Книга Чужой сын - Сэм Хайес

Бутылка с водой выпала из руки.

Холодные брызги попали на ноги.

Кэрри выбежала из студии.

Прошлое

С первого мгновения их знакомства она знала, что влюбится в него. Интервью прошло быстро, но ей казалось, что это самое важное событие в ее жизни. Он рассказал, что до нее встречался еще с восемью кандидатками, но теперь он видит — видит? — что она идеально подходит для этой работы.

— Откуда вы знаете?

Может, он тоже это чувствует?

— Потому что вы не пытались помочь мне положить сахар в чай, — ответил он, пододвигая ей через стол контракт. Бумага прошуршала по рассыпанным белым песчинкам. — Возьмите. Прочитайте до завтра. Если согласны, пришлите обратно.

Он не знал, что все десять минут интервью она не отрываясь смотрела в его невидящие глаза, не знал, что она наблюдала, как раскрываются его губы, когда он собирается задать ей следующий вопрос, не знал, что она отчаянно хотела положить свою белую руку на его смуглую, чтобы дать ему понять, как правильно то, что она оказалась рядом с ним. Для нее начиналась новая жизнь.

Уходя, она улыбалась. Некоторые вещи не поддавались математическому объяснению.

Придя домой, Фиона подписала контракт, не читая.

В первый день работы с Броуди Квинеллом диплом по математике ей явно не понадобился.

— Синие или черные? — Она дала ему пощупать разные носки.

— Эти. Они мягче.

Она представила, как он натягивает их на ноги, как ткань облегает лодыжки, как учащается его дыхание, когда он наклоняется, чтобы подтянуть их.

— Десять пар?

Броуди кивнул. Потом повернулся и наткнулся на витрину с трусами.

— Думаю, раз уж мы здесь, надо и ими запастись. — Фиона взяла с полки несколько упаковок.

К концу первого утра работы с профессором Броуди Квинеллом — самым привлекательным ученым в области статистики, как внешне, так и интеллектуально, человеком, работы которого вызывали горячую полемику среди математиков всего мира — Фиона обновила его запасы нижнего белья, закупила туалетных принадлежностей чуть ли не на год вперед и заполнила его холодильник продуктами, которые он велел ей купить. Она не стала бы кормить этим даже кошку.

— Я вот подумала… — Она запнулась. Он сидел за крошечным кухонным столом, пока она разбирала продукты. — Вы когда-нибудь… ну, то есть… — Она ведь просто хотела заботиться о нем.

— Что? Выкладывайте, Фиона. Если мы собираемся работать вместе, то должны быть откровенны друг с другом.

— Ничего, — ответила она.

Ничего. Безумная мысль. И неуместная к тому же. Он же мой босс. Почему я вообще об этом думаю? Но чем бы ни было это чувство, заставляющее ее внутренности сжиматься, как у влюбленной девчонки, ей не нравилось, что он живет в этой квартире. Это просто ужасно. Даже хуже, чем ужасно. Разве он сам не понимает?

— Ваша жена… — начала Фиона, пытаясь придумать, как бы сформулировать вопрос поделикатнее. — Вы здесь жили вместе? В этой квартире?

— Разумеется, нет.

— А где же тогда?

— В очень приятном месте. — Броуди сощурился, как будто пытаясь сфокусировать слепые глаза на картинах из прошлого. — Мы жили в доме. С садом. Там еще был шалаш и качели для нашего сына. В прихожей лежал бежевый ковер, а на столике стояла ваза, всегда со свежими цветами. Я когда-то и представить себе не мог, что в моей жизни будет место для домашнего уюта.

Наступило молчание, тишину нарушало только шуршание упаковок с дешевой едой, которую Фиона убирала в холодильник. С внезапной ревностью она подумала о его сыне. Хорошо бы он не стал помехой их отношениям.

— Хотите знать, чего еще я никогда не мог себе представить?

Фиона повернулась к нему. На секунду забыв о его слепоте, она молча кивнула, но он все равно каким-то образом почувствовал ее интерес.

— Я никогда не думал, что все это закончится.

Наконец они поехали в университет. Вообще-то изначально это была основная причина, по которой она согласилась на эту работу. Здания факультета математики занимали тридцать акров земли между Кью-Гарденз и Остерли-парком. Фиона подъехала к будке охраны и показала свой новый пропуск. Охранник заглянул в машину.

— С возвращением, профессор.

Броуди поднял руку в знак приветствия. Миновав ворота, Фиона двинулась по указателям к парковке персонала.

— Это мой первый раз, — сказал Броуди, когда она заглушила двигатель.

— Первый раз? — Ей понравилось, что он начинает какой-то новый этап жизни вместе с ней.

— Сегодня я впервые в университете с тех пор, как… с тех пор… — Он нервно сглотнул и уставился в лобовое стекло. — Я уже несколько месяцев здесь не был.

— Ну что ж, — сказала она, — пройдем внутрь?

Фиона обошла машину и взяла его под руку. На секунду закрыла глаза.

— С главного входа?

— Нет, — ответил Броуди. — Найди указатель, ведущий к черному ходу.

Фиона прекрасно понимала, почему он хочет незаметно проскользнуть через заднюю дверь. Ей незачем было спрашивать, почему дрожат его руки. И не требовалось объяснять, почему Броуди игнорирует поздравления коллег и студентов, почему он молчит, пока они поднимаются на четырнадцатый этаж в лифте. Фиона улыбнулась про себя. Она и так знала ответ.

Профессор Броуди Квинелл был так же уязвим, как и она сама, но оба они предпочитали скрывать это. Стоя в лифте, Фиона зажмурилась, пытаясь поставить себя на его место. Когда лифт остановился, теплая рука Броуди дотронулась до ее плеча. Она снова открыла глаза, пораженная тем, что увидела за своими закрытыми веками. Она смогла на секунду заглянуть в мир человека, который, как она надеялась, поможет ей снова стать счастливой.

Пятница, 24 апреля 2009 года

Кэрри не помнила, как выбежала из студии и поймала такси. Она не помнила, как заплатила таксисту и влетела в больницу, требуя немедленно объяснить, что происходит. Когда Кэрри оперлась о стойку регистрации и набросилась с расспросами на медсестру, ноги едва держали ее.

— Имя пациента? — спросила медсестра.

— Это… это мой сын. — Имя Кэрри произнести не могла, язык не слушался.

Медсестра терпеливо кивнула и что-то набрала в компьютере. Затем побледнела, внимательно посмотрела на Кэрри и позвонила кому-то.

— Скажите мне просто, в какой он палате? Господи, да хоть этаж назовите. Это же мой сын, понимаете? Вы знаете, кто я?

Женщина опять кивнула, давая понять, что ей известно, кто такая Кэрри, но отвечать на вопросы отказалась. Через несколько минут появился доктор — вернее, Кэрри думала, что это доктор, — и отвел ее в сторонку.