Книга Влияние морской силы на Французскую революцию и Империю. Том II. 1802-1812 - Альфред Мэхэн

Франция теперь окончательно ступила на путь насилия по отношению к Соединенным Штатам, что произошло не потому, что последние дали ей повод к сколько-нибудь основательному недовольству, а вследствие стремления принудить все страны исполнять требования французской политики. Чрезвычайно неопределенные статьи декрета 2 июля 1796 года уполномочивали командира французского судна захватывать нейтральное, если, по его мнению, поведение Великобритании по отношению к нейтральным судам оправдывало захват, и ставили конечную судьбу приза в зависимость от трибунала, который должен был руководствоваться также лишь своим мнением о том же предмете. «Вы ошибаетесь, – сказал французский депутат, – если думаете, что приватир выходит в море, снабженный инструкциями от морского министра, который должен направлять его действия. Инструкции составлены судовладельцами, которые указывают командиру, какие призы он может захватывать. Они собирают для таких указаний все данные, находящиеся в законах, – невзирая на то, противоречат они друг другу или нет, – с 1400 года до закона, изданного 29 нивоза, 6 года» (18 января 1798 года).[173]

В Вест-Индии французские агенты, в сущности отрезанные от всякого контроля со стороны своего правительства господством британцев на море, издали 27 ноября 1796 года декрет о захвате американских судов, направляющихся в британские порты или выходящих из них. 1 августа они даже распорядились, чтобы все суда, на которых оказывались контрабандные товары, захватывались и присуждались как приз, каково бы ни было их назначение. При этом действовавший тогда закон допускал конфискацию только предметов контрабанды, но отнюдь не самого судна или остального груза. 1 февраля 1797 года те же самые агенты предписали захват всех нейтральных судов, отплывавших с французских островов, которые сдались неприятелю, и объявили их законными призами. Что эти поступки вполне отвечали цели Директории, это можно вывести из захвата американских судов в европейских водах по декрету 2 июля и из факта, что французские консулы в Мальте и Кадисе истолковали декрет как объявлявший законным призом всякое судно, захваченное лишь потому, что оно направлялось в британский порт. Более трехсот американских судов были таким образом захвачены и большая часть из них признана законными призами. Представители правительства Соединенных Штатов, посланные во Францию для переговоров по этому предмету, заявили в октябре 1797 года, что последняя отняла от Америки более пятнадцати миллионов долларов. «Ни в какой период войны, – писали они затем, 7 февраля 1796 года, – не проявляла Британия такого насилия; ни в какой период не настаивала она на признании за собою права поступать таким образом».[174]«Имело ли когда-либо место, – писал уже цитированный нами депутат, – что-либо подобное несправедливому присуждению призов у Антильских островов?».

Такие бессистемные и произвольные поступки знаменательны главным образом как проявление отсутствия сколько-нибудь установившихся принципов действий со стороны французского правительства и его агентов. Эти поступки были тесно связаны с подобными же поступками по отношению к нейтральным судам в европейских французских портах. При открытии враждебных действий в 1793 году сто три американских судна были арестованы в Бордо и задержаны там более чем на год без объяснения какой-либо причины этого, понесенные вследствие этого судовладельцами убытки не были возмещены еще и в 1796 году. Грузы насильно снимались с судов, и уплата за них или совсем не производилась, или предлагалась натурою, и притом с такими проволочками, что в одной Вест-Индии убытки американцев были исчислены в два миллиона долларов. Кроме таких поступков, которые имели характер грабежей, французское правительство и его агенты не выполняли контрактов и других финансовых обязательств по отношению к американским гражданам. Раздражение обоих правительств друг к другу, а также, раздражение со стороны американских купцов к французам продолжало быстро расти.

Декрет 2 июля, бывший по существу формальным отречением от трактата 1778 года, оставался в силе и еще более затруднил американцев после указа французского правительства от 2 марта 1797 года. Этим указом требовались чрезвычайно стеснительные доказательства нейтральности судов перед французскими трибуналами – представлением документов, которые давно уже вышли из употребления на судах.

