Книга Бисмарк. Биография - Джонатан Стейнберг

В действительности Бисмарк выглядел в то время совершенно иначе. 18 марта 1893 года баронесса Шпитцемберг побывала в Фридрихсру:

...

«Я увидела двух одиноких стариков; оба совершенно побелели, а ее мучила ужасная астма. Сначала мы вместе трапезничали, а потом беседовали, расспрашивая друг друга о семьях и общих знакомых. Смерть графини фон Арним на глазах одряхлевшего супруга побудила Бисмарка заметить: “Я часто думаю о том, что наш Создатель и Вседержитель не все сам делает, а перепоручает определенные сферы своим священникам и служителям, которые совершают глупые вещи. Вы видите, как мы несовершенны, и Спасителю полагается прийти нам на помощь. Я не могу в это поверить. Полицейский начальник подвергает аресту женщину вместо мужчины. Такие вещи случаются”»104.

В 1894 году отношения между кайзером и Бисмарком начали улучшаться, хотя не обошлось и без эксцессов. 21 января Герберт фон Бисмарк был впервые приглашен на ежегодный Ordensfest (фестиваль орденов – прием императорской семьи для орденоносцев) как бывший депутат рейхстага и обладатель Hausorden (ордена дома) Гогенцоллернов со звездой и цепью. Судя по свидетельству баронессы Шпитцемберг, кайзер оскорбил Герберта, сделав вид, что не заметил его, хотя Эйленбург усадил графа напротив императора. «Граф Крамер рассказал мне, – записала в дневнике баронесса, – о разговоре с жирным депутатом Александром Мейером, от которого он узнал о том, что кайзер намеренно распорядился посадить Герберта так, чтобы он мог предумышленно и открыто его проигнорировать»105. Князь Гогенлоэ, удостоенный почти всех имевшихся в то время орденов, присутствовал на приеме и так прокомментировал этот сюжет: «Бисмарковцы были возмущены. Они утверждали, что император уведомил Герберта Бисмарка о том, что будет с ним разговаривать. Это, видимо, не так. Если император посылает кому-то подобные сигналы, то он не будет игнорировать его столь демонстративно»106.

Вскоре после этого случая – 26 января 1894 года – бывший канцлер выехал в Берлин к кайзеру. На всем пути от Фридрихсру и до столицы Бисмарка в генеральской форме на каждой остановке славили ликующие толпы обожателей. На Лертском вокзале его встретил принц Генрих, младший брат кайзера, и сопроводил до дворца, где состоялась непродолжительная аудиенция, о которой не сохранилось никаких свидетельств107. Баронесса лишь отметила в дневнике, что встреча за ленчем проходила в очень узком кругу и дружеской обстановке: присутствовали император и императрица, граф Клинкстрём, близнец-брат командира Хальберштадтского кирасирского полка, почетным полковником которого стал и Бисмарк, принц Генрих, король Саксонии, Герберт и Билл: «У всех было хорошее настроение»108. Князь Гогенлоэ отметил: «Экипаж приветствовала довольно многочисленная толпа, но большого энтузиазма я не наблюдал… Примирение, безусловно, принесло императору популярность по всей Германии. Во второй половине дня я оставил свою визитную карточку в доме Бисмарка»109. 19 февраля 1894 года Вильгельм II нанес ответный визит. Официальные отношения между Вильгельмом II и Бисмарком восстановились, но дружественными они никогда не стали.

В 1894 году произошли события, вынудившие преемника Бисмарка тоже покинуть свой пост. После того как Каприви не смог провести школьный законопроект через рейхстаг и ландтаг в 1892 году, кайзер с согласия Каприви решил разделить должности рейхсканцлера и министра-президента, назначив главой прусского правительства Бото Эйленбурга (1831–1912), племянника бывшего министра внутренних дел при Бисмарке110. Именно это Бисмарк собирался сделать еще в 1872 году. Реорганизацию не удалось осуществить за двадцать лет, еще меньше шансов перестроить систему управления было в девяностые годы. Политические взгляды Каприви и Эйленбурга абсолютно не совпадали. Мало того, конституция Пруссии 1850 года, наличие палаты господ и трехклассной избирательной системы гарантировали, что собственники юнкерских поместий всегда могут наложить вето на любые изменения в государстве, на которое приходилось три пятых населения и основная часть тяжелой промышленности. Структура избирательных округов не учитывала демографические перемены, возрастание городского электората, рабочего сословия. Даже в конце девяностых годов в сельских районах все еще голосовали за своих господ, как и пятьдесят лет назад. Кайзер требовал от своих двух главных чиновников, чтобы они провели через парламент закон против подрывной и революционной деятельности, направленной на свержение существующего общественно-политического строя – Umsturz-Vorlage . Генералу Каприви противостоял рейхстаг, избранный в 1893 году, поправевший, но недостаточно. Партии «картеля» увеличили свое представительство на восемнадцать мест, однако у них все еще было только 153 места из 199, минимально необходимых для конституционного большинства. Оппозиция тоже не могла претендовать на конституционное большинство: левых либералов центра и социал-демократов представляли 188 депутатов. Расстановка политических сил подсказывала, что Каприви следует внести в парламент мягкий вариант законопроекта, но Бото Эйленбург настаивал на его ужесточении в расчете на то, что рейхстаг либо примет его, либо спровоцирует Staatsstreich , «переворот», который был нужен и Бисмарку для отмены всеобщего избирательного права. В итоге 26 октября 1894 года и Эйленбург, и Каприви подали в отставку.

В декабре 1894 года Каприви определил главную проблему, с которой неизбежно столкнется преемник Бисмарка, – князь превратил государственную службу в лакейство: «По-моему, любой преемник… должен стремиться к тому, чтобы вернуть нации чувство собственного достоинства, свойственное среднему, если хотите, нормальному человеку»111. Это откровенное замечание показывает, как много потеряла Германия, когда неуравновешенный кайзер, которому наскучил здравый, компетентный и честнейший солдат, уволил его. Бисмарк оставил после себя систему, которой только он – личность ненормальная – и мог управлять, и лишь в том случае, если его суверен – кайзер нормальный. Но в этой системе уже не было ни его самого, ни прежнего кайзера, и ее захлестнули интриги, бахвальство и холуйство, превратившие кайзеровскую Германию в опасного соседа.

Кайзер решил назначить новым рейхсканцлером князя Хлодвига цу Гогенлоэ-Шиллингсфюрста, князя Ратибора и Корвея (1819–1901), вызвав его телеграммой из Потсдама. Князь явился 27 октября, целый день шли долгие переговоры, после чего он все-таки принял предложение императора стать рейхсканцлером и – снова – прусским министром-президентом. Князь цу Гогенлоэ-Шиллингсфюрст принадлежал к одной из самых великих и знатных германских династий. Он родился 31 марта 1819 года и был всего лишь на четыре года моложе Бисмарка. Он был другом Гогенцоллернов, католиком, но не ультрамонтаном, баварцем, но сторонником объединения Германии, поддержавшим интеграцию в роли премьер-министра Баварии. К тому же князь превосходно разбирался в политике. Бисмарк хорошо его знал, назначил в свое время наместником короля в Эльзас-Лотарингии, они прекрасно ладили друг с другом. Кайзер называл его «дядюшкой Хлодвигом»112. Если не считать возраста и мягкого характера, то он вполне подходил на должность главы исполнительной власти, хотя барон фон Роггенбах писал Штошу в январе 1895 года:

...