Книга В Дикой земле - Илья Олегович Крымов

большей частью опустело; оно было набрано из множества заклинаний, вплетённых в материальные носители и к часу сему, большинство потеряло силу. Чары защитные, поддерживающие, исцеляющие, всё это позволяло магу стать разрушительным как живая стихия, но лишь на время.

Разорвав шнурок, Тобиус надел кольца на пальцы и выбросил бесполезные носители чар, все, кроме одного. В оставшейся пластинке был заключён единственный воздушный элементаль, которого серый маг призвал. Эта стихия всё ещё не повиновалась ему всеобъемлюще, и призывать её частицы было трудно, ещё труднее, чем готовиться к битве в страхе, что эльфские чародеи почувствуют его присутствие. Однако этого элементаля он смог призвать заранее и теперь, когда любые несчастья Горкагохона больше не могли лечь на его плечи, волшебник решил, что пора.

Туман закружился, увлекаемый движением воздуха и элементаль в виде устойчивой воронки смерча появился перед создателем, ожидая приказов.

— Унеси меня отсюда! Вверх!

Существо из первостихии охватило человека и оторвало от земли. Когда это произошло волшебник ощутил радость, сравнимую с радостью от вознесения души в Чертоги Небесного Горна, освобождение из царства отчаяния, побег от ужасов и стремление к свету! Как только он сможет возвыситься над кровавым туманом, — Тобиус верил, — он сможет перенестись так далеко, что когти круторогих не дотянутся до него.

Но дымка не собиралась отпускать жертву так просто. Он ощутил вдруг боль, тут и там на его теле появились следы, будто невидимые руки вцепились в тело человека, пронзая кожу до крови, оставляя длинные борозды. Маг закричал, забился, пытаясь вырваться, стряхнуть с себя руки, но для него они были неосязаемы, — не так, как он для них. Чувствуя смятение разума создателя, воздушный элементаль заметался тоже. Стихийные духи, подобные ему, не испытывали к своим господам ни привязанности, ни верности, всё, чего они желали, — это поскорее вырваться из рабства и вернуться в родное измерение. Поэтому, как только контроль был утрачен, элементаль разорвал связывавшие его чары и улетучился, сбросив человека вниз.

Встреча с землёй получилась жестокой, удар выбил из Тобиуса воздух, сломал несколько рёбер и что-то внутри оборвалось, но даже сил закричал не было. Он мог только лежать и пытаться восстановить повреждения, спешно начитывая про себя словоформулы Исцеления.

Среди тёмных стволов заметались голоса, — громкое строенное блеяние, переходившее в хохот и обратно. Доносились из кровавого тумана и другие звуки, например, крики Пожирателей, которыми они искали путь. Чудовища окружали мага, со всех сторон, выступая смутными силуэтами среди красной дымки, а над ними возвышались рогатые фигуры, которых боялся касаться свет. Одна, особенно огромная, несшая на плечах три головы, приближалась. То ли туман стал гуще, то ли это свою кровь Тобиус чувствовал во рту так сильно.

— Он хотел убежать от меня, — рычала средняя голова, — думал потеряться в моём владении, думал, что его отпустят. Эта погоня была упоительна!.. Что ты там дёргаешься? Это агония? Я ведь даже ещё начал!

Тяжёлые шаги приближались, огромная чёрная фигура нависла над человеком и шесть глаз её пылали алым, а через несколько мгновений воспылал и сам Ярон, ибо белое пламя охватило его. От крика, который издал триглав, по воздуху прокатились видимые волны. Круторогие испугано заблеяли, словно из кошмаров древней пущи переродились в стадо испуганных овец. Намного хуже пришлось их слугам, — волокна хищной плоти потеряли структуру, превратились в мешанину конвульсивных нитей, а Пожиратели пришли в состояние неконтролируемого безумия; они катались по земле, словно пытались сбить с тебя пламя, ударялись обо всё вокруг, став совершенно слепыми, топтали друг друга, впивались в сородичей и бешено рвали плоть.

Чувствуя ожог на губах и слабость во всём теле, Тобиус заставил себя подняться и побежать. Вокруг разворачивалась сцена поистине ужасавшая сознание, не раз он был на волоске от когтей и клыков слепых чудовищ, но чудом разминался с ними и продолжал бежать. Куда? Зачем? Волшебник не знал, ибо цель была потеряна, но даже во мраке кромешном он не мог сдаться.

Академия Ривена растила всяких магов: решительных и несмелых, порывистых и осмотрительных, воинственных и миролюбивых, но все они учились стоять за себя и сражаться пока сам Фонарщик не положит конец их жизням!

Поэтому он бежал, обдирая кожу среди ветвей, а позади уже гремел оглушительный тройственный рёв, в котором было только бешенство и боль. Затуманенным своим разумом Тобиус подумал, что уж очень устал от того, что всевозможные чудовища всё время издавали громкие звуки рядом с ним. Он слишком утомился бояться, хотелось просто отдохнуть, забыть на время об этой проклятой земле, чьи истинные хозяева оказались так не рады ему.

Волшебник вырвался из-под крон на берег широкой, но неглубокой речки, побежал, ощущая ногами ледяную влагу, оскальзываясь на покрытых водорослями камнях, он почти добрался до противоположного берега, когда внезапно осознал, что дышит чистым ночным воздухом, свежим и прохладным, что кровянистая грязь пропала из воздуха и луна, выглядывавшая из-за облаков, стала так бела! Сколь быстро можно отвыкнуть от естественной красоты мира, когда тебя её насильно лишили!

— Господи…

Он обратился к Дару, надеясь, что сможет сотворить ещё одно заклинание, последнее, просто телепортироваться прочь невзирая на риск угодить в пространственную аномалию! Между бедой вероятной и гибелью неотвратимой, он выбирал первое и… Что-то взорвалось с такой силой, что речное дно исчезло из-под ног, а потом ударило в них и серый маг упал в холодную воду. Он чуть не захлебнулся, носимый обезумевшей вдруг рекой, но когда всё образовалось, увидел, что её перегораживало теперь два ствола исполинских елей слева и справа от него. Они росли на берегу, с которого Тобиус пришёл, но теперь были выворочены из земли, а у торчавших кривых корней, в клубах накатывавшего тумана высилась фигура триглава.

Чудовище двинулась по воде, оставляя сородичей и рабов позади; тогда и стало ясно вдруг, что чистый лунный свет был единственным, не боявшимся Ярона. Он отбросил тёмные покровы, явив человеку истинный образ… и тот оказался ужаснее многих тварей, виденных Тобиусом доселе. Огромное тело покрывала шкура, изрезанная старыми шрамами, шерсть была чёрной и слипшейся от крови, а там, где белое пламя коснулось владыки фа’ун, плоть сгорела, края ожогов покрыли громадные волдыри и тошнотворный запах гари вился вокруг кольцами сизого дыма. Сильнее остальных пострадала левая сторона тела, особенно левая голова. Кости её оголились и почернели, один рог превратился в угольный