Книга Записки морского офицера - Владимир Броневский

Страсть к театральным зрелищам до того в Италии распространилась, что и самый католицизм ей уступает. В великий пост представляют комедии, драмы или трагедии; право, не знаю, как их назвать, ибо они ни то, ни другое. Пьесы сии заимствуются из Библии или из жития святых. Я видел на театре св. Терезу; содержание пьесы было самое грешное; были явления противные вкусу и нравственности. Непонятно, какая цель, какое намерение было сочинителей подобных сим трагико-комико-драм? Весьма полезно, ежели христианские добродетели, искреннее покаяние угодников Божиих описываются в наилучшем виде, искуснейшим пером; но пороки, погрешности их, как мирских людей, выведенные на сцену пред взоры публики, оскорбляют веру и верующих. Можно ли без нарушения должного уважения к святыни, без нарушения пристойности видеть на сцене распутную женщину, сгорающую порочной страстью, кающуюся тогда уже, когда грех ее оставил; видеть святую, в первом действии беседующую с любовником, а в последнем отказывающуюся от сует мира сего, и, наконец, видеть ее при смерти окруженной ангелами, чертями и вместе арлекином. Конечно, таковые пьесы суть порождение вольнодумства, и порождение самое безобразное.

В трагических операх итальянская музыка является в своем блеске. Тут чувства, производимые трагическими явлениями, очаровываются согласием музыки. Трагическая опера по декорациям, столь близким к натуре, и по своим блестящим одеждам, без всякого увеличивания, поистине есть нечто весьма великолепное. Мало городов, которые могли бы собрать нужные издержки для сих представлений. Велютти, первый сопрано, получал в Триесте за каждое представление 1000 флоринов; из 40 представлений два бенефиса и сверх того экипаж, стол на шесть персон и гардероб. На декорации и одежды не щадят издержек. К сожалению, самые богатые костюмы иногда не приличествуют представляемому лицу; но главный недостаток сих опер есть тот, что сопрано, так названные получеловеки, занимающие первую степень на театре, по своей телесной нестройности и более женскому, нежели мужскому голосу, совсем не способны представлять роль знаменитых героев древности. Всего страннее, пока к тому не привыкнешь, покажется то, что герой, уже заколовшийся и умирающий, продолжает петь так громко, что голосом своим покрывает и гром оркестра, и гром рукоплесканий. Страсть к пению была причиной обычая жестокого и бесполезного. Родители, забывая природу и человечество, желая доставить детям своим славу и богатство, отдают их в театральные академии, где из 20 жертв едва ли удаются две с хорошими голосами. Сии полумужчины имеют всю силу и звонкость мужеского и всю нежность гибкость женского голоса. Велютти, воспитанник Сан-Карловского в Неаполе театра, первоклассный сопрано, удивлял Триест своими героическими ариями; в нежных и любовных он оказывал верх искусства; рулады его, трели, понижение и возвышение голоса столько необыкновенны силой, приятностью и выражением, что по окончании им лучшей армии осыпают его из лож цветами, конфектами и бросают на сцену кошельки с червонцами. Но, признаюсь, я не всегда был согласен с этими восторгами партера; мне казалось, что если бы Велютти в некоторых выходках своих пел более обыкновенным голосом, то он с своим искусством скорее и лучше тронул бы сердца слушателей. Велютти не только пением, но и самой игрой приобрел себе славу; два таланта, которые редко бывают вместе; ни одна лучшая певица не смела на театре петь с ним вместе. Корея, так же, как и он, состоя в первом классе, решилась наконец состязаться с ним, и, может быть, опять ошибаюсь, но думаю, что никакой полумужчина не может петь с такой душой, с таким чувством, с каким она в трагедии «Траян в Дакии» пела с ним арию: Se tu mi lasci, o caro, oi morom nel tu opatur mi sento, mi sento morir (Если ты меня оставишь, о милый друг мой, я умру, расставаясь с тобой, чувствую, чувствую уже смерть в груди моей). Представьте себе Корею, высокого роста, статную и полную женщину в великолепной царской одежде, осыпанную жемчугами и драгоценными каменьями, прелестную, в горести и слезах, имеющую голос сладкий, приятный, нежный, выразительный, и судите, может ли какой бы то ни было получеловек так сильно тронуть, потрясти сердце? Может ли сам Велютти не уступить преимущества госпоже Сеси (Imperatrice Sessi), когда она поет в опере «Меропа» арию: Сari mei figli venite! (Милые дети! придите в мои объятья).

