Книга Северная корона. Часть 2 - Анна Джейн

- Мне, - с трудом разлепила губы Марта, боясь, что психопат со страшным взглядом убьет Сашу. Тот, запротестовал, было, но ему умело и быстро заткнули рот кляпом.

Олег кивнул, погладил скрипачку по волосам, взял аккуратно за правую руку, пробежался кончиками окровавленных нервных пальцев по всей длине руки Марты до самого локтя и обратно, поводил по ставшей влажной ладони и вдруг неожиданно резко отогнул назад ее длинный тонкий указательный палец - так, что девушка закричала от дикой внезапной боли, правда, Алмазов зажал ей рот ладонью, обрывая крик, и Марта все-таки во второй раз потеряла сознание. Когда скрипачка пришла в себя, он вновь задал ей этот же самый вопрос - дважды. И дважды девушка, с трудом шепчущая, выбирала себя, а не Александра, испытывая дикую боль и веселя Олега.

Девушка-музыкант позволяла ломать пальцы ради человека, которого любила.

"Я не хотел, чтобы так случилось", - говорили глаза Саши, проклинающего весь мир за то, что он не мог ничего сделать. Он сидел, привязанный к стулу, и просто смотрел на происходящее, потому что ничего не мог поделать. Своей боли он уже не чувствовал. Он ничего уже не чувствовал - только ее боль, как будто бы ему ломали пальцы.

"Я тоже не хотела".

"Прости меня. Слышишь? Прости меня!", - вот и все, что он мог говорить Марте взглядом, ненавидя себя за беспомощность.

Они оба не знали, сколько бы это продолжалось, если бы в холле совершенно внезапно не появилось новое действующее лицо.

- Ты так и не хочешь, чтобы я наказал твоего дружка? Что ж, хорошо. Третий пальчик, Василиса, - вдруг стал называть чужим именем девушку Алмазов, у которого в голове окончательно перемешалось все: и прошлое и настоящее, и реальность и иллюзия, и страхи и мечты.

Олег, улыбаясь, взял рыдающую Марту за другую руку - дрожащую, сжавшуюся в кулак, очень слабый кулак, потому как он тут же разжал его, и сообщил очень серьезно, как учитель пятикласснику-отличнику итоговую оценку по математике, что сейчас он сломает ей указательный палец.

- Не надо, пожалуйста, - прошептала едва слышно девушка, не веря, что это происходит с ней.

Только не это, только не ее пальцы, только не ее руки, она ведь музыкант, она должна играть, она не может жить без скрипки, не может, не может! Но и без Саши тоже не может. Не может выбрать свое будущее, зная, что он может сильно пострадать или умереть. Не может!

- "Не могу. Не могу больше", - прошептало устало и отстраненно что-то внутри скрипачки, у которой боль в руке застилала глаза наравне с диким страхом.

Александр, казалось, слышал это. Мышцы на его шее напряглись так, что, казалось, они вот-вот лопнут, но он и слова не мог произнести, только по животному дико рычал.

Но Олег успел привести в действие свое наказание в третий раз - ему помешали. Нагло, как он подумал с раздражением, помешали. Да как вообще только посмели, в такой момент, в момент, который он ждал так долго?!

- Отпусти ее, придурок, отпусти или пристрелю, - сказал за его спиной спокойный уверенный голос, и Алмазов медленно обернулся. Его глаза так же медленно наливались кровью. Кто, черт возьми, кто посмел ему помешать?!

Ника никогда не думала, что у нее хватит сил так круто и так резко повернуть свою жизнь всего лишь в течение какой-то жалкой пары дней. Но, как оказалось, сил на это у нее все же оказалось в достатке. А, может быть, причиной всему был Никита, который находился теперь рядом. Он был для девушки личным зарядным устройством, и каждый его поцелуй, каждое прикосновение, хоть Ник и был скуп на нежности, заряжало Нику самой необыкновенной энергией, которая заставляла ее распрямлять плечи и принимать сложнейшие решения. Мало кто знал, чего стоило ей расставание с женихом, хотя на это девушка решилась всего лишь за пару часов. Ника страшно переживала, считая себя предательницей, но, наверное, если бы она не согласилась уйти от Александра за день до их бракосочетание, то всю жизнь считала бы предательницей саму себя.

Сложно сказать, что предавать страшнее и больнее: человека или себя и свои мечты.

Как бы то ни было, Карлова все же приняла решение остаться с тем, кого она любила и освободить от себя того, кто был ей безразличен. А еще она решила уехать вместе с Никитой, бросив работу, друзей и, самое главное, семью. Родители, Марта, прочие кузины и кузены, бабушки, дед, тети и дяди - все они должны были остаться в родном городе. А сама Ника должна была уезжать в неизвестность. Правда, даже в неизвестность было не страшно ехать вместе с Никитой, и ради любимого человека, которого, правда, иногда хотелось прибить, Карлова согласилась бросить все.

Сегодня был ее последний день вместе с родными и близкими. Никита, как и обещал, отвез девушку домой, сказав, что приедет за ней ближе к вечеру. Он даже согласился поговорить с ее родителями, которые, в принципе, были не против, чтобы дочь уезжала, раз ей этого так захотелось, но которые сильно переживали за нее и хотели хотя бы пару часов поговорить с человеком, который увозил ее и брал за нее ответственность.

- Сейчас отвезу тебя на работу, - вновь инструктировал Нику Кларский, когда они ехали обратно с природы в город. Пара провела там пару часов, лежа на траве и просто разговаривая. - Остановлюсь за пару кварталов, чтобы не светиться перед твоими коллегами. Напишешь заявление об увольнении. Потом сама доедешь до дома. Соберешь вещи, попрощаешься с родителями. Я приеду к восьми часам. В девять мы уедем.

- А почему ты не переночуешь у нас? - спросила Ника грустно. Ей было страшно покидать маму и папу. И уютную квартиру, в которой она прожила много лет.

- Потому что этой ночью по легенде ты должна будешь покинуть этот город и уехать на поезде в Питер, - отозвался Никита. Он не глядел на девушку, но понимал, что ей грустно. - Билеты купишь вечером.

- А почему не сейчас? Или ты можешь купить сам...

- Нужен твой паспорт, - коротко ответил Кларский, изумляясь непрактичности девушки. Одновременно это его даже умиляло. Ему нравилось заботиться о ней и исправлять ее ошибки. Ей это тоже нраивилось.

- Ах, да, точно, - вздохнула девушка. - Поцелуй меня. - Вдруг потребовала она у своего Укропа, когда при въезде в город они остановились на "красный" свет.

- Я за рулем.

- Какой ты бесчувственный! - воскликнула притворно Ника. - Говорю же, по расписанию целоваться будешь! А про другое я вообще молчу! У кого из нас будет отмазочно болеть голова, а?

- Молчишь? Да ты сейчас кричишь, - заметил парень, которому нравилась эмоциональность девушки, но который маскировал свою любовь серьезностью и безэмоциональностью.

- Естественно. Ты меня раздражаешь, - с этими словами Ника погладила Кларского по волосам - она не могла долго не дотрагиваться до него.

- Раздражаю? Тогда, может быть, никуда со мной не поедешь?

- Нет уж, ты от меня теперь не отвяжешься! - девушка решила сделать Нику что-то вроде расслабляющего массажа, и ее рука касалась то его затылка, то шеи, то плеч.