Книга Путешествие в Закудыкино - Аякко Стамм

Следует заметить, что каноническое значение этого протеста главы Русской Православной Церкви Заграницей особенно велико ещё и потому, что он исходил от старейшего (по хиротонии) после Патриарха Тихона иерарха Русской Церкви. Митрополит Киевский Антоний не только был старейшим иерархом Русской Церкви, не только кандидатом в Патриархи, получившим поддержку наибольшего числа голосов членов Поместного Собора 1917–1918 г., но и постоянным членом Всероссийского Синода по положению. Его пребывание за границей вследствие гонений безбожников на Церковь, не могло лишить его права голоса согласно 37 правилу 6-го Вселенского Собора. А выше этого органа в Церкви Христовой нет ничего.

Всего вышеизложенного более чем достаточно для признания митрополита Сергия (Старгородского) узурпатором, а значит отпадшим от тела Христовой Церкви. Но, начав сей губительный путь, он уже не смог остановиться и исправить положение. Подобно Деннице, он ещё более усугубил его, нарушив верность Святому Учению Христову. Но об этом в следующей главе.

Сергианская ересь. Раскол Церкви

Как уже было сказано в предыдущей главе, митрополит Сергий Старгородский не остановился на пресечении преемства Христу по человечеству, тем самым, поставив и себя, и своих последователей вплоть до сегодняшнего дня в положение неканоническое, и даже антиканоническое, а значит, антиХристианское, антиПравославное. Подобно Деннице, обращённому в результате падения и отпадения от Бога в падшего ангела, в Сатану, но не остановившемуся на сем, а продолжающему свой антибожеский бунт и по сей день, вовлекая в него всё новые и новые человеческие души, так и митрополит Сергий не остановился, не принёс покаяние, не исправил трагической ошибки, когда её ещё можно было исправить, хотя бы ценой своей земной жизни. Он пошёл дальше, изменив, а значит, предав неизменное Учение Христово, издав свою печально известную декларацию, которой фактически подчинил Церковь светской богоборческой, по сути антихристовой власти. Получился тягчайший и ужасный по степени своего безумства парадокс. Подчиняя Церковь Христову антихристовой власти, декларация митрополита Сергия, по сути, меняет Главу Церкви Христа, на антихриста, или же и того ужаснее, подчиняет Христа антихристу.

Мы обрисовали ход событий, приведших к укреплению власти в руках митрополита Сергия, не останавливаясь подробно на том, что именно вызвало несогласие с ним всех старейших иерархов, а затем и значительной части паствы.

Дело в том, что первоначально митрополит Сергий придерживался того пути, который указан был Митрополитом Петром и которого придерживались все его заместители во время его заключения, кончая в 1926 году архиепископом Серафимом Угличским. Впоследствии Митрополит Пётр очень сетовал на то, что вернул власть в руки митрополиту Сергию после своего освобождения из последнего заключения. В этот период митрополита Сергия дважды сажали в тюрьму, очевидно имея в виду его «перевоспитание».

Поначалу митрополит Сергий действовал независимо и даже попробовал провести выборы Патриарха путём письменного опроса всех архиереев. Путь, конечно, никакими правилами не предусмотренный, но казалось, единственно возможный при данных условиях гонения.

Большинство архиереев высказалось за избрание митрополита Кирилла (Казанского) (72 голоса). Однако акция не могла укрыться от наблюдательного ока ГПУ. Митрополит Сергий посидел за неё в тюрьме и был выпущен (случай сам по себе беспримерный), по-видимому, только отказавшись от дальнейших подобных попыток. Тогда он приступил к укреплению своего личного положения, всеми мерами отводя в сторону каждого другого возможного кандидата. Один за другим все старейшие архиереи оказывались в заключении или ссылках.

Митрополит Сергий особенно опасался Митрополита Казанского Кирилла, самого авторитетного и известного своей непоколебимой твёрдостью иерарха. Это был выдающийся архипастырь: Патриарх Тихон особенно считался с его мнением.

С митрополитом Сергием Митрополит Кирилл скоро разошёлся во взглядах, но старался возможно скоро не доводить дело до раскола.

Расхождение это определилось, когда Митрополит Кирилл увидел, что митрополит Сергий отступает от принципа независимости Церкви от гражданской власти. Верующие увидели это из его злополучной декларации 16/29 июля 1927 года и в том, что без полномочий на то Митрополита Петра, он составил Синод из малоавторитетных, но послушных гражданской власти, епископов.

В этой декларации он заявлял: «Ходатайство наше о разрешении Синоду начать действовать по управлению Православной Российской Церковью увенчалось успехом. Теперь наша Православная Церковь в Союзе имеет не только каноническое, но и по гражданским законам вполне легальное центральное управление. Мы надеемся, что легализация постепенно распространится и на низшее наше церковное управление: епархиальное, уездное и т. д.».

Заметим, однако, что на самом деле никакого благоприятного изменения в гражданских законах не было. Коммунистическая власть продолжала с особым цинизмом декларировать свою приверженность пути на полное уничтожение Церкви и вообще религии в России. Ей была только нужна видимость лояльности к Церкви, готовой к самоуничтожению. Особенно смутили многих следующие слова декларации: «Мы хотим быть православными и в то же время сознавать Советский Союз нашей гражданской родиной, радости и успехи которой – наши радости и успехи, а неудачи – наши неудачи»…

Какие такие успехи советской власти митрополит Сергий призывает признать успехами Церкви? Тысячи тысяч невинно замученных и убиенных христиан? Объявляемые и раскручиваемые большевиками безбожные пятилетки, волной цунами прокатившиеся по России и сметающие на своём убийственном пути всё духовное, священное для тысячелетней истории Русского Православия? Закрываемые и оскверняемые тысячами храмы и монастыри? К началу второй мировой войны митрополиту Сергию уже почти нечем было управлять. На всю некогда златоглавую Москву осталось только 17 церквей. В других епархиальных центрах от силы оставались одна-две церкви. Во всём Московском Патриархате оставалось примерно 100 открытых храмов. В одном Ленинграде в 1936 г. в церквах области оставалось лишь 17 православных священников и диаконов. «Даже много повидавшая советская пресса не пыталась утверждать в 1937 году, что все 1468 арестованных в Ленинграде и его окрестностях клириков – шпионы и диверсанты. Безо всяких приговоров („Без статьи“, как тогда говорили), эти священники были отправлены умирать в северные и восточные лагеря, а их приходы автоматически закрывались. Тихо, без лишнего шума» (Марк Попковский. Жизнь и житие Войно-Ясенецкого, архиепископа и хирурга. Париж, стр. 351–352). Общие успехи Сергиевской Церкви и коммунистического государства налицо!

Соблазнило и оттолкнуло многих требование декларации «от заграничного духовенства дать письменное обязательство в полной лояльности советскому правительству во всей своей общественной деятельности»… Вот уж уму не постижимо, дать людям письменное обязательство в лояльности власти, планомерно уничтожающей всё, что для них свято, лишившей их Родины, требующей от них действовать в ущерб приютившим их странам, гражданами которых они стали. Вот уж по-советски! Вот уж по-сергиански!