Книга Неудержимая страсть - Линн Грэхем

– Поспи немного перед ужином, – ласково сказал ей Лео.

Оставшись одна, Энджи осторожно ступила на дорогой ковер. Не спеша обошла комнату, заглянула в ванную и гардеробную. Построенное в конце восемнадцатого столетия как дань классической элегантности, южное крыло резко контрастировало с остальным зданием с его мрачными, отделанными дубом комнатами в стиле Тюдоров.

Ее отец и мачеха жили в цокольном этаже северного крыла, которому было всего лишь лет сто пятьдесят, но, как ни странно, эта постройка в викторианском стиле оказалась наименее устойчивой к разрушительным силам природы…

– Мрачная, сырая дыра, – говорила Энджи ее мать, Грейс, с некоторым содроганием. – Не представляю, неужели твой отец рассчитывал, что я буду жить в такой норе!

Разрыв между ее родителями был быстрым и окончательным. Мать подала на развод, не допуская даже мысли о возвращении. Имея квалификацию поставщика продуктов, она вскоре открыла собственный ресторан, а Энджи с семи лет отдала в дорогую престижную школу. Только тогда Грейс рассказала дочери, что ее отец, которого она никогда не видела, – дворецкий, но предупредила, что в школе нужно держать это под большим секретом, потому что иначе одноклассники могут над ней насмехаться.

Очень скоро Энджи научилась стыдиться своего отца, но когда ей было всего тринадцать лет, мать внезапно умерла от сердечного приступа, и Самуэль Браун нежданно-негаданно оказался единственным близким человеком.

Ресторан и квартира пошли с молотка. Грейс жила хорошо и не собиралась умирать в сорок два года. Энджи пришлось уйти из дорогостоящей школы. В течение месяца она вынуждена была отказаться от всего привычного и родного, переехать в Девон, поступить там в школу и поселиться в Деверо-Корте.

Как птица с ярким и необычным оперением, она казалась чужой в доме своего отца и его новой жены. Маленькая мрачная квартирка угнетала ее, и, как и ее мать, Энджи не питала уважения к своему отцу.

Известие о том, что отец женился во второй раз, шокировало Энджи, но бесцветная, скромная, маленькая Эмили ничуть не походила на мачеху. Дочь отставного чиновника, она очень быстро усвоила порядки Деверо-Корта и была для Самуэля хорошей женой, умевшей приспособиться к традиционному укладу усадьбы…

Энджи стало не по себе, она зябко поежилась при мысли о мачехе, которую так и не узнала по-настоящему. Теперь было уже поздно. Энджи подошла к окну, посмотрела туда, где заканчивались владения Уоллеса, туда, где был тот самый старый лес, полюбив который она научилась любить и весь этот старинный дом. Деверо-Корт походил на некую запаянную капсулу, хранилище времени, где было множество древних вещиц, сохранявших воспоминания о людях, некогда населявших его.

Но около четырех лет назад эти редкие антикварные безделушки начали бесследно пропадать. Первыми были бронзовые часы на подставке, вскоре за ними последовал маленький серебряный маникюрный набор. Потом похитители взялись за вещи, представлявшие исключительную материальную ценность, – статуэтка пастушки, столовый набор, чайник георгианской эпохи…

– Здесь работает тот, кто имеет свободный доступ в дом, – сказали Уоллесу в полиции.

Весь штат прислуги неоднократно опрашивали. Саму Энджи вызывали в полицию два раза. Как только ее отец обнаруживал очередную пропажу и сообщал о ней, среди прислуги поднималась суматоха. Все ходили как в воду опущенные. Несколько недель кряду Самуэль Браун обходил по ночам дом в надежде поймать преступников. Казалось, он считает себя одного ответственным за эти пропажи. И никто не заподозрил в кражах того человека, в чьей комнате она случайно обнаружила злосчастную миниатюру…

Девушка была потрясена, но, быстро справившись с собой, решила, что надо немедленно замести следы, чтобы никто ни о чем не догадался, и поспешила вернуть миниатюру на место. И встретилась по дороге с Уоллесом, который, увидев у нее в руках пропавшую вещь, естественно, обвинил ее в воровстве…

Теперь Уоллес, по-видимому, предпочел не ворошить прошлое. Но Энджи никогда не смогла бы забыть, как ее поймали с миниатюрой, забыть потрясение и гнев мистера Невилла и собственный ужас, заставивший ее признаться в своей беременности. Она тряхнула головой, чтобы отогнать страшные воспоминания, и выглянула в окно… По двору шли Уоллес с ее сыном и няня Дэвис позади них.

Вздохнув, Энджи присела на край кровати, остро ощущая себя здесь лишней. Она не могла представить, как Уоллес сможет сидеть за одним столом с шумным, непоседливым мальчуганом, и подумала, что, может быть, Лео и прав – ей действительно необходимы помощь и поддержка.

Решив на минутку прилечь, Энджи разделась и посмотрела на огонь в камине. Такая роскошь для дочери дворецкого… Но нет, это не для нее, а для ее сына! Аккуратно откинув покрывало, она скользнула на хрустящие простыни.

Уоллес пережил своих детей, рассорился с одним из внуков, а правнучка, маленькая дочь Лео, погибла. Теперь он готов был принять Джейка в свой дом, невзирая на его происхождение. В ее сыне течет его кровь, а время, как известно, способно творить чудеса…

Только не с ее чувствами к Лео! Здесь все осталось по-прежнему: стоило Лео посмотреть на нее, и она начинала пылать. Энджи уткнулась разгоряченным лицом в подушку, но это не помогло. Минутная слабость – и она сама, и ее сын попадут в ужасное, даже невыносимое положение.

Негромкий звук разбудил Энджи. Она широко раскрыла глаза. Около кровати горела лампа, занавески были задернуты. У камина, нахмурив брови, стоял, опершись на полку, Лео. Это сердитое выражение мгновенно исчезло, когда он увидел, что Энджи проснулась и смотрит на него.

– Что ты здесь делаешь? – дрожащим шепотом спросила она.

– Зашел посмотреть на тебя, и остался, поддерживая в камине огонь.

– Со мной все отлично, – солгала Энджи, которую всегда учили, что признавать свое плохое самочувствие в присутствии посторонних – дурной тон.

– Что-то не похоже. Советую тебе пропустить ужин и остаться в постели.

Энджи села, облокотившись на подушки.

– О, это произведет на твоего дедушку прекрасное впечатление, не правда ли? Гостья, которая только что приехала и сразу же завалилась в постель!

– Гвоздь программы сейчас Джейк. Не думаю, что тебе стоит беспокоиться, какое впечатление произведешь ты.

– Я и не беспокоюсь, – резко возразила Энджи.

– Ты шарахаешься даже от собственной тени с тех пор, как приехала сюда, – заметил Лео. – Тишина как нельзя лучше успокоит твои нервы.

– Нет у меня никаких нервов!

– Есть, в каждом миллиметре твоего необычайно чувствительного тела, причем в самых неожиданных местах, – с невозмутимым спокойствием сообщил Лео, беззастенчиво глядя на ее полыхающие щеки, и уселся на край кровати.

– Держись-ка лучше от меня подальше! – на тон выше взяла Энджи, стремительно отодвигаясь на другую сторону постели.

Лео продолжал пристально смотреть на нее: