Книга Борьба за евразийские пограничные территории. От возвышения империй раннего Нового времени до окончания Первой мировой войны - Alfred Rieber

хотя в случае победы Германии в войне они, вероятно, ничего не могли с этим поделать.

На Австрию оказывалось сильное внутреннее давление для достижения соглашения с большевистским правительством, чтобы сгладить путь к общему миру и обеспечить доступ к продовольствию на Украине, в котором остро нуждалась цислейтанская половина монархии; нежелание венгров делиться своими сокращающимися запасами продовольствия создавало серьезные трудности для Вены. Тем временем из Галиции приходили сообщения о том, что польские крестьяне начинают отказываться от своих традиционных кайзертрейских настроений в знак протеста против реквизиции продовольствия. Чернин попытался сгладить ситуацию, предложив запутанную формулу. После ожесточенного обмена мнениями с делегациями Османской империи и Болгарии, которые выдвигали свои территориальные требования, он одобрил идею самоопределения как внутренний вопрос, который должен решаться каждым государством, а не как универсальный принцип. Но он не мог избежать необходимости выбирать между поляками и украинцами. Украинская делегация в Бресте потребовала передачи спорного Холмского округа в состав новой русинской коронной земли, включающей восточную Галицию и северную Буковину, с "полным и свободным национальным развитием" русинского населения. Австрийцы уступили. Измученный забастовками, мятежами и требованиями мира и хлеба, Чернин согласился отказаться от поддержки польских претензий на Холм и всю Галицию, подписав с Украинской радой договор, который удовлетворял всем их требованиям. Реакция Польши была "немедленной и катастрофической". Регентский совет в Варшаве объявил о расторжении договора; в Польше и Галиции вспыхнули массовые антигабсбургские демонстрации; польский вспомогательный корпус, служивший в австрийской армии, мятежно вступил в столкновения с имперскими войсками, и сотни людей перешли на сторону русских.

К 1918 году австрийцы платили страшную цену за свою неспособность интегрировать экономику двух половин монархии и разрешить противоречие между устремлениями венгров и национальными группами пограничных территорий. Но даже на этом позднем этапе войны правительство в Вене не было готово отказаться от своей веры в австро-польское решение; оно представлялось ему, возможно, единственным спасением монархии. В сентябре 1918 года, накануне краха империи, они предприняли последнюю попытку противостоять немецким планам превратить Польшу в своего сателлита. В подробном предложении они предложили удовлетворить большинство требований поляков для создания подлинной тримонархии. К этому времени имперское решение потеряло свою привлекательность. Поляки были на пути к полной независимости.

Вступление Османской империи в Первую мировую войну можно понять только в атмосфере националистического подъема после унизительного поражения в Балканских войнах, вызванного сильным желанием предотвратить дальнейшее вмешательство России и Великобритании в ее дела и отомстить за прошлое. В качестве воюющей стороны на стороне победоносной коалиции, возглавляемой Германией, шансы на экономическое восстановление выглядели многообещающе, несмотря на опасность усиления экономической зависимости от Германии. Еще до вступления в войну султан предпринял шаги, чтобы предотвратить такой исход. В начале сентября 1914 года правительство в одностороннем порядке и вне закона отменило капитулянтские привилегии всех иностранных держав. Гамбит не сработал. И немцы, и австро-венгры выступили с возражениями. Как только османы вступили в войну, центральные державы отказались соглашаться, призывая султана вместо этого захватить французские и британские владения. Военные цели османов были амбициозными, но их территориальные требования были скромными. Возможно, из Балканских войн был извлечен урок, что попытка вернуть утраченную империю обречена на провал. Турки даже были готовы уступить Болгарии небольшую полосу территории в восточной Фракии в качестве части побуждения Центральных держав привлечь Болгарию к войне на своей стороне. В Брест-Литовске они получили свои основные территориальные претензии, когда Центральные державы заставили большевистское правительство вернуть Карсскую, Ардаганскую и Батумскую губернии.

Амбициозный аспект военных целей османских лидеров заключался в создании одного или нескольких буферных государств для защиты от возрождения российского импи-риализма. Их политика напоминала почтенную османскую имперскую традицию создания протекторатов, таких как Дунайские княжества, Венгрия и Крымское ханство, в качестве пограничных территорий на периферии своей державы как практическое решение проблемы имперского перенапряжения. В этом же духе они поддержали независимость Украины как "необходимый удар против попыток большевиков воссоздать Великую Россию". Однако теперь становится ясно, что они не приняли пантюркизм или пантуранизм в качестве своего идеологического руководства для действий на Кавказе. Пробные замахи младотурок в этом направлении во время войны остались без внимания консервативных уламов Транскаспии. Османские надежды на создание кавказского буфера первоначально казались наиболее многообещающими после русской революции в феврале 1917 года, когда османская армия вновь вторглась в пограничные районы Южного Кавказа. Но их цели неоднократно срывались более могущественным германским союзником.

В ходе войны Габсбургская и Османская империи были вынуждены признать, что в долгой борьбе за пограничные земли Германия, которая с опозданием вступила в борьбу, стала основным игроком. Используя свою превосходящую экономическую и военную мощь, кайзеррайх сближался с союзниками Габсбургов и Османской империи и подчинял их военные цели своим собственным. В 1916 году казалось, что победа Германии или России приведет к возвышению одной или другой имперской державы на пограничных территориях Балтийского побережья, Тройного континента, Понтийского, Кавказского и Закаспийского фронтиров. Неожиданно обе стороны потерпели поражение. Это отложило их окончательное противостояние на целое поколение, до начала Второй мировой войны. Тем временем основная арена борьбы за пограничные территории переместилась к подвластным народам и государствам-преемникам, унаследовавшим тяжелое бремя долгой борьбы, обострившейся в результате войны и распада имперского владычества.

Первая мировая война не положила конец борьбе на евразийских пограничных территориях. В хаосе 1918-1919 годов разгромленные имперские армии Габсбургов, России и Османской империи распались на составляющие их национальные части, которые продолжили борьбу за имперское наследие. После революции 1911 года китайская Новая армия также распалась, ее осколки и подбирались практически независимыми командирами или военачальниками в пограничных районах Внутренней Азии и на остальной территории раздробленного наследства Цин. Королевская иранская армия, такой, какой она была, тоже растаяла, и ее пришлось собирать заново последнему воинственному узурпатору трона Реза-шаху. Центральная бюрократия потеряла связь и контроль над приграничными территориями. Имперские идеологии исчезли в дыму сражений. Институциональный клей, который удерживал мультикультурные государства вместе на протяжении более трех столетий, развалился.

 

Гражданские войны и интервенции

Создание новых евразийских государств и определение их границ происходило в ходе великих социальных потрясений, начавшихся еще до подписания перемирия в ноябре 1918 года. Этот процесс продолжался до начала 1920-х годов. Историки склонны преувеличивать роль и способность победивших союзников, заседавших в Париже, проводить границы и определять суверенные пределы государств-преемников. Союзники, как и Центральные державы на пике своих военных побед, начали крупные интервенции, чтобы изменить форму пограничных территорий. Но ни один из альянсов не смог решить сложные проблемы, возникающие из-за постоянных факторов, которые мешали имперским правителям. В обоих случаях результат подтверждает знаменитую сентенцию Талейрана: "Со штыками