Книга Что может быть лучше? - Михаил Армалинский

Функция порнографии – показывать то, на что смотреть якобы нельзя, а поэтому при показе возникает дополнительное чувство торжества. Значит, порнография – это показуха, что и есть сокращённо – порнуха.

Порнография скрашивает вынужденное одиночество, но и может сделать одиночество предпочтительным, то есть обречь на одиночество из-за несовершенства мира, по сравнению с ней. Порнография позволяет избегать необходимости поиска реального партнёра и тем самым освобождает от его несовершенства.

Порнография демонстрирует природу желания, его уязвимость перед оргазмом, его ваньку-встаньковскую суть. Власть порнографии отражает власть похоти – она сильна, но кратковременна. И самое важное, что смерть её так же непродолжительна, как и жизнь.

Казалось бы, можно сказать – думай о сексе и мечтай сколько угодно, но нечего об этом писать, изображать и пр. Молчи в тряпочку и фантазируй. Однако человек рождён для общения и порнография является формой общения между людьми – они делятся друг с другом своими сексуальными делами и мечтами.

Но тут вступает в силу стыд, грех и личная жизнь, разлучающие людей. То есть делиться со всеми своей сексуальной жизнью, мечтами о ней, постыдно, преступно и неприлично. Так вещает общественная мораль.

Запрещая порнографию, общество стремится лишить людей ощущения всеобщего единства, обретаемого через порнографию, выводящую на огромное количество людей, с которыми физически невозможно было бы объединяться сексуально. Таким образом, запрет на порнографию – это всё та же стратегия: «разделяй и властвуй».

Порнография является квинтэссенцией полезности и красоты. И как всё полезное, она может стать вредной, если перебарщивать. Так, красота может стать незаметной, когда её слишком много вокруг, к ней привыкаешь и перестаёшь её ценить, так как сравнить не с чем, и потому время от времени требуется уродство для вспоминаний точек отсчёта. И уродством этим является стыд, запрет и притеснение желаний.

Порнография – это именно то знание, которое различные человеческие общества старались в большей или меньшей степени утаить от человека. А так как знание – сила, то, значит, порнография – это огромная сила, меняющая мир человека. Примером её мощи можно привести использование порнографии в политике. Eliot Borenstein в статье о порнографии в России[77]замечает, что в начале «перестройки» фотографии женщин с раздвинутыми ногами первыми стали появляться в прибалтийских газетах, и это воспринималось как преступление законов, насаждаемых российскими оккупантами, как форма политического протеста.

Таким образом сексуальная свобода связывалась с политической. Сама по себе сексуальная свобода своей основополагающей сутью может стимулировать не только политическую свободу, но и свободу искусства, моральную свободу, свободу общежития, свободу мысли. Так что искоренение тоталитаризма в мусульманских странах и борьбу с терроризмом надо осуществлять не с помощью демократии, а с помощью порнографии. Все мечети, улицы, общественные здания запрудить неуничтожаемой голографической порнографией, осуществить направленную телепередачу совокуплений по всем телевизионным каналам, забивающую все местные передачи. При исламском мужском и женском добрачном воздержании порнография подействует сильнее, чем свободные выборы или ловля Мистера Вина (ибн Ладена).

Первое соприкосновение с порнографией воспринимается как великое открытие. Вот она, истинная эврика! Освобождение приходит от осознания, что можно, оказывается, не только мечтать, а и воспроизвести мечтаемое, что это вовсе не стыдно, раз столько людей этим занимаются в открытую, и что это прекрасно, поскольку этого так сильно хочется. Твори, выдумывай, пробуй – это истинный призыв порнографии.

Порнография несёт и благородную воспитательную функцию, она воспитывает людей в духе экспериментаторства, творчества и терпимости к различным проявлениям секса.

Когда говорят: «Смотри в корень», то в приложении к людям это означает: смотри на их гениталии. В том-то и суть порнографии, что она за тебя смотрит в корень.

Все эти многочисленные функции порнографии мгновенно оскопляются оргазмом, делая её для тебя безразличной, а следовательно, лишая её всякой мощи. Но мощь её возрождается вместе с желанием. Причём порнография через некоторое время сама содействует возвращению желания. И начинается процесс саморазгона: порнография увеличивает желание, а желание усиливает действие порнографии, и все это нарастает до очередного оргазма.

Порнография – это романтика половой жизни, это волшебная сказка секса. А любители порнографии, следовательно, – самые большие романтики.

Многие пытаются запретить порнографию под предлогом вреда, который она якобы наносит. Однако эта забота вторична, ибо она исходит из желания резко ограничить сам секс, под предлогом, что он вреден, но, так как сделать это невозможно, пытаются отыграться на запрете отображений секса – порнографии.

Отношение к порнографии отражает отношение к половой жизни, а потому все эмоции, связанные с половой жизнью или с её ограниченностью, обрушиваются на порнографию. А потому можно весьма точно определить, какова половая жизнь у данного человека по его отношению к порнографии.

Фраза Достоевского, ставшая расхожей, о красоте, которая спасёт мир, обретает зримое воплощение в порнографии, отображающей идеальную и абсолютную красоту половых органов и их совокуплений. Участие порнографии в спасении мира состоит в освобождении людей от стыда и вины, которую люди испытывают перед исконной красотой. Осознанное принятие полового «эталона красоты» приведёт к устранению «запретной зоны», именуемой «личной жизнью» (privacy), выгороженной для половой жизни. Под предлогом сохранения неприкосновенности личной жизни злоумышленники используют её огороженное пространство для сокрытия в нём своих: уголовных преступлений (шкафы, полные скелетов). То есть люди так яростно охраняют личную жизнь, потому что там, помимо секса, могут быть запрятаны и какие-то совершённые преступления.

Когда с помощью распространения порнографии сами половые органы и половые акты станут предметом открытого и всеобщего восхищения, тогда половая жизнь, как единоличная, так и групповая, станет предметом всеобщего наблюдения и восхищения. Таким образом, приемлемость порнографии будет множить порнографию, делая каждого человека не только её потребителем, но и её производителем. В то же время устранение личной жизни с помощью порнографии будет способствовать раскрытию уголовных преступлений, которые скрывали в подвале «личной жизни». Порнография как метод раскрытия преступлений! Совсем неплохо.

Например, искусство…

Сколько законопослушной гордости у художников, фотографов, киношников, создающих изображения обнажённых тел, когда они произносят сакраментальную фразу, мол, их работы не предназначены для эротического возбуждения, а несут иную, высшую цель. (Будто есть более высокая цель, помимо эротического возбуждения.) А что, если, несмотря на убеждённость творцов в «непредназначенности», их работы всё-таки вызывают эротическое возбуждение у каких-то людей? Что же за чума это «эротическое возбуждение», которого надо так избегать в произведении искусства, и что же делать, если избежать её не удалось? – Рыть могилу забвения для этого произведения уже не искусства?