Книга История итальянцев - Джулиано Прокаччи

одной из партий, входивших в состав КНО. Многие итальянцы, возможно даже большинство, с разной степенью убежденности просто приняли новые правила социальной жизни. Впрочем, это подразумевало отказ и даже отречение от фашизма и его националистической риторики и символов. Самое важное, хотя и эфемерное, заключалось в том, что сразу после Второй мировой войны правые движения стали называть себя «афашистами», символом которых были не война и ностальгия, а только «некий человек», раздавленный винтовым прессом.

Все эти размышления показывают: если верно, что природа вещей заключается в «том, как они появляются», то, следовательно, именно в этом опыте необходимо искать, по определению Э. Галли делла Лоджиа, «генетический код»[555] Итальянской Республики, ее легитимации. В этом отношении историк поддерживает мнение, согласно которому, отказ от термина «гражданская война» и его замена образом и «идеей единого движения Сопротивления» вписываются в стратегию, которая позволяет антифашистским партиям узаконить установленный ими «новый республиканский режим» — процесс, к которому в большинстве своем общественное мнение осталось безучастным, но и не испытывало недоверия. Галли делла Лоджиа пишет: «Для нового режима это привело к незначительному и медленно разъедающему его недоверию, атмосфере подозрительности по отношению к его ценностям и идеологическим предпосылкам». Это «состояние вещей внесло существенный вклад в придание олигархической окраски правящим республиканским политикам и в придание с самого начала политической сфере, которая была все же демократичной, образа некоего изолированного и обособленного целого»[556]. Такое положение не могло продлиться долго, и в действительности процесс ослабления и разложения «идеи государства… происходивший в течение нескольких десятилетий, в последнее время ужасно ускорился»[557]. Ренцо Де Феличе еще более четко выразился по данному вопросу, поскольку он установил связь между «недостаточным патриотизмом итальянских партий, начиная с того периода вплоть до сегодняшнего дня», и «Танджентополи» (Tangentopoli)[558]. Но тем не менее он не считает, что Конституция может быть отражением «достойного порицания разделения власти между политическими партиями в самые первые годы существования [Итальянской Республики]»[559].

Подобные толкования вопроса требуют ответа. Для начала, я не вижу, как страна, которая, как пишет Э. Галли делла Лоджиа, обладала «политической сферой, которая была, все же демократичной», и которая, как утверждает Де Феличе, имела Конституцию не основанную на разделении власти между партиями, могла бы стать «авторитарным режимом». Затем, оба автора видят преемственность между тем, что Де Феличе называет «бараком движения Сопротивления», и всеобщей коррупцией последних лет. Мне кажется очевидным, что здесь необходимо отвлечься от любых попыток реконструкции событий второй половины ХХ в., когда в Италии произошли, без сомнения, самые важные перемены в ее истории. Подобные утверждения не дают ни ответов, ни объяснений. Однако они задают дополнительные вопросы, на которые тоже необходимо попытаться ответить, в частности в эпоху, когда их обоснованность уже была весомо продемонстрирована.

Поскольку сам я не могу заняться реконструкцией 50 лет итальянской истории, мне остается только рекомендовать читателю работы, которые могут удовлетворить его любопытство. В последние годы появилось очень много трудов о новейшей истории Италии, и у нас сейчас есть много книг, получивших, впрочем, не столь широкое распространение, как недавние публикации, на которые я уже ссылался в этом послесловии. Это вполне естественно, ибо в данных работах содержатся различные точки зрения и разные выводы. И именно это характеризует одну из них, созданную как единое произведение, 5-томник «Истории республиканской Италии» («Storia dell’Italia repubblicana»), выпущенный издательством «Эйнауди». Однако данный внушительный труд неоднороден. Здесь я ограничусь лишь упоминанием участника авторского коллектива Франко Де Феличе за серьезность подхода и глубину проблематики.

Дальнейшие рассуждения, завершающие данное послесловие, являются плодом моих собственных размышлений, а не результатом работы историка. Это просто мысли о пережитом мной и другими людьми опыте.

Начнем с важной, в какой-то степени символической даты выборов 18 апреля 1948 г. В моей книге я представил это событие как завершение процесса, в ходе которого христианские демократы постепенно отдалились от движения Сопротивления, смогли расширить свою базу с помощью духовенства, Церкви и Соединенных Штатов и выиграть у левых. Это констатация факта, а не исчерпывающая реконструкция. На самом деле необходимо поместить результат выборов внутрь процесса упрочения здания, которое начало возводиться с момента Освобождения страны и основы которого заложила Конституция. После выборов 1948 г. это здание приобрело устойчивость благодаря очень широкому консенсусу: более 80 % голосов получили крупнейшие антифашистские партии. Если же принять во внимание и мелкие антифашистские партии (Итальянскую социал-демократическую партию, Итальянскую республиканскую партию и т. п.), то в целом их поддержали 90 % избирателей. Таким образом, мне кажется, что 18 апреля можно считать завершением длительного и сложного экзамена для народного сознания, распрощавшегося с 20-летним политическим постом, завершением мучительного процесса повторного обретения демократических норм и «обучения демократии»[560], который начался, впрочем, в период движения Сопротивления.

Тем не менее такой взгляд мне кажется более правильным, тем более что предвыборная борьба была жесткой и сопровождалась множеством ударов «ниже пояса». В этом смысле показательны июньские выборы 1953 г., когда был отклонен «мошеннический закон», который изменил бы соотношение сил в парламенте в пользу проправительственных партий и, несомненно, нарушил бы межпартийное равновесие. Но эти выборы были также противоположностью выборов 18 апреля 1948 г., если посмотреть на них с институциональной точки зрения, поскольку являлись новым утверждением существования демократии и Конституции в том виде, в котором они были приняты и стабилизировали общество. Впрочем, 18 апреля левые потерпели историческое поражение, несмотря на великолепный результат на выборах, принимая во внимание нехватку доверия, если не его отсутствие, к их политической программе. Несколькими месяцами ранее, т. е. до создания Коминформа[561], наиболее здравомыслящие коммунисты отдавали себе отчет в необходимости получения страной американских кредитов, против чего они сражались теперь, подчиняясь партийной дисциплине.

За послевоенным периодом и реконструкцией последовали годы «чуда». Оно тоже было плодом различных независимых факторов событий и развития политической жизни Италии. В реальности «чудо» было частью бурного развития мирового экономического процесса 1950—1960-х годов. И если наиболее высокие темпы роста наблюдались в Италии, то частично это происходило за счет более низкого уровня развития итальянской экономики на начальном этапе. «Холодная война» тоже внесла свой вклад в стимулирование экономическогоо развития, причем двумя способами. Сначала это было вызвано тем, что большая часть общественности одобряла «западный» выбор, который представлял собой фактор внутренней стабильности. К тому же «холодная война» спровоцировала в стране конфликтную ситуацию, усилившую политическую борьбу, и таким образом стала связующим фактором, сколь ни парадоксально такое утверждение. В избранных