Книга Осада - Иван Алексеев

Но сейчас годами наработанный инстинкт Михася был поколеблен другими импульсами, прорвавшимися из подсознания. Вот безумно любимая жена Джоана и дети. Они смотрят на мужа и отца и ждут его из похода. Вот Фрол – начальник особой сотни – ухмыляется значительно и втолковывает: «Попадешь в плен – не кидайся на прорыв. Хитри, изворачивайся, постарайся понять, что им от тебя надобно.» Да и Анюте он дал слово обязательно передать ларец лично в руки князю. К тому же раздававшийся в последние дни со всех сторон непрерывный бубнеж про благородный рыцарский поединок тоже засел малой занозой где-то в глубине мозга дружинника, читавшего в детстве баллады и романы на европейских языках. Хоть на войне и нет понятия «честно» и «нечестно», а есть лишь только военная хитрость, все равно в душе Михася чуть-чуть, да свербело, что он узнал любимые приемы гусарского офицера от Анюты и заранее заготовил ответ. То есть поединок-то был не на равных. Да и стоял он сейчас не на поле боя, а на (прости, Господи!) ристалище – век бы его не видеть!

Весь этот вспыхнувший на один миг яркой молнией клубок мыслей и чувств задержал занесенную для удара руку дружинника. Михасю вдруг показалось, что он оглох. Он тряхнул головой и тут же понял, что толпа зрителей, дико вопившая на все лады во время боя, замерла в безмолвии, затаив дыхание. Михась медленно опустил саблю. Затем вновь поднял ее, отсалютовал поверженному противнику. Сотни зрителей дружно выдохнули, как один человек. А Михась, подражая героям рыцарских романов, которые в Лесном Стане считали сугубо дурацкими и читали исключительно для изучения языка и культуры потенциального противника, повернулся к королю Стефану, и также отсалютовал ему саблей. Толпа разразилась восторженными воплями. Его величество привстал с кресел и церемонно кивнул победителю рыцарского поединка. Крики и аплодисменты зрителей зазвучали с удвоенной силой.

«Фрол может быть мной доволен!» – усмехнулся про себя Михась.

Он вдруг понял, что действительно с честью вырвался из вражеского плена. Причем, если бы попер напролом, то вряд ли остался бы жив. Именно это и внушал Михасю дальновидный и сведущий начальник особой сотни.

– Ну что ж, фрау Анна, – наклонившись к самому уху сидевшей рядом с ним начальнице вервольфов, произнес фон Гауфт сквозь не стихающий грохот аплодисментов и криков зрителей. – Пока, на ваше счастье, все идет по плану. Отправляйтесь-ка на ристалище и вручайте приз победителю. Я не буду лишний раз напоминать, что от правильного хода дальнейших событий зависят ваша судьба и жизнь.

Пана Голковского, потерявшего много крови, уже унесли с поляны в палатку королевского лекаря. Михась, воткнув саблю в землю, скрестив руки на груди, одиноко стоял посреди ристалища, глядя на приближающуюся процессию. Фрау Анна, сопровождаемая своим лейтенантом, несшим пресловутую шкатулку, и лейтенантом фон Гауфта, миновала ограждение и остановилась в двух шагах от дружинника.

«Ну что ж, придуриваться – так до победного конца!» – невесело усмехнулся в душе Михась, и, подражая героям баллад и романов, опустился на одно колено перед прекрасной дамой.

Фрау Анна взяла из рук лейтенанта шкатулку, протянула Михасю.

– Я твердо держу свое слово! – провозгласила она под рукоплескания восторженной толпы и со значением посмотрела в глаза дружиннику.

Михась склонил голову. Для публики это означало, что он счастлив принять столь драгоценный дар из столь прекрасных рук. А для Анюты он подтверждал, что его слово тоже твердо и он выполнит ее просьбу, во что бы то ни стало.

