Книга Властелин Севера. Песнь меча - Бернард Корнуэлл

Послание явно соответствовало философии Альфреда, потому что тот верил: королевство сможет процветать лишь тогда, когда будет управляться с помощью законов, получая распоряжения от правительства, и будет послушно воле бога и короля.

Но как он мог смотреть на свою дочь, видеть ее синяки – и одобрять все это? Он всегда любил своих детей. Я наблюдал, как они растут, я видел, как Альфред играет с ними, однако его религия позволяла ему унижать любимую дочь?

Иногда, молясь своим богам, я отчаянно благодарю их за то, что они позволили мне спастись от бога Альфреда.

У Эркенвальда наконец иссякли слова. Наступило молчание, а потом Альфред встал и повернулся к нам лицом.

– Слово Господа, – сказал он, улыбаясь.

Священники пробормотали короткие молитвы, после чего Альфред покачал головой, словно выбрасывая из нее дела благочестия.

– Город Лунден теперь – истинная часть Мерсии, – сказал он, и через зал пронесся одобрительный, более громкий шум. – Я вверил гражданское правление этим городом епископу Эркенвальду, – он повернулся к епископу и улыбнулся ему, а тот самодовольно ухмыльнулся и поклонился, – а господин Утред будет отвечать за оборону города.

Альфред посмотрел на меня. Я не поклонился.

Тогда Этельфлэд повернулась. Я думал, она не знает, что я нахожусь в этом зале, но, когда произнесли мое имя, она повернулась и пристально посмотрела на меня. Я подмигнул ей, и на ее покрытом синяками лице появилась улыбка.

Этельред не видел, как я подмигнул. Он демонстративно игнорировал меня.

– Город, конечно, – продолжал Альфред, и его голос внезапно стал ледяным, потому что он заметил, как я подмигиваю, – находится под властью и правлением моего любимого зятя. Со временем Лунден станет ценной частью его владений, однако в данный момент мой зять милостиво согласился, чтобы Лунденом управляли опытные в таких делах люди.

Другими словами, Лунден, может, и был частью Мерсии, но в намерения Альфреда не входило, чтобы он уплыл из рук восточных саксов.

– Епископ Эркенвальд имеет полномочия установить размеры пошлин и взимать налоги, – объяснил Альфред, – и одна треть денег будет тратиться на нужды гражданского правительства, одна треть – на церковь, а одна треть – на защиту города. И я знаю, что под руководством епископа и с помощью Всемогущего мы сможем возвести город, который прославит Христа и Его церковь.

Большинство людей в зале были мне незнакомы – почти все они были мерсийскими танами, призванными в Лунден на встречу с Альфредом. Среди них находился Алдхельм – его лицо все еще было черным и окровавленным после того, как я его избил. Один раз он взглянул на меня и моментально повернулся в другую сторону.

Призыв короля был неожиданным, и лишь немногие таны добрались до Лундена. Теперь эти люди слушали Альфреда довольно вежливо, но почти все они разрывались между двумя господами. Северная Мерсия находилась под правлением датчан, и только южную часть страны, граничащую с Уэссексом, можно было назвать землей свободных саксов. Но даже эта земля жила в постоянном беспокойстве.

Мерсийский тан, желавший уцелеть, желавший, чтобы его дочерей не захватили в рабство, чтобы его скот не угнали, благоразумно платил дань датчанам – точно так же, как платил налоги Этельреду, который благодаря своим унаследованным владениям, женитьбе и происхождению был признан самым благородным из мерсийских танов. Если бы Этельред захотел, он мог бы объявить себя королем, и я не сомневался, что именно таково его желание. Но этого не желал Альфред, а Этельред без Альфреда был никем.

– Мы намереваемся избавить Мерсию от языческих набегов, – сказал Альфред. – Чтобы это сделать, нужно укрепить Лунден и таким образом раз и навсегда помешать кораблям норманнов подниматься вверх по Темезу. А сейчас мы должны удержать Лунден. Как это следует сделать?

Ответ был очевиден, но это не остановило всеобщих прений. Они бессмысленно тянулись и тянулись, пока люди спорили о том, сколько войск понадобится, чтобы защитить стены. Я не принимал участия в обсуждении. Я прислонился к стене и примечал, который из танов полон энтузиазма, а который осторожничает.

Епископ Эркенвальд время от времени посматривал на меня, явно гадая, почему я не бросаю свои зерна пшеницы на общий ток. Но я продолжал хранить молчание.

Этельред внимательно слушал и в конце концов подвел итог обсуждению.

– Город, господин король, – с умным видом проговорил он, – нуждается в гарнизоне из двух тысяч воинов.

– Мерсийцев, – сказал Альфред. – Людей, которые должны прийти из Мерсии.

– Конечно, – быстро согласился Этельред.

Я заметил, что многие из танов явно сомневаются.

Альфред тоже это заметил и посмотрел на меня:

– За оборону отвечаешь ты, господин Утред. Каково твое мнение?

Я чуть было не зевнул, но ухитрился сдержаться.

– У меня есть нечто лучшее, чем мнение, господин король, – проговорил я. – Я могу изложить факты.

Альфред приподнял бровь и одновременно сумел изобразить неодобрение.

– Ну? – раздраженно спросил он, когда я сделал слишком длинную паузу.

– Четыре человека на каждый поль, – сказал я.

В поле было примерно шесть шагов[15], и решение поставить на каждый поль по четыре человека принадлежало Альфреду, а не мне. Когда он приказал строить бурги, он со свойственной ему дотошностью вычислил, сколько человек понадобится, чтобы защищать каждый, и итоговое число определялось окружностью стен. Стены Коккхэма имели в длину тысячу четыреста шагов, поэтому моя гвардия и фирд выставили для защиты тысячу человек. Но Коккхэм был маленьким бургом, а Лунден – городом.

– И какова окружность стен Лундена? – вопросил Альфред.

Я посмотрел на Этельреда, словно ожидая, что он ответит на вопрос. Альфред, увидев, куда я смотрю, тоже уставился на зятя.

Этельред подумал одно биение сердца и, вместо того чтобы сказать правду – что он понятия не имеет, – ответил наугад:

– Восемьсот полей, господин король.

– В той стене, что обращена к берегу, – грубо перебил я, – шестьсот девяносто два поля. В речной стене еще триста пятьдесят восемь. Укрепления, господин король, тянутся на тысячу пятьдесят полей.

– Четыре тысячи двести человек, – немедленно сказал епископ Эркенвальд, и, признаюсь, я был впечатлен.

У меня ушло много времени, чтобы вычислить эту цифру, и я сомневался в правильности своих подсчетов до тех пор, пока Гизела тоже не потрудилась над вычислениями.

– Ни один враг, господин король, – проговорил я, – не сможет напасть со всех сторон одновременно. Поэтому я считаю, что городу нужен гарнизон в три тысячи четыреста человек.

Один из мерсийских танов издал шипящий звук, как будто такое число было невозможным.