Опера-буффа есть, может быть, лучшее украшение итальянского театра. В сих операх выводят на сцену все сцепления хитростей любви и волокитства. Один в них недостаток, что разговоры, которые поют враспев (recitativo), крайне утомительны и скучны. Слова в ариях часто не имеют никакого смысла, но при громе прекрасной музыки, к счастью, никто их не слышит. На каждую из сих опер сочинено по несколько музык славнейшими композиторами. Достоинство музыки в операх и балетах столь велико, что оно только одно превосходит все другие. Итальянцы рождены музыкантами; они имеют от природы нежнейшие чувства к музыке, и то, что у нас приобретается учением, у них, даже у простого народа, кажется природным. Талант сей у итальянцев никто оспоривать не может; музыка их в превосходной степени изображает нежность, любовь, печаль, страх и ревность; но в других, более героических страстях, есть нечто томное, женоподобное; и если итальянцы уступают французам в военных маршах, немцам в некоторых трудных пьесах с вариациями, то они во всех других родах музыки далеко их превосходят. Искусство музыкальное, конечно, наиболее итальянцам обязано совершенством.

Балеты не уступают в славе операм. Блестящие одежды, превосходные декорации, а более всего неподражаемая небесная музыка приятнейшим образом действуют на зрителя. Первоклассные танцоры и танцовщицы легкостью и приятностью движений очаровывают взоры; пантомима их имеет чувства. Известные гротески легки, смелы и сильны; им удивляются и повсюду похваляют; но мне не нравятся их так называемые смертные скачки (Salto mortale). Они мешают наслаждаться танцами второклассных танцовщиц. Сии театральные грации прекрасные, стройные, полуобнаженные, весьма опасны для сердец. Взоры отличают одну за другой. Сердце не может избрать, не может одну другой предпочесть, и воображение представляет чувствам каждую из них попеременно красавицей. Розины, первая певица оперы-буффа; и Каролина, первая танцовщица, как роза и лилия между цветами, отличались от прочих красотой и вместе непорочным поведением. Нет правила без исключения, и в Италии есть 17-летние милые актрисы, осмеливающиеся не любить. Басси, первый буф в опере, превосходный актер, каких в Италии мало. Он Феникс в своей роли. Шутки его исполнены остроты, в них нет ничего непристойного; двусмысленные слова он никогда не договаривал, красноречивая его пантомима дополняла наилучшим образом то, что ему должно было сказать, и милые девицы могли восхищаться его игрой, могли смеяться от души, не имея причины краснеть от стыда. В опере Пертантино Басси отличался пением; в другой же опере, где он играл роль Дурандо, превосходил всех и игрой, и пением. В наше время в Триесте были лучшие, самые дорогие труппы. Выходя из театра, который посещал почти каждый день, я чувствовал себя всегда в хорошем расположении.

Театральные труппы обыкновенно нанимаются на два или на три месяца; в продолжение сего времени по 40 представлений сряду, исключая комедий и трагедий, играется одна и та же пьеса; посему-то избираемые актерами новые пьесы для своих бенефисов очень много выигрывают. Каждая труппа имеет своего профессора музыки или композитора танцев или поэта. Сей последний есть самое жалкое и бедное творение. Я не смею объявить обыкновенную цену, платимую за их оперу-буффа, ибо тогда принужден буду сказать, что творения сии и того не стоят. Они обыкновенно выбирают по несколько актов из лучших сочинений и на скорую руку сшивают несколько действий вместе. Превосходная музыка заменяет собой все недостатки. Здесь даже и не любопытствуют об имени сочинителя новой оперы, а спрашивают, чья музыка? Авторы комедий и трагедий получают более; но как драматические творения не весьма уважаются, то новое сочинение хорошо принимается только потому, что оно ново, и самое лучшее редко переживает два-три представления и почти никогда более не возвращается на сцену.