Книга Китайская империя. От Сына Неба до Мао Цзэдуна - Алексей Дельнов

Надо срочно что-то делать с экологией – этим наконец-то всерьез озаботилось руководство КНР. Атмосфера и реки – не лучшие вместилища для отходов стремительно развивающейся экономики. Всерьез тревожит низкое качество значительной части китайских товаров – то барахло, что строчится по принципу «как можно дешевле», существенно подрывает престиж всего китайского экспорта. Даже в России китайские «челноки» уже доверху заполнили соответствующую потребительскую нишу. Что уж говорить о более развитых и привередливых странах.

Китайское руководство не может не беспокоить и собственная судьба. Многие политологи придерживаются того мнения, что развитие рыночных отношений неизбежно должно привести к устранению партийной и идеологической монополии. Но не будем слишком полагаться на подобные прогнозы. Недавно нас куда как убежденно уверяли, что «будущее человечества – коммунизм». Теперь в это мало кто верит, а на слуху – не менее навязчивое прославление всесокрушающей либеральной модели. Ну, ну… «Всех бы свинья забодала, да бог рогов не дал». А вот лучшие идеологи КПК вплотную занялись вопросом, как совместить диалектический материализм с верой в существование Бога и в бессмертие души. Может быть, удастся? Вы представляете – весь Китай возьмет, да и перекрестится. То-то будет чудо! (Хочется, чтобы эти слова прозвучали не очень иронично). Приведем такой еще аргумент: победив Японию во Второй мировой войне, американцы осчастливили ее, наряду с щедрой и разумной экономической поддержкой, еще и парламентской демократией. Но на протяжении шести десятилетий у власти почему-то почти неизменно стоит одна-единственная партия (называется она, правда, Либерально-демократической – но не нам придавать значение названиям. У нас тоже есть одноименная – вспомним, что это за партия и кто ее возглавляет). И внутри японских фирм дух совсем не либеральный, а скорее хорошо нам уже знакомый, конфуцианский. А какие успехи! Пожелаем же и Поднебесной не меньших – земных и космических. В конце концов, как говорил Наполеон, «большие батальоны всегда правы». А их вон какой батальонище!

Тайвань: рождение тигра

Посмотрим теперь, как развивался с конца 50-х гг. мини-Китай – гоминьдановский Тайвань, и у нас, возможно, неспроста создастся впечатление, что пришли оба Китая к чему-то очень схожему. Только маленькие они шустрее и сообразительнее, а здоровенного миллиардного дылду если понесет не туда, – не притормозит, не оглянется, пока лоб не расшибет.

На Тайване, как мы уже знаем, государственный сектор сразу же занял неоспоримо преобладающие позиции в промышленности. Если в деревне быстро была проведена аграрная реформа и появился многочисленный класс земельных собственников – в городах Гоминьдан не спешил расставаться со своими «объектами управления». Однако подталкивали условия предоставления американской помощи. Защитник и меценат дядя Сэм щедро одаривал Тайбэй вооружениями, но в области экономики был неумолим, как капиталистическая акула: государство может сохранить жесткий контроль над несколькими ведущими отраслями, в остальных приоритет должен быть отдан местному и иностранному частному капиталу.

В середине 50-х годов получили льготы иностранные инвесторы – этим предложением заинтересовались в первую очередь богатые хуацяо. Но в целом большого притока капиталов в промышленность не произошло – вероятно, Гоминьдану, с его всем известным отечески-покровительственным тоном, не очень доверяли. Существеннее было открытие отделений нескольких зарубежных банков, среди которых следует выделить японский «Ниппон канге бэнк» и «Бэнк оф Америка».

С принятием на рубеже 60-х гг. «Положения о поощрении инвестиций», касающегося и отечественных охотников испытать судьбу на поприще бизнеса, стало быстро расти число китайских предпринимателей. И только с середины 60-х, получив дополнительные гарантии, вовсю развернули свою деятельность приезжие капиталисты: американские, японские, а также из Гонконга, Макао и из мест проживания китайской диаспоры. Особенно привлекательными им показались новые для острова отрасли: электронная, химическая, металлообработка.

Правительство активно контролировало процесс развития частнокапиталистического сектора, в том числе в рамках составлявшихся начиная с 1953 г. четырехлетних планов. При их разработке гоминьдановское руководство исходило из того, что Тайвань беден природными ресурсами, но располагает большим количеством трудолюбивой и дешевой рабочей силы. Первый план был ориентирован на замещение импорта – чтобы не покупать то, что можем сделать сами. Последующие предусматривали возможно большее производство высокотрудоемкой продукции, предназначенной на экспорт. Тайваньский рабочий даже в 1972 г. зарабатывал почти в 4 раза меньше, чем японский (1,6 долларов США в день против 6), и это делало продукцию островного государства конкурентоспособной на мировом рынке. С середины 60-х гг. экспорт возрастал на 20 % в год, а значительную его часть стала составлять продукция нефтехимии, металлургии, судостроения (до этого вывозились преимущественно изделия легкой промышленности и текстиль). Началась постепенная приватизация государственного сектора.

Впервые в новой истории можно было утверждать, что появился промышленно развитый Китай – пусть «малый». И народ в нем жил пусть еще не богатый, но уже не бедный. Не без вмешательства Гоминьдана, всегда бывшего неравнодушным к социальной гармонии, снижался разрыв между богатыми и бедными. Рост благосостояния тайваньских трудящихся не сделал их продукцию более дорогой – производительность труда росла еще быстрее. В середине 70-х годов в мировых деловых кругах заговорили о «тайваньском чуде», и остров стал одним из «четырех тигров» – наряду с Южной Кореей, Гонконгом и Сингапуром.

В 1973 г. на экономике Тайваня, сильно зависящего от импорта энергоносителей, болезненно сказался нефтяной кризис. Поэтому в составленную в 1974 г. программу строительства наиболее значимых объектов тяжелой промышленности, энергетики и транспортной инфраструктуры была включена и атомная электростанция.

В 1975 г. в возрасте 88 лет скончался Чан Кайши – на год опередив своего заклятого врага Мао Цзэдуна. К этому времени фактическим главой государства на протяжении уже нескольких лет был его сын Цзян Цзинго (1910–1988), человек сложной и интересной судьбы. В 1925 г. по направлению отца он прибыл на учебу в Москву, в Университет трудящихся Китая им. Сунь Ятсена. В 1927 г., когда в Китае перестал существовать единый фронт, объединявший Гоминьдан и КПК, Цзян Цзинго выступил с осуждением своего отца и остался в Советском Союзе. Стал членом ВКП(б). Человек недюжинного ума, честный и ответственный, работал там, куда его направляла партия – в колхозе, на заводе, в редакции. Женился на русской девушке.

В 1937 г., когда после начала японской агрессии вновь произошло сближение между СССР и гоминьдановским правительством Китая, Цзян Цзинго с семьей вернулся на родину. Отец простил его и стал доверять высокие посты. В 1949 г., после эвакуации на Тайвань, он занимал должности, пожалуй, наиответственнейшие: по партийной (гоминьдановской) линии курировал службу государственной безопасности и возглавлял Главное политическое управление. С 1953 г. был заместителем министра обороны. В 1972 г., когда отец тяжело заболел, Цзян Цзинго стал Председателем Исполнительного юаня (правительства) – фактически получил всю полноту власти. В 1978 г. Национальное собрание избрало его Президентом Китайской Республики.