно долгое мгновение они смотрели друг другу в глаза, утопая в их глубине. Затем с болезненным, приглушенным стоном он привлек ее мягкое тело к себе так, что она легла поперек его мускулистой груди, и ее бешено бьющееся сердце спешило за ударами его сердца, точно эхо. Поцелуй был болезненно сладким, губы ее дрожали, и от пробуждающегося желания она вся затрепетала, совсем забыв о том, что была недотрогой.

– Ты сладкая, как мед, – пробормотал он возбужденно в ответ на горевший в ней огонь.

Ей стало невыразимо хорошо оттого, что он не может больше скрыть от нее своей страсти.

– Боже, помоги мне, что я делаю? – Он так резко сел, что она слетела на пол возле софы. – Ты, маленькая Иезабель. – Голос у него был ласковым, и он опять притянул ее к себе на грудь, увидев, как она испугалась. Нежно дотронувшись до нее, сказал: – Не бойся.

– Димитриос! – пробормотала она ему в грудь приглушенно.

Он осторожно отодвинул ее от себя и сказал с обычным непроницаемым видом:

– Пора ехать. Пойди посмотри, собрала ли нам Роза продуктов на дорогу.

– Что я сделала не так? – едва слышно пролепетала она.

Он наклонился вперед, рассеянно запустив дрожащие пальцы в черные курчавые волосы.

– Все так, – медленно сказал он, горько насмехаясь над самим собой. —Все чертовски так. – Резко повернувшись, он посмотрел ей прямо в глаза. – Давай-ка попридержим лошадей. Сначала тебе надо повидаться с Никосом. Вот оттуда и будем плясать.

– Плясать?

Сидя у его ног, она смотрела на его нахмуренное лицо, не зная о том, что огонь ее сердца отражается у нее в глазах и все ее чувства как на ладони.

Он испытующе на нее посмотрел. Слабая надежда боролась в нем с упорным недоверием. Наконец он издал глухой стон.

– Когда ты смотришь на меня так, я готов поверить в то, что черное это белое. – Он покачал головой. – Почему ты не осталась с Никосом и не облегчила всем нам жизнь? Мне это вовсе не нужно.

Он резко встал, опять холодный и отчужденный.

– Иди, поторопи Розу, будь умницей.

– Но… – начала было Рия.

Он поднял ее с пола. При этом лицо его ничего не выражало.

– Иди!

И Рия пошла.

Когда через несколько минут он присоединился к ней в безукоризненно чистой и полной солнечного света кухне, то вел себя так, будто между ними ничего не произошло. Он серьезно поблагодарил Розу за продукты, и та вдруг засуетилась, едва не выронила блюдо и покраснела, как клюква. Подняв на плечо корзину, он вывел Рию через боковую дверь на большую заасфальтированную стоянку. Напротив дома стояло несколько машин: белый «феррари», на котором они ехали из аэропорта, большой голубой «мерседес» и две небольшие спортивные машины – ярко-красного и ярко-желтого цвета. – Все эти машины – твои? – пораженная, спросила она Димитриоса, подошедшего к большому зеленому «левдроверу».

– Не все, – ответил он коротко, глянув в ее расширившиеся глаза. —"Мерседес" принадлежит Кристине, а желтый «MG» – гордость и радость Никоса. Неужели он не превозносил достоинств своей «Бетой»?

– Что-то не припомню, – осторожно ответила она, с большим трудом придавая своему лицу бесстрастное выражение.

– Странно. – Он задумчиво прищурил глаза. – Может, у вас просто не было времени поговорить о машинах?

Тон его снова был оскорбительным, и Рия осторожно на него посмотрела.

Опять он возводит вокруг себя стену!

Он помог ей забраться на высокое сиденье, покрытое толстым белым ковриком.

– Днем здесь внутри настоящее пекло, – спокойно объяснил он. – К полудню нам придется зашторивать окна.

Вскоре она поняла, почему Димитриос предпочел «лендровер», больше всего подходящий для путешествия по каменистой, петляющей вдоль побережья дороге. Как всегда непредсказуемый, Димитриос вдруг превратился в прекрасного, доброжелательного гида, решившего показать ей свою страну. Они бродили среди руин античных храмов, и Рия все пыталась представить себе жизнь давно ушедшей цивилизации. И наконец Димитриос вернул ее в настоящее.

Он показал ей замысловатые церквушки, сохранившиеся в отличном состоянии, ветряные мельницы с маленькими парусиновыми крыльями, головокружительно крутые аллеи и узкие дорожки, где седовласые женщины, одетые во все черное, сидя на ступеньках, продавали самодельные корзины и прекрасно вышитые шали и блузки.

В полдень они остановили «лендровер» в каком-то старинном городке и пошли бродить по лабиринту узеньких улочек, зашли в местную таверну и перекусили восхитительным сыром и свежим чесночным хлебом, запив все это сухим красным вином. «Kokkino», – проинформировал ее Димитриос и заставил повторять это слово бесчисленное количество раз, до тех пор, пока она не научилась правильно его произносить, и они вместе смеялись над тем, с каким трудом ей давался его язык. Ей так хотелось взять его за руку, чтобы весь окружающий мир понял, что они вместе, но застенчивость, смешанная с неуверенностью, удержала ее.