Книга Суперагент Сталина. Тринадцать жизней разведчика-нелегала - Владимир Чиков

У многих действующих разведчиков, возвратившихся «с холода», вызывало удивление, что многочисленные выдающиеся заслуги Григулевича перед Советским Союзом остались недооцененными. И потому стоило бы во имя торжества справедливости вернуться в XXI веке к рассмотрению ходатайства недавно ушедшего из жизни полковника Льва Воробьева о присвоении легендарному разведчику-нелегалу Иосифу Ромуальдовичу Григулевичу звания Героя Российской Федерации (посмертно). Воздать по заслугам никогда не поздно.

Наибольшую известность Иосифу Григулевичу принесла его «культовая» книга «История инквизиции». Читая ее, ученые завидовали свободе и смелости суждений автора, который попытался разобраться в социальных функциях инквизиции и, в частности, в ее месте в контрреформации ХVІ-ХVІІ веков. После этого Иосиф Ромуальдович переключился на жизнеописания выдающихся деятелей национально-освободительного движения стран Латинской Америки. С некоторыми из них он был лично знаком, на других располагал ранее собранным за границей материалом.

Для более полного и глубокого освещения истории стран и народов Латинской Америки и деятельности ее патриотов Григулевич загорелся идеей создать специализированный журнал «Расы и народы». Приступив к ее воплощению, он обивал пороги различных партийных организаций, ведомственных и научных учреждений. А скольких усилий стоило тогда выбивать служебные помещения и фонды на бумагу! И он добился своего: ЦК КПСС разрешил создать ежегодник «Расы и народы». Но на этом Иосиф Ромуальдович не остановился: его поразительная пробивная способность проявилась при создании другого ежегодника «Религии мира» и журнала для иностранных читателей под названием «Общественные науки и современность». Творческих амбиций Иосифу Григулевичу было тогда не занимать: он возглавил редакционный совет по изданию десятитомной серии «Религия в XX веке» и десяти сборников, выходивших на разных языках народов мира, входил в редколлегии многих «толстых» журналов и продолжал писать книги, воссоздавая в них образы великих патриотов и борцов за независимость своих стран: «Симон Боливар», «Миранда», «Панно Вилья», «Хуарес», «Хосе Марти», «Эрнесто Че Геваро», «К. Фонсека Амадора», «Сальвадор Альенде», «Сикейрос», «Уильям Фостер». Творческая плодовитость Грига казалась невероятной, он работал фанатично, оставляя на сон четыре-пять часов. Нагрузки по научной, литературной, редакционной и общественно-политической деятельности были запредельные, и все-таки его хватало на все — на подготовку монографий и статей для различных сборников, энциклопедических словарей и научно-популярных журналов, на разработку своего научного направления в этнографии, на участие в заседаниях ученых советов и правлений обществ дружбы с Мексикой, Венесуэлой и Кубой, на оказание помощи аспирантам и докторантам, на участие в конференциях, симпозиумах и конгрессах.

Мощь интеллекта и напористость, которые были необходимы для жизни в капиталистическом обществе, сохранились у Григулевича и в Советском Союзе, они помогли ему занять достойное место в научной и общественно-политической жизни социалистического государства, стать мировым авторитетом по истории стран латиноамериканского континента от конкисты[217] до Сандинистской революции 1979 года.

Случайно встретившийся Григулевичу при выходе из метро «Смоленская» бывший его начальник по работе в Госкомитете по зарубежным связям Александр Иванович Шитов, тепло поприветствовав его, радостно воскликнул:

— Я удивлен, Иосиф, как только хватает тебя на все! Ты и книги издаешь, и журналы редактируешь, и статьи хорошие пишешь и еще общественной работой успеваешь заниматься.

Григулевич мягко улыбнулся и, постучав указательным пальцем по виску, сказал:

— Это вот ее, моей головы, хватает на всё! Всё дается только трудом и умом. А достичь можно всего, если поставишь перед собой конкретную цель… А самое главное, чтобы каждый занимался своим делом. Кстати, как твои дела?

— Да вроде бы тоже, слава Богу, все идет своим чередом. До тебя мне, конечно, далеко, но уверенно двигаемся вперед.

— Так где же ты сейчас работаешь? По-прежнему в Госкомитете по культурным связям или уже на пенсии?

— Если бы был на пенсии, то ни о каком продвижении не могло быть и речи. Я работаю теперь в МИДе. Два года назад был послом на Кубе, а сейчас вот получил новое назначение на такую же должность в Малагасийскую Республику[218].

— Поздравляю тебя, Александр Иванович, с назначением!

Узнав из разговора с Григулевичем, что у него в последнее

время вышло девять книг, Шитов заинтересовался двумя из них, которых не было в его личной библиотеке и которые ему не удалось приобрести, потому что он в год их издания был на Кубе.

— Я подарю их тебе с автографом, поехали ко мне домой. Там и поговорим обо всем подробнее.

— Хорошо, поехали, — охотно согласился Александр Иванович.

Приехав домой, Григулевич открыл дверь квартиры и громко воскликнул по-испански:

— Лаурочка, у нас сегодня прекрасный гость!

Навстречу им из комнаты вышла маленькая миловидная женщина — супруга профессора Григулевича. Александр Иванович поприветствовал ее на испанском языке: много лет проработав в разных странах Латинской Америки и по разведывательной, и по дипломатической линии, он тоже хорошо владел испанским.

— Ты узнаешь нашего гостя? — поинтересовался у нее Иосиф Ромуальдович.

— Конечно, узнаю… Мы встречались много лет назад, когда он, если не ошибаюсь, уезжал послом на Кубу, — вспомнила она.

— А теперь он опять уезжает послом, на сей раз в Малагасийскую Республику, — сообщил Иосиф Ромуальдович. — Вы меня извините, товарищи, я исчезаю на кухню готовить горячее, а ты, Лаурочка, покажи нашу библиотеку Александру Ивановичу, и пусть он выберет для себя недостающие экземпляры моих книг.

Лаура в ответ кивнула и предупредила его:

— Мясо в горшочках уже стоит в духовке. Включи ее и смотри, чтобы оно не пережарилось.

Ничего не сказав в ответ, Григулевич нежно посмотрел на нее, обнял за плечи, поцеловал и удалился на кухню, предоставив супруге возможность пообщаться с гостем на родном испанском языке.

Лаура любила компании, всегда охотно принимала гостей только потому, что в повседневной жизни из-за незнания русского языка ей было не с кем, кроме маленькой дочери, общаться на испанском.

Она охотно взяла на себя разговор с Шитовым, показывала ему комнаты и рабочий кабинет мужа, его личную библиотеку и полки с авторскими экземплярами, — на одной из них стояли книги под авторством Лаврецкого, на другой — Григулевича.

— В том, что эти книги появились на свет божий, — заметила Лаура, — есть и моя заслуга. Я постоянно помогала Иосифу в подборе материалов по странам Латинской Америки, когда мы находились там… Да и здесь, в Москве, я по его просьбе ездила в Библиотеку иностранной литературы и делала там нужные ему выписки на испанском языке.