Книга Броня Молчания - Владимир Осипцов

бомбу, которыми мы и попробуем засыпать третий периметр.

— Когда назначена операция?

— Через четыре-пять дней.

— Вы знаете, что нарушили сроки подачи заявок во время плановой военной кампании⁈

— Послушайте, информация, на которой я основываю успех штурма, поступила ко мне только вчера, мы едва успели собственный штаб собрать!

— Не извиняйтесь, маршал, — вступился за неё Тардеш: — Товарищ по партии Прибеш, Её Высочество вовсе не является офицером Армии Республики, поэтому не обязана соблюдать наши пунктики и параграфы! Если вы хотите остаться на планете, прошу не оскорблять союзника в моём штабе! Маршал Метеа, в какие сроки вы точно закончите подготовку плана атаки⁈

— Постараюсь подойти послезавтра. Сразу после допроса перебежчика.

— Ну и отлично. Вы, говорят, начали сворачивать Большой Лагерь?

— Да, после новой информации мы не уверены в его безопасности во время глобального штурма. Да вообще не уверены в безопасности.

— Полагаете, остальным войскам тоже стоит эвакуироваться с рубежа эффективного огня гарнизонной артиллерии?

— Да, я сочла бы за лучшее, чтобы они были возле космодромов и взлётных площадок, а во время штурма — на орбите в двухчасовой готовности к десанту — чтобы, как только мы расчистим более-менее коридор, высадились бы внутри стен и захватили бы наземный плацдарм.

— Понятно. С нетерпением ожидаем вашего окончательного плана.

— Я свободна?

— Да, идите… — а когда, немного удивлённая, и так много не рассказавшая, она ушла, драгонарий обратился к появившейся из невидимости Злате:

— Ваше мнение, пани эксперт⁈

— Абсолютно честна и уверена в своих словах. Ничего не скрывает.

— Вот видите, товарищ по партии Прибеш? Я сам, безо всяких доказательств, ручаюсь головой и званием за эту женщину, а вот теперь — и товарищ эксперт подтверждает мою правоту.

Трибун возмущённо вскочил, но драгонарий не дал ему и рта раскрыть, продолжая:

— И вообще, ввиду попытки деморализовать действующую армию и дискредитировать главнокомандующего союзников, вы, товарищ Прибеш, объявляетесь лицом, чьё присутствие в системе Гудешия нежелательно вплоть до окончания моего мандата на военные действия!

…Злата что-то собиралась сказать, но передумала…

…Маленькая зелёноглазая принцесса вошла в тёмную конюшню, и, услышав легкий всхрап Глупыша, и, по-женски, более нетерпеливый — Повелитель Кошек, наощупь нашла их морды и прижалась обеими щёками. Бедные, бедные кони, из-за этой осады вынужденные прозябать в четырёх стенах! Бедные, бедные кони, единственные, к кому она может прижиматься и без опаски рассказывать о своих чувствах! Бедная, бедная Мацуко, которая даже не может сказать слово «Люблю» тому, кого она любит… Глупыш скосил умным глазом и осторожно смахнул верхней губой слезинку — будто поцеловал. А Повелитель Кошек, ласковая, нежно положила голову на сильный бицепс девушки-демона, и смотрела с таким сочувствием, будто бы всё понимала… «Верные мои… знаете, что я учудила⁈.. Нет, не знаете, конечно… Вот, слушайте…»

А, между прочим, она была ещё и десятым членом своей команды…

…А последнего, одиннадцатого, они встретили ещё более случайно, чем Ковая или Хасана. Первой заметила непорядок Азер (эх, не зря её взяли!), она указала вниз своей госпоже, и пока они делали круг, толпа разошлась, открыв полянку с лежащей там маленькой фигуркой.

На большой дороге сразу возник затор — место там было узкое, с одной стороны лагерный частокол, с другой — пологий подъём из котлована, а зеваки не рассасывались, а, наоборот, напирали ещё больше, нисколько не боясь, что их обвинят в срыве плановой эвакуации.

Как вызнали телохранители, какой-то самурай попался по дороге офицеру-дворянину, да не просто попался, а отобрал у того плётку и меч с ножнами. В толпе расправиться с ним не получилось, вот теперь свита брала разгон, чтобы как следует проучить паршивца.

Кадомацу протиснулась ближе. Сразу двое всадников, обнажив жадно сверкнувшие клинки мечей, кинулись в атаку. Принцесса вытянула шею, чтобы разглядеть, что там в пыли. Плётку она видела — дорогая, украшенная камнями и перьями, должно быть было досадно лишиться такой из-за глупой ссоры. Рядом в снегу блестели дорогие ножны явно недешевого меча. Виновник безобразия — низкорослый самурай в доспехах лежал ничком, и не подавал признаков жизни. Толпа свистом выражала негодование слугам, бросившимися с конями на лежащего. Но тот был не так прост. В самый последний момент смельчак подобрав крылья, увернулся от первого, нырнул под копыта лошади второго, чудом — все ахнули, избежал страшной участи, и за пятку стащил всадника с коня. Его товарищ, как раз в этот момент обернувшийся, озверел от ярости, и бросился в атаку, подняв коня на дыбы — чтоб, значит, тоже растоптать. Но вёрткий как ртуть коротышка быстро пнул животное в живот ногой в прыжке — и оно, жалобно заржав, перевернулось и задавило седока.

Тотчас же на него с боевыми кличами и руганью кинулись пешие хатамото. Самурай встретил их коротким, длиной не больше «Сосновой Ветки» вакадзаси в одной руке, и оружием в форме когтей — в другой. Первая пара атакующих перелетела через него кубарем отнюдь не по своей воле, но зато без единой царапины. Следующим повезло больше, но и они не смогли дотянуться до храбреца.

Принцессу восхитила его техника — он иногда показывал такие приёмы, которых она, собирательница всех фехтовальных наук Империи, не видела, а иногда — совершенно непривычные сочетания известных стилей, не смущаясь насчёт противоречия догматов и философий создавших их школ. Он вертелся как вихрь, отбиваясь от четырёх, а позже — и от шести (когда встали помятые и злые спешенные им всадники), не только не получая ни единой царапины сам, но и умудряясь остро отточенным оружием не ранить ни одного из своих недоброжелателей. Наконец, принеся копьё и нагинату, его удалось прижать к стене, но он вдруг вспрыгнул на эту стену и, выбежав по ней вверх, не только выпрыгнул из окружения, но и сумел сыграть мелодичную гамму тупой стороной меча на шлемах своих обидчиков. С криком и руганью они рванулись за ним, но для того, видать, вертикальный частокол был ничем не хуже прямой дороги, и он бы ещё долго продолжал представление, если бы просвистевшая стрела не сбила с него шлем. Нет, вреда она не нанесла, (принцесса целилась метко), но ссадила его на землю. Обрадованные телохранители окружили смельчака, занесли оружие… но сверкнула зелёная молния, они все посмотрели на опустевшие руки, а перед отважным коротышкой, тяжело складывая крылья, приземлилась на одно колено сама Главнокомандующая, Её Высочество Госпожа Третья, Госпожа Иваоропенерега, защитница лестницы Лхасы, дочь Императора-Завоевателя и Императрицы-юрэй, сестра