Книга Письма. Том III (1936) - Николай Константинович Рерих

из остальных книг, то и в этой основной характер перевода должен быть единообразен, ведь, кроме того, и Е. И. здесь, и Фр[ансис] в Нью-Йорке просмотрят. В каком положении осталось дело с Адрианом? Наверное, Вы имеете от Кл[айд] с места какие-то новые сведения. Странно то, что Адриан не подписал условие, хотя оно и было составлено его же адвокатом, а предложил Вам это сделать ранее него. Получилось нечто странное: Ваши подписи находятся у него, а Вы, в свою очередь, ничего не имеете. Кроме того, как я уже писал Вам, некоторые пункты должны быть обусловлены. Так, например, нельзя говорить просто о долларах на четыре года вперед, когда, чего Боже упаси, стоимость их может совершенно за это время измениться. Помните феерическое падение германской марки. Кроме того, картины могут быть выдаваемы лишь пропорционально с получаемыми деньгами. Все печальные прецеденты заставляют очень обдуманно действовать. Кроме того, действительно ли это условие даже и в сроке, ибо в нем поминается ближайший декабрь?

Каковы планы Клайд об устройстве задуманного ею культурного очага? Ведь такие благие начинания нельзя осуществлять в самой середине сезона. Конечно, наверное, Вы теперь имеете более точные сведения и об Адриане, и о планах Кл[айд]. Надеемся, что теперь Ваше здоровье наладилось. Очень тревожимся как за судьбу архивов, так и за открытие Школы. Удалось ли составить хотя бы маленький Совет преподавателей, на который можно бы опереться в случае каких-либо новых нападений? Ведь против таких закоренелых злоумышленников нужно призвать к действию все полезные элементы. Шлем Вам все наши лучшие мысли. Храните Музей и все документы.

Сердцем и духом с Вами,

Е. и Н. Р.

196

Е. И. Рерих, Н. К. Рерих — З. Г. Лихтман, Ф. Грант, К. Кэмпбелл и М. Лихтману

23 окт[ября] 1936 г.[Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия]

№ 111

Родные Зин[а], Фр[ансис], Амр[ида] и Мор[ис],

Получились письма с «Гинденбургом» от Зины 8-го и от Франсис 9 окт[ября]. Жаль, что такая скорая возможность уже прекратилась на зимнее время. Получилась также Ваша телеграмма с вопросом, следует ли принимать дальнейшее замедление со стороны оппонентов. Вы уже получили наш ответ, что принимать их промедление более не следует. Вообще, промедление (дрэггинг[564]) не заключается лишь в откладывании самого дела, под этим прежде всего предполагается затяжной процесс самого судоговорения и разбора. Такой процесс всегда дает возможность адвокатам в случае, если они увидят успешность противника, найти возможность протянуть, пока они сами озаботятся новыми удачными соображениями. Очень нас тревожит обстоятельство, о котором мы писали уже много раз, а Е. И. писала даже еще до моего приезда в Индию. Ввиду того что злоумышленники не останавливаются ни перед чем, они могут даже в ночное время взломать замки или подобрать ключи и вытащить у Вас какие-либо ценные документы и всякие бумаги, особенно же о времени основания Учреждений. Беззастенчивые узурпаторы могут или сами, или через подосланных людей вытащить нужные документы. Совет был Дан уже многократно о том, чтобы документы хранились не только в порядке, но именно в надежном месте. Представьте себе на минуту, что злоумышленники посредством каких-то своих клевретов вытащат из Ваших файл[сов] все нужные документы, которые являлись бы неоспоримыми доказательствами Ваших прав. Если даже Вы и будете помнить о том, что нечто очень важное пропало, то такое Ваше голословное показание вряд ли будет принято во внимание. Не нужно ли сделать списки в присутствии хотя бы двух достоверных свидетелей? А впрочем, еще лучше перенести все документы в надежное место. И помещения Школы и «Пресса», к сожалению, уже не могут считаться надежными местами. Вы уже удостоверились, как летом злоумышленники переменили замки, ворвались в помещение и желали все исковеркать. Повелительно необходимо охранить документы, бумаги учреждений, переписку от возможности кражи. Весь этот год такое обстоятельство тревожит нас, и такая степень беспокойства не может быть без основания. Знаем, что Вы принимаете все меры к ограждению архивов. Морис всегда говорил, что у него архив в полном порядке, и это доставляло мне большую радость. Помните, еще из Монголии в начале июня 1935 года послал Вам статью «Архивы»[565]. Теперь же, когда Вы многократно убедились в полной беспринципности злоумышленников, то можно ожидать самых злейших подкопов и под архивы. А ведь именно эти документальные доказательства являются Вашим крепчайшим щитом. Если злоумышленники их похитят, то чем же можно доказать, что подобные документы существовали? Не дай Бог, чтобы что-нибудь случилось и в этом отношении. Но все же хотя бы и все было в порядке, проверьте все бумаги еще раз. Недаром так тревожно об этом обстоятельстве.

Некоторые корреспонденты в письмах своих называют происходящее в Нью-Йорке схизмою (скизм)[566]. Этим выказывается полное непонимание случившегося. Разве можно назвать схизмою кражу шер? Ввиду таких явных непониманий действительности еще более повелительным становится скорейшее основание Общества. Если Комитет считается маленьким и неформальным, то общественное мнение может опираться лишь на нечто вполне формальное и немаленькое. Между прочим, иногда упоминается какое-то предположение о возможности соглашения. Трудно себе представить, какое такое соглашение возможно с тиграми и волками, но если бы кто-то заговорил о таком соглашении, то спросите его, как он себе вообще такое соглашение представляет. Наверно, когда он подумает о таком соглашении конкретно, то вряд ли найдет подходящие условия. Ведь Вы все и мы ни в чем не менялись и ни на кого не нападали. На всех нас напали неожиданно и беспричинно с явным предумышленным намерением искоренить всех членов совета и завладеть всем. Неужели же это явное на нас всех нападение все-таки еще не ясно кому-то? Интересно бы знать, о каких таких соглашениях вообще возможны рассуждения. Если и помещение Школы и «Пресса» находятся под опасностью, то ведь и Музей находится в таком же положении. Морис, как ближайший заведующий Музея, конечно, будет в курсе всяких на Музей нападений. Ведь заговор существует, и нинкомпупы и даже министры в нем участвуют. За целый год невозможно было распознать, на чем именно основан заговор, и даже остались неизвестными точные пункты обвинений. Не зная этих точных формулировок, ни Вы ни мы не можем и отвечать так же точно, хотя и вся правда, и все факты за всех нас. Также тревожимся, как открылась Школа. Есть ли ученики у Зины и у Мориса, и какие классы с какими преподавателями удалось сохранить? Конечно, злоумышленники будут ловить учащихся даже в подъезде, будут перехватывать письма — обо всем этом Вы уже достаточно нам писали. Но все