Книга Беглый - Винсент Килпастор

* * *

Чёртов Альберт начал заедаться. Как любой другой коротышка с уклоном в авторитарные формы управления, я прихожу в бешенство от юрких подчинённых готовых прыгнуть выше первичных половых признаков. Нельзя нарушать субординацию. Всё таки на военной базе работаем, а я старше по званию. В моих руках ниточки к генералу СНБ Тилляеву, подполковнику ФСБ отцу Анисиму, капитану ВВС Джамахирии Турпищеву, майору инженерных войск США Гудману и сержант-майору спецподразделения «Сигнал» Джейку Алонсо. Но как часто в окружение Цезарю попадает чрезмерно шустрая наложница или хитромудрый джокер.

Воспользовавшись психоделически восторженным духом обкуренного бамбуком Донована Ван Эппса, посетившего жалкую копию вертепа в Карши, мой расчувствовавшийся извозчик упросил его найти выход на посольство США в Ташкенте. Замолвить тайное словечко от госдепа.

Я узнал об этом только на следующее утро когда Дон выветрился и деловито лопал свой утренний поп-тартс.

— Это может быть очень хорошая идея. Пусть в штате фирмы будет человек с американская виза. Иногда на стройке нужны элементарные вещи, а тут их не найти днём с пожарными. Поедет и купит в любом Хоум Депо. Тем более Бёрт неплохо водит машину, а это очень важно в США. Там совсем не принято ходить пешком.

— Бёрт неплохо говорит на фарси и я придерживаю его для поездок в солнечный Кандагар, а не в Хоум Депо.

— Да ты ревнуешь! Я говорил в первую очередь о тебе, потому что английский язык Бёрта доведёт только до Киева. Бёрт твой дублёр. Главный кандидат на интервью это ты, Алэкс. Посмотрим чего стоят мои старые госдеповские друзья. Подам заявку и запущу скрытые механизмы в самое ближайшее время. Соберись и не кури пока всякую дрянь, могут сделать писс-тест. Американский виза будет очень к лицу твоему паспорту.

* * *

По телефону дарханский доктор звучал моложаво. Даже слишком. Если бы я точно не знал, об его обширной и успешной практике в вертепе Веры Петровны, то вряд ли доверил роковую тайну. Доктор вежливо попросил не ссать хотя бы четыре часа до тайного визита. Я мог бы и дольше, потому что в последние два дня эта процедура резко утратила привычную привлекательность. Теперь в одной из наиболее чувствительных частей меня в тот самый неловкий момент проносились раскрытая пачка лезвий «Нева». Доктор оставлял впечатление человека интеллигентного и тайно писавшего прозу, как молодой Чехов. Он вставил в наш разговор поэтический литературный образ — «секрет простаты». Это сразу меня расположило. Уважаю людей, которым подчиняются слова. Если бы я писал короткий венерический рассказ, то так бы его и назвал — «Секрет простаты».

Если бы я знал, что меня ждёт в холодной пыточной обскуре, то скорее всего воспользовался афганской визой и рванул куда подальше. Шансов избежать визита у меня было немало, потому что я очень плохо ориентируюсь на местности и найти бункер эскулапа с первого, и даже второго раза мне не удалось. Разумеется, я не стал пользоваться услугами прикормленного таксиста, который практически был у меня на зарплате. Тайна венерической исповеди.

Рикша, который мне попался в тот день ориентировался в вузгородке еще хуже чем я. Можно было раскусить его сразу — когда я обнаружил его спящим в потрёпанном эрдогане, а он высказал недовольство от того что я нарушил его покой. Будто я бесплатно напрашивался доехать.

Наконец мы нашли аппендикс в котором располагалась студенческая клиника. Это был небольшой анатомический театр, где предприимчивый дарханский доктор арендовал неплохо оборудованный бокс. Точно в таком же академик Павлов когда-то вправлял собакам свою скользкую фистулу. Единственным предметом относящим бокс дарханского доктора к форме человеческого жилья был мрачный плакат Мэрилина Мэнсона с дырой вместо сердца. Плакат с вагиной в разрезе по соседству намекал, на то что промискуитет не довёл до добра и сурового поэта-песенника.

— Снимай трусики, ложись на кушетку и подопри ноги к животу.

Просьба такого рода исходящая от молодого жгучего армянина, коим был дарханский эскулап, мгновенно вогнала меня в краску. Ожил страх первых дней тюрьмы, когда кажется, что вот за этим поворотом вас немедленно изнасилуют безмозглые элементарные частицы, крупные, как борцы сумо.

Его дальнейшие вопросы напрягли меня ещё больше. Извращенца доктора интересовала сколько раз в неделю я занимаюсь сексом. Это был тот золотой период, что в пору было спросить сколько раз я занимаюсь сексом в день. Я так ему и сказал. Очевидно воображение доктора ярко вспыхнуло и дальше его понесло уже совсем по бездорожью.

— А в попу ты что-нибудь вставляешь во время этого?

Ответ он прочитал в моих глазах. Не выдержав посыл мощного позитива, он посмотрел вниз и пробормотал:

— Хорошо-хорошо давай посмотрим твой пиписюн.

Когда он нежно начал мять мою плоть я с ужасом отметил несовсем уместную ответную реакцию. Злой за моё пренебрежение к макинтошам писюн в те дни жил отдельной жизнью.

Больше всего я боялся что он вырастет до необъятных размеров прямо в руках дарханского парацельса, а потом оторвётся напрочь и величественно вознесётся к потолку бокса, как цеппелин люфтваффель.

Но доктор сам положил конец всем возникшим между нами двусмысленностям и недомолвкам. Он подхватил со стола длинную блеснувшую никелем фистулу, обмакнул в гель и начал вправлять ее во внутрь водосточного канала. Теперь я вёл себя как футболист, который вместо долгожданного мяча получил пасс по волшебным шарам. Я никогда в жизни больше не прикоснусь отростком к малознакомым людям, ни за какие коврижки, даже если сверху натянут десять макинтошей. Берегите отросток люди.

Когда дарханский менгеле довел трубку до начала моих гландов у меня самопроизвольно завибрировали обе коленки. Было так больно, что мне стало совершенно безразлично, какое впечатление я произвожу на лекаря. Большими пальцами передних конечностей дарханский коновал резко нажал на основание отростка, тело в момент налилось черным бетоном, а комната погрузилась во мрак.

Я увидел поле поросшее красивыми фиалками. Они восходили к горизонту нарушая законы перспективы. Их запах проник всюду — даже под мой язык. Фиалка щёлкнула и раскрылась прямо во рту. Она резко пахла аммиаком. Я открыл глаза на кушетке. Сэдист-доктороу пихал мне в нос нашатырную ватку. Сил не было совсем. «Сука» — прошипел я: «Ну ты и уролог». Он улыбнулся и поправил:

— Вене — ролог

После демонстрации своего безмерного могущества, дарханский ватсон приступил к допросу с пристрастием. Методом электромагнитной дедукции мы выяснили, что гусарский насморк мне передала либо шалавливая Рано, либо сыкуха Наташа, но это как бы было уже похуй, потому что по законам жанра я уже успел заразить Анну, Алёну Огай, Юбочку и целую плеяду безымянных старлеток из каршинской сферы обслуживания.

* * *

«Ти нюёрк летаешь? Ай шюстрый, ай шюстрый!» — капитан Казематов зацокал языком и сразу напомнил шашлычника со второго квартала. О шашлычник, я поступил с тобой не справедливо, находясь в порыве эмоционального аффекта и недобрых обстоятельств.