Книга Мужчина ее мечты - Виктория Угрюмова

— Что-нибудь не так? — спросил Володя одними губами.

Я улыбалась и качала головой, но говорить боялась. Иногда слова могут разрушить очарование минуты, испортить что-то хрупкое, прекрасное — что только-только рождается между двумя людьми. Это «что-то» чаще всего случается только раз в жизни, и в моей жизни подобное чудо однажды уже случилось. Может, поэтому я так боялась поверить в него сейчас. Может, поэтому не решалась даже моргнуть: а вдруг все это окажется еще одним сказочным сном и исчезнет, если я проснусь? Потому что только во сне бывает так прекрасно и так сладко. Кажется, Володя тоже все это понимал. Он улыбался и не произносил ни слова, но мне и не нужно было слышать слова. Я и так знала, что он хочет сказать.

А затем мы взяли мишку за лапы — он за правую, я за левую — и отправились вдоль по улице куда глаза глядят. И все прохожие, еще сонные, занятые своими проблемами и хлопотами, на какой-то миг забывали обо всем и расцветали широкими улыбками, глядя на нас.

— Любовь?! — не то вопросил, не то утвердил какой-то дядечка, несущийся в обнимку с пузатым потертым портфельчиком, поравнявшись с нами. — Так держать, молодежь! — И понесся дальше чуть ли не вприпрыжку.

Иногда одного большого счастья хватает множеству разных людей…

Глава 5

Существует такое понятие — «профессиональная деформация». И относится оно обычно к тем людям, которые безумно любят свое дело и очень хорошо его знают. Это уже как бы не их работа, а состояние души, и подобное состояние заставляет их рассматривать окружающий мир через призму своих профессиональных интересов. Так, художник замечает прежде всего цвет и композицию и обязательно воскликнет, глядя на кучу мусора, не уместившуюся в урне: «Поглядите, как необычно расположены эти предметы. Какое сочетание красок!» Хороший портной сперва замечает костюм, а затем уже его носителя; хороший детектив станет подмечать мелочи, даже находясь в полубессознательном состоянии. Игорь Разумовский был очень хорошим детективом. И это значило, что хоть он и испытывал подлинное счастье, хоть и чувствовал себя по-настоящему влюбленным в рыжую Нику, но по сторонам смотреть не забывал. Тем более что очень серьезно относился к тому, какая именно случайность познакомила его с девушкой.

Тогда, в метро, Разумовский сказал, что не знает, толкнул ли ее кто-то, — и говорил чистую правду. С другой стороны, он не забыл об этом вопросе, хоть и не поднимал его до поры до времени. И вот, блуждая с Никой по малолюдным аллеям парка, он обратил внимание на то, что за ними упорно следуют. Несколько человек, чередуясь и стараясь не привлекать к себе внимание, пытались следить за ними. Игоря это нисколько не удивило: «топтуны» могли наблюдать и за ним самим. Но если лица двоих из них ничего не говорили Разумовскому, то третий показался смутно знакомым.

Память у Игоря была профессиональная, цепкая. И хотя феноменальными способностями он не отличался, ему удалось довольно быстро вспомнить, что этого человека — вполне, кстати, обычного и даже незаметного — видел на платформе, в толпе пассажиров, как раз тогда, когда еле-еле успел ухватить падающую девушку за шиворот куртки. Еще несколько минут напряженных размышлений, и он точно вспомнил, что «пассажир» известен ему довольно давно, хоть и сталкивались они не вплотную, а опосредованно.

Нормальный человек, целуясь с девушкой, в которую влюбился с первого взгляда (пусть и не признается в этом самому себе), не думает больше ни о чем. Игорь Разумовский перебирал в уме множество вариантов, которые позволили бы ему ненавязчиво навести справки об этих странных людях и установить, за кем все-таки ведется слежка. А заодно и разузнать побольше о зеленоглазой красавице, которая — как показывает практика — может оказаться кем угодно. Игорь не был ни пессимистом, ни фантазером — он был хорошо осведомленным человеком и прекрасным специалистом, и уж ему-то хорошо известно множество самых невероятных случаев. Он не мог расслабиться и работать только на службе, а в остальное время наслаждаться личной жизнью. И, даже встретив девушку, о которой давно мечтал, все равно возвращался мыслями к тому, что касалось его дела.

Вот это и называется профессиональной деформацией.

На следующее утро он перезвонил своему старому другу, работавшему в «конторе» с незапамятных времен. Друга звали Максом, и был он одним из тех редчайших сотрудников, которые трудились не за страх, а за совесть. В последнее время многие разочаровались в своем деле, многие нашли себе кормушки побогаче, многие вообще уехали за границу. Макс же оставался верным себе и «конторе», объясняя это просто: «На коммунистов и капиталистов мне одинаково чихать с высокой башни. Но если кто-то здесь не будет работать на износ, то наш бардак вообще превратится в хаос».

Игорь полностью разделял убеждения друга и очень его ценил за то, что Макс являлся одним из небольших островков твердой земли в том болоте, которое образовалось вокруг. На него всегда можно было положиться: он делал, что просили, и не задавал лишних вопросов. Вот и теперь, внимательно и не перебивая выслушав Игоря, он рассмеялся:

— А ты, дружище, не можешь жить спокойно. Это же надо — ни имени, ни фамилии, а только лицо. Ну ладно, сделаем. Заходи, скажем, к семи. Не забыл, где я располагаюсь?

— Забудешь, как же, — буркнул Разумовский. — Так ты подбери мне те дела, по которым мы с тобой пересекались. Договорились?

— А у меня есть выбор? — уныло спросил Макс.

Невинная на первый взгляд просьба Игоря сулила ему целый день напряженной работы, но он знал, что по пустякам его беспокоить не станут.

Повесив трубку, Разумовский вызвал к себе Вадима.

— Как продвигаются дела с последним заказом?

— Глухо, шеф. Ребята крутятся как карусели, но нас уже начинают терзать смутные сомнения — а был ли мальчик? В смысле, седой господин. Ничто, кроме нескольких фотографий, не указывает на факт его существования.

— Так не бывает, — пожал плечами Игорь. — Человек не может раствориться в пространстве и не оставить после себя следов. Помнишь, как говорил великий учитель сыщиков Глеб Жеглов? «Даже в самом тайном деле всегда найдется человечек, который что-то видел, что-то слышал…» Выкладывай, какие идеи имеются.

— Неприятные, — вздохнул Вадим. — Выводы напрашиваются очень непрезентабельные. Либо нас намеренно ввели в заблуждение, хоть и ума не приложу, зачем выкидывать на ветер такие обалденные бабки. Либо этот мистер Икс работал в «конторе», или — бери выше, а нам от этого радости в жизни не прибавится.

— Полагаю, что ты абсолютно прав. И мне даже становится скучно оттого, что ты всегда и во всем прав.

— Так разузнай по своим каналам об этой «железной маске», — предложил Борцов. — Почему ты этого до сих пор не сделал?

— По очень простой причине. Если он и теперь является сотрудником, а им интересуются из противоположного лагеря, то о факте нашего участия в поисках тут же станет известно и нам прищемят хвост. Если же он УЖЕ не работает там и отыскать его не могут даже бывшие коллеги, то будь уверен, ничего, кроме подтверждения собственной прозорливости, мы не выясним. Ну скажут, что да, работал такой — и снова выкинут данные, которые лежат вот в этой папочке. А вот наш мистер Икс может и насторожиться — не удивлюсь, если он о «конторе» знает гораздо больше, чем «контора» о нем.