Книга Литература факта и проект литературного позитивизма в Советском Союзе 1920-х годов - Павел Арсеньев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
1166
См. подробнее о психофизиологической традиции экспериментальной лингвистики и, следовательно, заумной поэзии в эссе «Не из слов, а из звуков: заумь и фонограф» в ЛП. Аналогичным образом технологическое бессознательное можно обнаружить уже в физиологическом очерке, хотя первичным для всего периода существования натуральной школы остается аффилиация с эмпирическими науками.
1167
Фотомонтаж // ЛЕФ. 1923. № 4. С. 41.
1168
Шаламов В. Переписка с А. Кременским // Он же. Собр. соч.: В 6 т. Т. 6. С. 583. Курсив наш.
1169
ЛФ эмулирует на письме этот непосредственный способ производства впечатлений, превышающий по силе воздействие «зарисовки», а вторым важным тактом оказывался диалектический монтаж, возможность свободной комбинации элементов, который литература в ответ подсказывала фотографии.
1170
Ср. в «Фабрике литературы», где еще продолжает существовать тот же принцип, но в уже довольно странной фразеологии, где монтаж оказывается душой всего предприятия: «Получается сочинение, где лично моего (по числу букв) 5–10 %, зато все мое душевное желание, зато весь мой „монтаж“» (50).
1171
Точно так же ЛФ уже отчасти была остранением субъекта высказывания – рабочего сельского корреспондента, приходящего на смену профессиональному литератору. См. подробнее в заключительном эссе «От „слова как такового“ к „действительным фактам“» в ЛП.
1172
В 1929 году Шаламов арестован в подпольной типографии, где печаталось «Завещание Ленина», и за участие в подпольной троцкистской группе приговорен к первым трем годам исправительно-трудовых лагерей.
1173
Шмитт К. Политическая теология. М.: Канон-пресс; Кучково поле, 2000. С. 15.
1174
См. подробнее о дистанционной диагностике фактов в литературных физиологиях и постепенно нарастающего с середины XIX века понимания, что «мы не врачи, мы – боль» (Герцен), в эссе «„Современник“ при смерти и болезненная самообращенность» в ЛП.
1175
Ср. аналогичную неопределенность в ЛФ: «Мы считаем, что старые формы художественной литературы негодны для оформления нового материала и что вообще установка сегодняшнего дня – на материал, на факт, на сообщение» (Шкловский В. В заключение // Литература факта. С. 192). Из подобной формулировки неочевидно, то ли негодна художественная литература вообще (со всеми своими старыми формами), то ли только старые формы литературы, что требовало бы изобретения новых.
1176
Шаламов В. О «новой прозе» // Он же. Собр. соч.: В 6 т. Т. 5. С. 157–160. Далее в финальной версии эссе «О прозе» (цитируемый выше текст обозначен в сноске к заголовку как «черновые наброски эссе „О прозе“») Шаламов еще откровеннее связывает себя с практикой и фразеологией Третьякова: «Новая проза отрицает этот принцип туризма. Писатель – не наблюдатель, не зритель, а участник драмы жизни, участник не в писательском обличье, не в писательской роли» (151). Ср. Третьяков С. Против «туристов» // Он же. Вызов. Колхозные очерки. М.: Федерация, 1932. 2-е изд. С. 126–133, а также подробнее об участвующем наблюдении «не в писательском обличье», а в качестве писателя-колхозника в главе «Наука труда: Техника наблюдателя и политика участия».
1177
См. слова Золя о том, что эмпирическое наблюдение и описание не может обойтись без вмешательства и требует эксперимента: «Есть только протокол опыта, который романист повторяет перед глазами публики. В результате вся операция состоит в том, чтобы взять факты в природе, затем изучать их механизм, действуя на явления посредством изменения обстоятельств среды» (Золя Э. Экспериментальный роман. С. 410), а также подробнее о жанре протокола, объединяющем риторику и практику науки и юриспруденции, в эссе «Трансфер экспериментального метода от Бернара к Золя» в ЛП.
1178
Впрочем, Шаламов расходится и со знаменитой и слишком часто цитируемой формулой Адорно, согласно которой писать стихи после Освенцима – варварство. Шаламов говорит о том, что тема лагеря требует пересмотра способа, которым существует литература, под чем, в частности, подразумевается, что «никакие силы в мире не воскресят толстовский роман» (Шаламов В. О моей прозе), что уже не раз констатировал и Третьяков (см. Третьяков С. Новый Лев Толстой, а также главку «Поэтика: „роман, имя которому наша современность“»).
1179
«А на тракторах и лошадях ездят не писатели, а читатели» (Шаламов В. По снегу // Он же. Собр. соч.: В 6 т. Т. 1. С. 47).
1180
См. подробнее об Арватове главу «Как быть писателем и делать полезные вещи?», а о Богданове эссе «Неотправленное письмо и несколько способов перелить кровь» в ЛП. В качестве дальнего родственника, обладающего этим же фамильным сходством, можно назвать дровосека из «Мифологий» Ролана Барта: «Если я – дровосек и мне нужно как-то назвать дерево, которое я рублю, то, независимо от формы моей фразы, я высказываю в ней само дерево, а не высказываюсь по поводу него. Мой язык – операторный, транзитивно связанный со своим объектом: между деревом и мною нет ничего, кроме моего труда, то есть поступка» (Барт Р. Миф слева // Он же. Мифологии. С. 272). См. также: Арсеньев П. Язык дровосека: транзитивность знака против теории «бездельничающего языка» // Что нам делать с Роланом Бартом? / Под ред. С. Зенкина, С. Фокина. М.: Новое литературное обозрение, 2018. С. 43–59.
1181
«Так, в мозгу контролер, отборщик, который толкает ненужное бревно на сплаве в сторону от узкого горла заводских пилорам» (Шаламов В. О моей прозе). Ср. также: «Но часто бревна отбирают, приводят багром в горловину лесозавода, пилорамы, перед которой плавают вполне кондиционные бревна, которые имеют право превращаться во фразы» (Там же).
1182
См. подробнее об этом в эссе «Добролюбов: габитус письма разночинца, или Народные страдания, incorporated» в ЛП.
1183
Что опять же через Третьякова можно возвести к футуризму – ср.: «Следующий этап нашей драки, на котором мы, окрещенные кличкой „репортеришек“, изобретательски напряжены, – это газета» (Третьяков С. Что нового // Новый ЛЕФ. 1928. № 9. С. 1–5), «драка за эмоциональный тренаж психики производителя-потребителя» (Третьяков С. Откуда и куда? С. 202).