Около этого времени удивительные успехи Итальянских кампаний Бонапарта приближались к триумфальному завершению. 14 января 1797 года состоялось сражение при Риволи;[175]2 февраля сдалась на капитуляцию Мантуя, и папа был вынужден домогаться мира. Австрии оставалось только надежда бороться против приближения противника к ее германским владениям. Самоуверенность членов Директории не знала границей они приступили теперь к установлению той политики по отношению к британской торговле, которую Наполеон унаследовал от них. Они составили план принуждения Соединенных Штатов к отказу от ненавистных им конвенций договора Джея и настаивали на том, чтобы голландское правительство, бывшее тогда в полной зависимости от Франции, потребовало охраны голландского имущества на американских судах от захватов со стороны британцев и действовало в пользу союза трех республик против Великобритании. Согласно этому, Голландия заявила Америке, «что раз обстоятельства заставляют ее вверять интересы своей торговли нейтральному флагу американских судов, то она имеет основательное право настаивать на том, чтобы этот флаг энергично защищался». Другими словами, что, так как морское могущество британцев изгнало голландские корабли с океанов и морей, то голландская торговля должна была прикрыться американским флагом, и что поэтому Соединенные Штаты должны бороться силой оружия против захватов британцами голландского имущества, несмотря на то что традиционное международное право не оправдывало такого образа действий. 6 мая 1797 года и Испания, без сомнения под давлением Франции, заявила такое же требование. Подобные же представления были сделаны и другой нейтральной державе – Дании. Во всем этом видно как бы предсказание усилий Наполеона добиться того, чтобы ни одно государство не считало себя вправе относиться нейтрально к господству Великобритании на море. Скоро затем развитие этой идеи пошло дальше. От Дании потребовали закрытия устья Эльбы для британской торговли. «Франция, – писал наш посланник в Лондоне 12 марта 1797 года, – считает наш договор с Соединенным Королевством основательной причиной своих действий на море по отношению к нам. Недавно она потребовала прекращения торговых сношений с Англией от Гамбурга и Бремена. Они не согласились на это, и французский посланник был отозван из Гамбурга. Такое же требование было предъявлено и к Дании, отказ которой повел к резким дипломатическим пререканиям. Ни названные города, ни Дания не заключали никакого трактата с Англией». Враждебные действия с Австрией были прекращены Леобенским перемирием 18 апреля, за которым последовал, после долгих переговоров, Кампоформийский договор 17 октября 1797 года. Из всех участников коалиции против Франции Великобритания одна оставалась стойкой и непреклонной. В 1797 году Австрия, после того как уступила Франции, предложила вести переговоры, но предъявленные ей условия были таковы, что она отказалась принять их, и ее послу было предложено оставить Францию в таком же резком тоне, как и Пинкнею несколько месяцев назад. Директория думала, что теперь пришло время, когда Великобритания безусловно должна подчиниться ее требованиям и что оружие для уничтожения торговли этой морской державы уже выковано 31 октября 1796 года (10 брюмера; An. 5) Законодательным собранием был проведен закон, запрещавший допущение в пределы Франции каких бы то ни было британских мануфактурных товаров, причем было объявлено, что все лица, которые владеют таковыми, должны заявить о них в течение трех дней, и что эти товары должны быть немедленно упакованы и сданы в экспортные склады для обратного вывоза их из страны. Чтобы обеспечить исполнение этого требования, таможенные досмотрщики были уполномочены производить обыски в частных квартирах, расположенных в пределах трех лиг от границ или от морского побережья, и во всех занимаемых купцами помещениях по всей стране. В начале войны[176]уже были изданы законы, преследовавшие ту же цель, но они оказались или недостаточными, или неприложимыми более к изменившимся с тех пор условиям. «Теперь, – говоря словами депутата, – когда флаги республики или ее союзников развеваются на море от Эймдена до Триеста и почти все порты европейских морей закрыты для Англии, мы должны прекратить добровольные субсидии, которые уплачиваются ей нами через потребителей английских товаров». Имея в виду непосредственное соседство Бельгии, вассальное, скорее чем союзное отношение к себе Испании и Голландии, а также факт, что большая часть Италии была подвергнута военной оккупации, Директория считала возможным отодвинуть приемные пункты британских товаров на континенте далеко от французской границы и путем строгой бдительности закрыть доступ их к последней.