Книга Возвращение Борна - Роберт Ладлэм

Халл согласно кивнул и, когда врач закончил возиться с лицом Борна, помог ему подняться со стула, и они вместе вышли в коридор.

— Я прекрасно понимаю, что вам сейчас больше всего хочется принять горячий душ и переодеться, но я обязан опросить вас немедленно. Это очень важно. — Он дружелюбно улыбнулся и добавил: — Это — дело государственной важности, и тут я бессилен. Но мы хотя бы можем проделать это, как цивилизованные люди, — за хорошим обедом. Ну как, согласны?

В следующий момент он нанес Борну мощный удар по почкам, от которого тот рухнул на колени. Пока Борн кашлял, пытаясь восстановить дыхание, Халл вытащил из кармана вторую руку — с ножом. Это был особый кинжал — с горизонтальной рукояткой, которую зажимают в кулаке, а клинок в форме листа торчит при этом между указательным и средним пальцами. На конце лезвия что-то темнело, и не приходилось сомневаться в том, что это — яд.

Когда Халл схватил Борна за ворот куртки и уже приготовился вонзить кинжал в его шею, раздался хлопок. Рука Халла разжалась. Борн, все еще стоя на коленях, в изнеможении прислонился спиной к стене, а в следующую секунду его взгляду предстала живописная картина: мертвый Халл, лежащий на темно-бордовом ковре и все еще сжимающий отравленный кинжал, и бегущий по направлению к ним начальник российского спецподразделения «Альфа» Борис Ильич Карпов, в руке у которого — пистолет с глушителем.

— Должен признаться, что я давно мечтал прикончить какого-нибудь агента ЦРУ, — сказал Карпов по-русски, помогая Борну подняться.

— Спасибо, — прохрипел Борн на том же языке.

— Не стоит благодарности. Поверьте, это доставило мне огромное удовольствие. — Карпов сверху вниз посмотрел на Халла. — Санкция ЦРУ на ваше уничтожение отозвана, но его это не остановило. Похоже, у вас хватает врагов в вашем же агентстве.

Борн сделал несколько глубоких вдохов и выдохов и подождал, пока в голове у него прояснится, а потом спросил:

— Скажите, Карпов, откуда я вас знаю?

Русский громогласно захохотал, а потом, утерев выступившие от смеха слезы, сказал:

— Ну, господин Борн, я вижу, что слухи о том, что вы напрочь потеряли память, не лишены оснований! — Обняв Борна за талию и поддерживая его таким образом, Карпов продолжал: — Помните... Впрочем, конечно же, нет. В общем, дело в том, что мы с вами неоднократно встречались, причем в последний раз вы фактически спасли мне жизнь. — Увидев недоуменное выражение на лице Борна, он снова расхохотался. — Это замечательная история, дружище! Я с удовольствием расскажу вам ее за бутылочкой водки. А может, за двумя? После такой ночки нас за это никто не осудит.

— От водки я бы не отказался, — ответил Борн, — но сначала мне нужно кое-кого найти.

— Пойдемте, — решительным тоном сказал русский, — я прикажу своим ребятам убрать этот мусор, — он кивнул в сторону мертвого Халла, — а потом мы с вами вместе покончим со всеми неотложными делами.

Он широко ухмыльнулся, и его обычно жесткое лицо стало лукавым и даже дружелюбным.

— Между прочим, от вас несет, как от тухлой рыбины, вам об этом известно? Впрочем, какая к хренам разница! Я привык к любой вони. — Он снова засмеялся. — Как же я все-таки рад снова увидеться с вами! Настоящие друзья — большая редкость, особенно в нашей с вами работе. Поэтому мы просто обязаны отметить нашу встречу, согласны?

— Целиком и полностью!

— Скажите мне, мой дорогой друг Джейсон Борн, кого вы хотите увидеть столь страстно, что отказываетесь ради этого даже от горячего душа и чистой рубашки?

— Молодого человека по имени Хан. Вы с ним, я полагаю, уже встречались.

— Это верно, — ответил Карпов, идя рядом с Борном по коридору. — Весьма примечательный юноша. Вы знаете, он так и сидел возле той чеченки, покуда она не умерла, а она до самого конца не отпускала его руку. — Русский потряс головой. — Просто потрясающе! — Он сложил свои красные губы розочкой и продолжал: — Хотя она ничем не заслужила подобного отношения. Ну, посудите, кто она такая? Убийца! Террористка! Настоящее чудовище!

— И все же, — заметил Борн, — ей было нужно держаться за его руку.

— Что его заставило повести себя так? Не понимаю.

— Возможно, ему от нее тоже было что-то нужно. — Борн посмотрел на собеседника. — Вы все еще считаете ее чудовищем?

— Безусловно. Но думать так меня приучили сами чеченцы.

— У вас ничего не меняется?

— И не изменится, пока мы не сотрем их в порошок. — Карпов в свою очередь взглянул на Борна. — Послушайте, мой друг-идеалист, они говорят о нас то же самое, что другие террористы говорят о вас, американцах: «Бог благословил нас на священную войну с этими неверными». И на собственном горьком опыте мы научились относиться к подобным декларациям очень серьезно.

* * *

Как выяснилось, Карпов прекрасно знал, где находится Хан, — в главном ресторане отеля, меню которого, как ни странно, оказалось на удивление скудным.

— Спалко — мертв, — сказал Борн, пытаясь прикрыть деловым тоном бурю чувств, охвативших его при виде Хана.

Хан отложил сандвич, который лениво жевал до их появления, и посмотрел на свежие швы, украсившие щеку отца.

— Ты ранен?

— Чепуха! Ранить меня еще больше уже невозможно. — Борн поморщился от боли и сел на стул.

Хан понимающе кивнул, но продолжал смотреть на Борна.

Карпов, усевшись рядом с Борном, остановил пробегавшего мимо официанта и велел принести бутылку водки.

— Русскую, — не терпящим возражений тоном велел он, — а не это польское дерьмо. И принесите большие стаканы. Тут собрались настоящие мужчины — один русский и подлинные герои, которые ничуть не хуже русских! — Затем он обратился к остальным сидящим за столом: — Я ничего не упустил?

— Ничего.

— На самом деле? — Мохнатые брови русского вздыбились. — В таком случае нам остается только выпить. In vino veritas! Истина — в вине, как говаривали древние римляне. А разве можно им не верить? Эти римляне были классными воинами, у них были великолепные военачальники, и они покорили бы весь мир, если бы пили не свою кислятину, а настоящую русскую водку!

Он хрипло засмеялся, и остальным сидящим за столом не оставалось ничего иного, как присоединиться к нему.

Вскоре на столе появилась бутылка водки и большие стаканы, в которые обычные посетители наливали воду. Карпов жестом отослал официанта.

— Водку нужно открывать собственноручно, — сообщил он своим компаньонам. — Такова традиция.

— Чепуха! — возразил Борн, обращаясь к Хану. — Эта так называемая традиция зародилась в те времена, когда русскую водку гнали чуть ли не из нефти и ее невозможно было пить.

— Не слушай его! — сказал Карпов, поглядев на Хана с хитрым прищуром. Затем он наполнил стаканы и расставил их перед сидящими за столом. — Совместное распитие бутылки русской водки — это квинтэссенция дружбы, что бы нас ни разделяло! Поскольку за этой бутылкой мы обычно говорим о старых добрых временах, о товарищах и врагах, которых нам больше не суждено увидеть.