Книга Порок - Илья Райх

Евгений пришел в себя, когда тяжелая рука волокла его по бетонному полу в направлении печи. Он испугался первой своей мысли: «Почему я не чувствую рук?» Пошевелил пальцами, – кажется, на месте, руки, как и прежде, были окольцованы браслетами наручников, но уже свободны от тележки, она осталась где-то позади, в темноте. Привратник остановился, отпустил его, открыл крышку печи. Евгений на мгновение ослеп, он представил себя ангелом, близко подлетевшим к солнцу. Глаза не смыкались, он прищурился, но веки предательски разомкнулись: «Это последнее мое солнце?» Силы окончательно покинули его. Им завладела полная апатия, осталась только мысль о том, чтобы все закончилось и побыстрее.

– Давай, поднимайся на ноги.

Ноги не слушались, они обмякли. Тогда громила взволок Евгения на плечо, головой к открытой крышке печи.

– Но так даже лучше, – приговаривал краснолицый верзила и прицелился головой пленника в огнедышащие врата.

В конце подвала корпуса, забаррикадировавшись в небольшой комнате и взяв в заложники Баумистрова-младшего, Житомирский беспорядочно палил из пистолета через деревянную дверь на любое предложение сдаться. Бойцы ОМОНа не предпринимали ответных действий, тем более рядом с ними находился отец Игоря – Баумистров – старший, не оставлявший попыток уговорить Житомирского, чтобы тот отпустил сына. Павел Сергеевич предлагал в заложники себя, деньги, оплатить лучшего адвоката и был готов пойти на все, что только возжелал бы Житомирский. Но глава регионального управления вообще ничего не желал и не выдвигал никаких условий. Александр Федорович четко осознавал, что у него, если он хочет избежать публичного позора, только один путь. И не взять ли в это путешествие с собой спутника…

Наступило затишье, в обойме пистолета осталось два патрона. Павел Сергеевич с растерянным лицом метался перед дверью.

– Отдай мне сына и проваливай куда хочешь! – заорал Баумистров.

– Хочешь сына? – послышалось из-за двери. – Тогда забери его.

Резкий выстрел разрезал тишину, Павел Сергеевич ринулся к двери, всем телом навалился на нее, сердце родителя почуяло неладное. Раздался второй выстрел, его уже Павел Сергеевич не слышал. Он в ярости снес дверь и накинулся на лежащего с простреленной головой сына. Игорь был мертв. Из комнаты поднялся звериный вой, по-человечьи Павел Баумистров плакать не умел. В этом вое слилось все – беспомощность, готовность пойти на заклание, тоска, жалость, сила принять неизбежное, мучительная боль души, через которую необходимо пройти, чтобы попытаться жить завтра…

Евгений горел, но одновременно сквозь полусонное состояние он чувствовал, как по телу стекает пот. Кто-то его грубо потеребил, он открыл глаза. Над ним маячили две головы; облаченные в черные балаклавы, они напомнили ему чертей:

– Я уже в аду?

– Живой! – закричал один. – Фамилия?

– Романов, – тихо выговорил Евгений.

– Это он!

Люди в черном одеянии подняли Евгения с бетонного пола и быстро вынесли из котельной.

Житомирский застрелился, Станиславский исчез. Когда подъехал прокурор, он налетел на лежащего на каталке «скорой помощи» Евгения, обозвав его предателем и удивленно спросил сотрудников полиции: «Почему он не в наручниках?», но своевременно вмешался генерал Степанов:

– Настоящий предатель лежит в подвале.

Генерал увел прокурора с недоуменным лицом – прямиком к телу Житомирского.

– Ну что, у тебя был один шанс из ста, чтобы выжить и доказать свою невиновность, и ты его использовал, – произнес Агер Агишевич, подошедший к Евгению, как только ушел прокурор. – Прими поздравления, все закончилось.

– Но если бы не вы, Агер Агишевич, то однозначно я проиграл бы, – Евгений говорил тихо, постоянно прикладывая руку на височную часть головы.

– Что, болит? Тебе в больничку надо, – отеческим тоном произнес наставник. – В твоем спасении главную роль сыграла девушка Мария, это она предупредила меня.

– Мария, Мария… – пробурчал Евгений.

Агер Агишевич удалился, он решил составить компанию прокурору и спустился в подвал, чтобы воочию засвидетельствовать смерть начальника регионального управления СК. Они с прокурором были не единственными, все больше представителей оперативных служб съезжалось на место, где совсем недавно покончил с собою Житомирский.

К нему подошел генерал Степанов:

– Я уже успел рассказать прокурору о твоей роли в этой истории, от тебя тоже потребуют отчет, поэтому смело можешь писать обо всем, я подпишусь под любыми твоими объяснениями.

В этот момент они оба устремили взгляд на автомобиль, куда садился Баумистров-старший, на переднем пассажирском месте сидел Воинов. Он улыбнулся Евгению и подмигнул, автомобиль тронулся.

– Под любыми? – переспросил Евгений.

– Ну… почти под любыми, – ответил генерал.

– Но как же… – Евгений не находил объяснение картине, которую только что лицезрел.

– А Станиславский… насчет него не беспокойся, его поимка – дело времени, – выкрикнул генерал и пошел к своей машине.

Евгений смотрел вслед выезжавшему с территории больницы черному автомобилю и с растерянным видом кивал словам генерала. Его поместили в карету «скорой помощи», но перед тем, как закрылись створки задней двери, он вдруг завидел знакомый силуэт женщины. Неторопливо и не оглядываясь по сторонам, она шла по тротуару в синей фуфайке и урезанных по пятки валенках. Один из омоновцев поторопил ее: «Мамаша, проходи быстрей!». Евгений с предупреждающим криком «Я сейчас!» соскочил с каталки, открыл боковую дверь «скорой помощи» и, прихрамывая, побежал за женщиной, которую многие приняли за заблудшую больную, вышедшую на раннюю прогулку во двор.

– Фая! Фая! – возбужденно кричал Евгений.

Фая участила ход, все другие с любопытством смотрели вслед Евгению. Она внезапно остановилась, еще немного – и Евгений сбил бы санитарку с ног, он успел зацепить ее за плечи. Это и привело к роковой ошибке. Фая развернулась и резким движением вонзила ему в шею хирургический скальпель, тот самый инструмент, которым еще час назад Станиславский колдовал над телом вора, изображая из себя хирурга. Евгений вскрикнул, на крик сбежались омоновцы.

Боль отошла очень быстро, уступив теплу, распирающему шею, следом закружилась голова, тело обмякло, ноги подкосились и все поплыло…

Глава восемнадцатая

Евгений пролежал в больнице около двух недель. Его спасли благодаря врачу «скорой помощи», он оказался искусным хирургом – до того, как его уволили за систематические прогулы и пьянки, он успешно оперировал в одной из городских клиник. Именно быстрая реакция бывшего хирурга на случившееся спасла Евгению жизнь.

Ребята с работы навещали Евгения, в это же время с него сняли все обвинения. Коллегам удалось построить примерную картину злодеяний Станиславского, Житомирского и их подручных. Им помогли генерал Степанов и Евгений, которые написали подробные рапорты о деле Воинова. Хотя сам Воинов уже не фигурировал в нем как убийца и насильник. Именно с помощью Степанова Евгений доразложил пазл всей картины преступлений – генерал навестил его в больнице за день до выписки. А самому Степанову заполнить неизвестные пробелы в деле помог Александр Воинов, изложивший ему и отцу Игоря Павлу Баумистрову все подробности преступной затеи Станиславского.