Фрау Анна облегченно вздохнула, присела в церемонном реверансе и горделиво прошествовала восвояси. Маркиз фон Гауфт тоже почувствовал немалое облегчение, узрев знак своего лейтенанта, сопровождавшего фрау, что передача драгоценного приза прошла без эксцессов. Теперь следовало выполнять следующий этап плана.

– Воины! – с явно преувеличенной бодростью в голосе выкрикнул фон Гауфт. – Королю нужны два добровольца, готовых проводить освобожденного русского офицера через линию наших траншей до стен вражеской крепости!

Маркиз сделал паузу и выжидательным взором обвел нестройные ряды солдат. Как он и предполагал заранее, дураков рисковать зазря среди опытных вояк не нашлось. У всех еще был слишком свеж в памяти недавний ночной налет сверхдальнобойной артиллерии русских. Правда, с тех пор чудо-орудия почему-то молчали. Королевские артиллеристы предположили не без оснований, что пушки, бившие на запредельную дистанцию, просто пришли в негодность после нескольких залпов зарядами повышенной мощности. Да и во время ночного рейда на башню разведка вервольфов доложила, что никаких особых орудий там уже нет. Однако королевские воины все же боялись сюрпризов от этих непредсказуемых русских и старались лишний раз не приближаться к стенам осажденного города. Одно дело – в составе штурмовой колонны, или эскадрона, выманивающего конницу противника на поединок. Ландскнехтам и рейтарам, собственно, и платили за такую работу. Но совсем другое дело идти вдвоем, добровольно-бесплатно, с весьма сомнительной целью, пусть даже с белым флагом. Мало ли, что взбредет в голову противнику, издевательски отказавшемуся от переговоров: долбанет гранатой, потом доказывай на том свете на страшном суде, что он был неправ… К тому же обращение к добровольцам прозвучало из уст не кого-нибудь, а маркиза фон Гауфта, имевшего в королевском войске весьма специфическую репутацию.

Разумеется, начальник королевской разведки и конрразведки прекрасно предвидел, какую реакцию вызовет его заманчивое предложение. Он сделал его исключительно в целях конспирации. Как было условлено заранее, после некоторой паузы из рядов потупивших взоры, обуянных внезапной скромностью солдат выйдут два молодца-рейтара из личного отряда маркиза и усердно выполнят приказ.

Однако, вопреки всем безупречно логичным предположениям фон Гауфта, дураки в королевском войске еще не перевелись. Нестройная толпа доблестных гусар, ландскнехтов и разных прочих гайдуков оживленно зашумела, раздвинулась, и пред светлые очи главного королевского шпиона предстали два свежеиспеченных борца за общеевропейские ценности: недавно зачисленные в британскую роту отставные морские пехотинцы. Их лица пылали решимостью проявить себя в глазах своих новых командиров и начальников, включая самого короля.

«Черт побери! – выругался про себя маркиз. – Вот этого-то я и не учел. Идиоты-новички, еще не пуганные русскими ядрами!»

Возможно, при иных обстоятельствах он и заподозрил бы, что его планы нарушил чей-то злой умысел. Однако лейтенант британской роты завербовал эту парочку по наущению самого маркиза.

Заполнившие поляну возле ристалища солдаты облегченно вздохнули и приветствовали новоявленных добровольцев громкими возгласами и аплодисментами. Маркиз понял, что без скандала поменять этих двух героев на своих рейтар, которые задержались с выходом, в точности выполняя его собственный приказ, он не сможет. Разумеется, столь публичный скандал не входил в планы фон Гауфта. Подавив досаду, маркиз принялся инструктировать англичан.

Они перебрались через траншеи, охватывавшие Псков полумесяцем с южной стороны, и не спеша двинулись к городской стене по чистому ровному полю. На этом поле, покрытом уже начинающей желтеть невысокой травой, русская конница, время от времени совершавшая неожиданные вылазки из города, сшибалась с королевскими гусарами и рейтарами. В задачу сопровождающих входило проводить русского дружинника до линии огня и проследить, чтобы он на радостях от неожиданной победы в смертельном поединке и последовавшего за этим освобождении «не выкинул какую-нибудь штуку».