Книга Хозяин Пророчества - Николай Бородин

Магическая защита трепетала, но держалась. Не будь все чародеи измотаны недавней битвой, чары подобного уровня были бы для них детской игрой. Впрочем, и сейчас особых проблем ни у кого не возникло. Но вот удерживать защитные экраны и одновременно искать внутренним взором противника не удавалось никому. Так что неведомые враги могли успеть безнаказанно скрыться. А в худшем случае какой-нибудь союзник мог бы упасть без чувств, израсходовав всю свою энергию, и вообще погибнуть.

В нескольких сотнях саженей севернее некромант позволил себе слабую улыбку по поводу успешно проведенной операции. Даже если он не преуспеет в главной цели, вовремя скрыться у него все равно получится. А если повезет, у кого-нибудь из его противников скоро закончится энергия, и он, не в силах больше поддерживать щиты, погибнет. Однако эти планы были самым неприятным образом разрушены. Некромант внезапно услышал за своей спиной краткий басовитый, даже какой-то ласковый «мур-р». Но, судя по некоторым обертонам, кошка, издавшая этот звук, была весьма внушительных размеров.

Ширш был очень рад, что все-таки незаметно выбрался из лагеря на охоту. Ведь сейчас ему выпала удивительная возможность задавить не какого-то тушканчика, а настоящего, отборного гада.

Всегда приятней предупредить добычу, от этого она потом приобретала совершенно особый вкус. Ну и, разумеется, если добыча пугалась очень сильно, в ней уже не оставалось ничего лишнего.

Здесь, правда, был не тот случай. Волшебник попался старый, опытный, пуганый, способный сплести два заклинания в одну десятую секунды. А еще он имел посох, балахон и даже черную цепь на шее. Но он не знал, что ему противостоит кирсс, уже делающий на копье зарубки по числу убитых братьев. Зарубка, разумеется, пока была одна, но кирсса это не смущало. Вторая, как он не без оснований полагал, приложится. Прорваться через личную защитную сферу колдуна вождю удалось уже проверенным способом. Сгорели и рассыпались прахом зачарованные шаманом клыки, а кирсс оказался на расстоянии вытянутой руки от противника.

Маг, разумеется, тоже не бездействовал, врезав по кирссу сразу цепью связанных атакующих заклинаний, но его магия внезапно повела себя очень странно, даровав Ширшу ту секунду, что отделяла его когти от горла добычи. Когда влажное бульканье и хрипы затихли, из земли медленно проступили слегка светящиеся уши Мурена. Вождь поблагодарил его молчаливым кивком. В конце концов, именно шаман показал ему, где искать мага, устроившего засаду. И именно он не позволил этому же магу нанести Ширшу хоть какой-нибудь урон.

Кирссы могли заслуженно гордиться собой — их усилия хоть и были не особо велики, но приложены в правильном месте и в правильное время. Ширш прикопал тело под ближайшим кустом, чувствуя себя не настолько голодным, чтобы позариться на тощего некроманта. Тот и сам не слишком отличался от своих скелетов, состоя из обтянутых кожей костей. Зато его голову вождь притащил в лагерь, добившись заслуженной похвалы для себя и для Мурена. После чего провел полночи, прилаживая скальп к любимому охотничьему копью. И разумеется, про зарубку он тоже не забыл.

А Мурен, убедившись, что волнение затихло, позвал пророков:

«Есть кое-что крайне интересное…»

У всех хватило ума догадаться, что дело явно срочное, и не возмущаться по поводу того, что им не дают спать.

«Ну не томи».

«Магию, которую использовал этот некромант, я запомнил хорошо и узнаю в любом обличье. Он использовал силу освобожденного зверя. Сомнений быть не может, потому что такая тварь меня убила, и я знаю, на что это похоже. Пока что нам эти сведения без особой надобности, но кто знает, как все обернется. Все именно так, как и говорил Оцелот: если убить создателя, его мертвые марионетки рассыпаются прахом. Может быть, нам удастся справиться с нашествием разом, если мы отыщем основной источник скверны, который скрыт где-то в Степи».

Наступило задумчивое молчание, далеко не сразу нарушенное дервишем:

«Интересная идея, но сейчас, скажу я тебе, надо спать. Потом мы отобьем врага от врат пустыни и только потом станем загадывать на будущее. Хорошо?»

«Замечательно!» — довольно муркнул Мурен. Разумеется, ждать согласия по столь сложному вопросу сразу было бы неразумно, но шаман сделал главное: он заронил зерно идеи.

И теперь ожидал всходов.

До пустыни и впрямь оставалось немного: на следующее утро блеск песка замаячил на горизонте с первыми солнечными лучами. А к полудню все устали от этого сверкания настолько, что большую часть времени проводили либо лежа, либо крайне осторожно глядя на восток — там песок почему-то почти не блестел. Харад-аль, услыхав вопрос по этому поводу, только захихикал и, потерев ладони, заявил, что там, где песок блестит особенно ярко, находятся магические ловушки. Ну, или входы в них, потому что многие ловушки тянулись в глубь барханов на многие версты, настигая своих жертв далеко не сразу. На резонное замечание о том, что этот блеск был практически везде, дервиш только пожал плечами и слегка удивленно заметил:

— Я, кажется, уже говорил вам вчера: в нашу пустыню есть только один вход. Все остальные закрыты стеной древнего волшебства, к которому лучше даже не приближаться. И косых взглядов, — Харад, подняв ладонь ко рту, снова хихикнул, — эти чары тоже не любят. Многие из них живые и весьма подвижные.

Все, мрачно сойдясь на том мнение, что у этого орка странное чувство юмора, уперлись взглядами в ковровые узоры у себя под ногами — от греха подальше.

Солнце палило, однообразные пески проносились внизу, ветер, гуляющий на высоте, хоть и приносил некую прохладу, но был совершенно сух, поэтому старались не говорить. Вода и так была крайне ценной, и ее запасы постоянно подвергались алчному ощупыванию взглядами. Любому, кто покусился бы на святое, ухватив бурдюк вне очереди, без раздумий дали бы в ухо — вне зависимости от реального отношения.

Особо мерзкие впечатления оставляли далекие, окруженные деревьями пруды и озерки — сплошные миражи, как выяснилось. Харад-аль, помнится, приказал сделать небольшой крюк и показать всем истинную сущность этих иллюзий, чтобы потом не слушать бесконечное нытье по поводу остановиться и искупаться. Марево при приближении ковровой авиации задрожало, а затем и вовсе стеснительно исчезло, оказавшись пятном красной глины, обожженной солнцем до состояния матерого гранита.

Пейзажи на далеком горизонте появлялись с завидной регулярностью, сменяя друг друга, — колодцы, дворцы, храмы и статуи чередовались с большими и малыми рощицами. Все мало-помалу переместились поближе к этому краю ковра, чтобы полюбоваться хоть на какое-то разнообразие и изредка комментируя увиденное, когда действительно было на что посмотреть.

Гномы, разумеется, обстоятельно обсуждали в своем узком кругу технику исполнения каменных статуй, разбирая на конкретных примерах, где мастер преуспел, а где провалился. Все остальные не понимали, как можно интересоваться желтыми каменюками на желтом же фоне, и оживлялись только при виде ярких голубых пятен, обозначавших появление очередного иллюзорного озера. Мало-помалу миражи стали интереснее, принимая вид каких-нибудь стилизованных зверушек, и тогда все начинали с энтузиазмом спорить, что это за животные.