Книга Луна предателя - Линн Флевеллинг

— Какое? Что я не умею лгать? — Алек с усмешкой запустил руку в сундук и выудил оттуда свой любимый голубой кафтан.

— Да, и еще что у тебя честное лицо. Такие качества бывают очень полезны. — Серегил помедлил, разглядывая скромный черный кафтан, потом отбросил его — слишком он был мрачен для теперешних обстоятельств. Темно-зеленый тоже оказался отвергнут: его оттенок слишком напоминал цвет клана Боктерса и мог быть воспринят как неуклюжая попытка казаться своим.

Наконец Серегил остановился на одном из кафтанов Алека — красновато— коричневом: уж этот-то цвет не мог вызвать никаких нежелательных ассоциаций.

«Никому нет дела до того, что будет на мне надето… Да, но все же лучше думать об одежде, чем о том, куда я отправляюсь», — решил Серегил.

Натянув кафтан, он застегнул резные пуговицы, поправил пряжку широкого пояса и принялся рассматривать в зеркале синяки на лице. Те, что поставил ему Эмиэль, начали желтеть, но след удара акхендийца, напавшего из засады, все еще оставался воспаленным. Вид в целом был ужасным.

— Синяки будут виднее, если ты завяжешь волосы сзади, — предложил Алек, догадавшийся о мыслях друга.

— Удачная идея.

В дверь постучали, и вошел Теро.

— Коратан ждет. Вы готовы?

— Как на твой взгляд, все в порядке? — пожал плечами Серегил. Теро критически оглядел друзей, потом подошел к Алеку и подергал его за темную прядь.

— Ни к чему объяснять, почему ты вдруг стал темноволосым. Стой смирно.

Волшебник на секунду закрыл глаза, сосредоточиваясь, потом медленно провел пальцами по волосам юноши от лба к затылку. Волосы обрели свой естественный цвет.

— Спасибо, Теро. Я всегда предпочитал блондинов, — сказал магу Серегил.

— Это и раньше служило мне большим утешением, — не остался в долгу Теро и показал на плащи. — Надвиньте капюшоны пониже, пока не придет время для вашего торжественного появления. Я буду с Клиа.

— Мне начинает казаться, что я — один из актеров в театре Тирари, — сказал Алек.

— Мне тоже, — ответил Серегил. — Будем надеяться, что сегодняшнее представление не окажется трагедией.

Остальные обитатели дома уже собрались в главном зале. Адриэль и ее свита окружили Коратана и задрапированные бархатом носилки Клиа. Все, что смог разглядеть сквозь толпу Серегил, были обутые в сапоги ноги принцессы, прикрытые подолом шелкового платья. Бека и ее солдаты находились рядом, но держались отдельно от охраны Коратана. Ниал тихо разговаривал с кем-то из подчиненных Меркаль.

Мидри встретилась глазами с Серегилом, подошла к брату и крепко сжала его руки.

— Как ты думаешь, что сделает со мной лиасидра, когда узнает, что я вернулся? — спросил он ее.

— Не знаю. Кирнари очень разгневаны. Хаман требует на этот раз смертного приговора.

Серегил улыбнулся Мидри своей кривой улыбкой.

— Посмотрим, что они будут говорить после того, как я с ними разделаюсь сегодня вечером.

С Коратаном и Адриэль впереди процессия двинулась в путь. Солдаты Бракнила несли носилки Клиа, по обеим сторонам от принцессы шли волшебники Орески и остальные воины турмы Ургажи. Клиа откинулась на подушки, бледная, но полная решимости. Изуродованная рука, с которой сняли повязки, лежала у нее на груди.

Серегил и Алек опять постарались затеряться среди охранников Коратана, используя последние остающиеся им моменты анонимности.

— Смотри, луна уже здорово выросла, — прошептал Алек. «И мы могли бы уже быть в Скале», — мысленно закончил за него Серегил.

Окружающий Вхадасоори хоровод каменных великанов был погружен в темноту и безлюден, но вокруг здания лиасидра сияли огни.

У входа собралась толпа; лица казались черно-белыми масками в свете факелов и волшебных огней.

Скаланцы прибыли последними. Круглый зал и галереи были уже набиты битком. Серегил и Алек остались вместе с охраной в вестибюле; оттуда им было видно, как остальные занимают места. Адриэль и Теро проводили Коратана в ложу Боктерсы. Судя по сосредоточенному лицу молодого мага, он, насколько мог, вливал в Клиа свою жизненную силу.

Серегил следил за Райшем-и-Арлисандином, когда меньше чем в двадцати футах от того места, где сидел кирнари Акхенди, поставили носилки Клиа. Однако лицо акхендийца не выражало ничего, кроме сочувствия.

— Что, если мы ошибаемся? — прошептал Алек.

— Мы не ошибаемся. — Пальцы его друга стиснули запечатанную бутылочку. «Если виновен не он, то она», — подумал Серегил.

Раздался ритуальный звон серебряного жезла, прозвучали традиционные слова. Кирнари Силмаи вступил в центральный круг и протянул руки к Клиа.

— Коратан-и-Мальтеус Ромеран Балтус из Римини, брат царицы Фории и принцессы Клиа-а-Идрилейн, родич Адриэль-аИллии из Боктерсы, требует воздаяния за преступления, совершенные против его сестры и посла Скалы, Торсина-и-Ксандуса. Поскольку преступления были совершены на нашей священной земле, лиасидра объявляет тетсаг против виновных. Адриэль-а— Иллия, будешь ли ты говорить от лица своих родичей?

— Буду, достопочтенный. В жилах детей Идрилейн, как и в моих, течет кровь Коррута.

Удовлетворенный ответом, Бритир поднял руку.

— Введите обвиняемых.

Серегил не мог их видеть, но по движению толпы догадался, что Эмиэль и Юлан вошли в зал.

— Эмиэль-и-Моранти, ты призван на суд лиасидра по обвинению в насилии против Клиа-а-Идрилейн, совершенном, когда она была гостьей твоего клана, — объявил Бритир. — Если это будет доказано, позор падет на весь клан Хаман. Что можешь ты сказать?

— Ради себя самого и ради чести клана я отвергаю обвинение, — громко заявил Эмиэль.

Бритир кивнул и повернулся к другому обвиняемому.

— Юлан-и-Сатхил, кирнари Вирессы, ты отвечаешь за свой клан по обвинению в том, что под твоей кровлей на священной земле совершено святотатство — убийство гостя. Что можешь ты сказать?

Ровный голос кирнари Вирессы легко разнесся по всему залу.

— Если будет доказано, что преступления совершены в тупе Вирессы, я возьму на себя и свой клан ответственность за них и приму позор, который падет на мое имя. До этого момента, однако, ради себя самого и ради чести клана я отвергаю обвинение.

— Он еще пожалеет об этих словах, — проворчал Алек.

— Ну, пари я держать бы не стал, — предостерег его Серегил. Коратан и Адриэль склонились над носилками Клиа, совещаясь о чем-то, потом повернулись к членам совета. Адриэль сделала шаг вперед.

— Скаланцы ищут справедливости и наказания преступников, но не этих обвиняемых.

По залу пробежал шумок; Серегил не отрываясь смотрел на Райша. Акхендиец сидел неподвижно, положив руки на колени.