Книга Митридат - Виктор Поротников

На плачущего трибуна наткнулся кимвр Битойт. Он нес на плече римское знамя с серебряным орлом на древке.

Авл Паконий узнал знамя своего легиона по номеру на красном полотнище и в бессильной ярости зарыдал еще сильнее.

— О Беллона! Порази своей меткой стрелой этого гнусного варвара, схватившего своими грязными лапами римское знамя! — сквозь слезы взмолился несчастный трибун, не обращая внимания, что кимвр направляется к нему, перешагивая через мертвые тела.

— О чем рыдаешь, римлянин? — насмешливо обратился к Паконию Битойт, взирая на него с высоты своего роста. — Впрочем, тебе есть над чем рыдать сегодня!

И Битойт торжествующе расхохотался.

— Грязное животное! — в бешенстве прорычал Паконий, поднимаясь на ноги. — А ну брось знамя! Скотина! Мразь! Падаль!..

Он плюнул в Битойта, но промахнулся.

— Падаль — это ты, негодяй! — злобно обронил Битойт и мастерским ударом меча обезглавил римлянина.

* * *

Молва о победах Митридата, сколь блестящих, столь и решительных, быстро распространилась по всей Азии. Соседние правители поспешили выразить понтийскому царю свое дружелюбие, а его зять Тигран, царь Великой Армении, даже изъявил желание вместе с ним воевать против Рима. Послы парфянского царя и правителя Софены нашли Митридата в Каппадокии, где он воевал с Ариобарзаном, попутно изгоняя из каппадокийских крепостей гарнизоны Мурены.

В ознаменование своих побед Митридат по обычаю своих предков, царей-ахеменидов, задумал принести жертву светлому богу Митре на высокой горе в самой середине Каппадокии. Несколько дней подряд все понтийское войско рубило лес в предгорьях Тавра, заготовляя дрова для гигантского жертвенного костра. Еще несколько дней просушенные дрова и хворост на лошадях и мулах свозили к подножию горы, где, был раскинут военный стан Митридата.

К вершине горы была проложена широкая тропа. Туда после всех необходимых церемоний и молитв двинулась длинная процессия. Впереди с пением священных гимнов шли жрецы-маги в белых одеяниях и такого же цвета колпаках. За магами шел царь Митридат, неся на могучих плечах вязанку хвороста. Следом за царем шагали его военачальники и телохранители, все без оружия, с дровами на плече. Далее следовали вельможи из царского окружения и царские слуги, каждый нес на себе либо хворост, либо сухие поленья. За царской свитой поднималось в гору и все понтийское войско: многие тысячи людей из разных племен совершали эту изнурительную работу по переноске дров.

На вершине маги и их помощники складывают принесенный сушняк в огромный круг, в центре которого могли поместиться несколько тысяч человек. В основание идут тонкие сосновые бревна и самые толстые суковатые поленья, поверх складывают хворост. Затем опять кладут рядами дрова и выкорчеванные пни, на них снова наваливают хворост. Таким образом этот «слоеный пирог» поднимался все выше и выше, постепенно сужаясь кверху. Работа продолжалась в течение трех дней.

Наконец все заготовленные дрова и груды хвороста были подняты на гору, образовав на ее вершине конусообразную пирамиду высотой с высокую сосну и тысячу шагов в окружности. На самый верх этой пирамиды маги возложили молоко, мед, вино, масло и благовония.

Затем на равнине было устроено пиршество, куда помимо войска, царской свиты и прибывших к Митридату посольств сошлось немало народа из ближних и дальних каппадокийских селений и городов. По обычаю зороастрийцев в такой день нельзя никому отказывать в угощении. Было выпито море вина, съедено несколько тысяч медимнов хлеба, меда, сушеных фруктов и прочих запасов из царских хранилищ. Народ и войско славили Митридата и его щедрость.

На пиру в царском шатре было произнесено немало высокопарных и льстивых речей. Вельможи упражнялись в остроумии, стараясь развеселить Митридата, который был необычайно задумчив, почти ничего не ел и не пил. По правую руку от царя сидел его зять Тигран, который привел своему тестю две тысячи тяжеловооруженных всадников. Слева от царя восседал важный парфянский посол с огненно-рыжей бородой.

Музыканты несколько раз начинали играть задорные эллинские и протяжно-грустные персидские мелодии, но гости своим гамом и смехом всякий раз заглушали музыку. Всем хотелось говорить, шутить, смеяться… Благо поводов для веселья было предостаточно: Мурена бежал в Пергам, потеряв свое войско, галаты разбиты, Ариобарзан разбит… Никто из военачальников и царских советников, тем более чужеземные послы, не мог понять, что же печалит Митридата?!

А Митридат думал о Тирибазе и Сузамитре. Как жаль, что их нет с ним! Как жаль, что и Фрады тоже нет. Нет Аркафия и Диофанта… Насколько полнее и сладостнее была бы его радость от одержанных побед, если бы он мог разделить ее с ними! И как заглушить эту боль в сердце, что не дает ему спать и есть, отнимает у него все душевные силы?

— Царь! — прозвучал громкий голос из-за соседнего стола. — Сисина утверждает, что зимовать мы будем во Фригии, поскольку римляне готовы уступить нам эту страну без боя!

Митридат очнулся от задумчивости и взглянул на говорившего: это был Таксил. Разгоряченный вином Таксил широко улыбался, обнажив свои крепкие белые зубы.

— Что ты скажешь по этому поводу, царь?

В шатре водворилась тишина, смолкли говор и смех: гости в ожидании глядели на царя. Что он скажет?

Митридат постарался улыбнуться и взял со стола чашу с вином.

— Клянусь Митрой, друзья, Сисина читает мои мысли, — сказал он. — Конечно, лучше провести зиму во Фригии, дабы не обременять постоями и поборами дружественных нам каппадокийцев. К тому же из Фригии рукой подать до Пергама. Я пью за предстоящий поход на Пергам!

Шатер наполнился ликующими криками, зазвенели чаши и кубки: гости охотно выпили за будущий поход.

На другой день рано утром при огромном стечении народа жрецы подожгли деревянную пирамиду, источавшую смолистый запах сосны и ели. Ветер, гулявший по вершинам гор, быстро раздул пламя. Маги еще не спустились с горы, а у них над головой с гулом и треском уже устремился в самое небо огненный столб. Этот гигантский костер был виден на тысячи стадий вокруг, жар от него, разносимый ветром, ощутили толпы людей, собравшиеся в долине. Там же находился и Митридат.

Стоя на колеснице в окружении телохранителей, царь мысленно молился Митре о ниспослании ему удачи в предстоящих делах.

Слыша рядом восхищенные голоса своих воинов, взиравших на пламя, способное поразить любое воображение, Митридату хотелось верить, что этот жертвенный костер будет виден не только в Мазаке, Амасии и Пергаме, но и в Греции, куда доходили его войска. А может — Митридату хотелось этого больше всего! — это пламя, зажженное в честь его побед, увидят и в далеком Риме. Увидят и задумаются, стоит ли испытывать судьбу, бросая вызов победоносному владыке Понта!

КОММЕНТАРИИ

Поротников Виктор Петрович родился в 1963 г. на Урале. После окончания школы продолжил учебу на кафедре «Древняя история» в Петербургском университете им. М. В. Ломоносова. Одновременно посещал литобъединение начинающих авторов при Петербургском отделении Союза писателей.