Книга Пираты Карибского моря. Проклятие капитана - Юрий Папоров

Тут Хорхе, ловко использовав полутораминутный перерыв между пушечными залпами, приблизил фрегат к «Каталине» менее чем на кабельтов и отдал приказ Меркурию, которого тот давно ожидал.

Старший бомбардир — ему только что доложили о готовности всех орудий — точно произвел залп по штирборту «Каталины». Когда же «Андрес II» еще более сблизился с кораблем Боба Железная Рука, Меркурий откинул крышку скрытого порта и всадил каленое ядро в самую ватерлинию корабля. В его трюмах начался пожар, а тем временем Меркурий пробил еще одну большую брешь ближе к носу, и «Каталина» сразу стала клониться на бак.

Боб не сдавался, требовал погасить пожары, переставить паруса, чтоб вплотную подойти к фрегату, но часть его экипажа уже взялась за подготовку шлюпок для спуска их на воду. Тут как раз Санчес и отдал приказ своей команде произвести залп из более чем восьми десятков кремневых ружей. Одна из пуль попала в грудь Боба. Он упал на руки своего помощника и кока, который никогда не отходил от своего капитана во время жарких сражений. Меж тем с палубы «Каталины» донесся крик: «Спасайся, кто может!» Еще несколько мгновений, и бушприт подбитого корабля уже коснулся воды. Добрая Душа давно был готов — он был уверен, что так и будет, — к спуску своих шлюпок для спасения оказавшихся в воде матросов с «Каталины».

Когда над последней стеньгой, теперь уже бывшего корабля «Каталина», сомкнулись морские волны, Хорхе, которому Медико только что наложил свою черную, плохо пахнущую, но быстро исцелявшую мазь на щеку, отправил Бартоло к де ла Крусу. Капитан взошел на мостик как раз в тот момент, когда со шлюпки поднимали на борт мертвое тело Боба. За ним на фрегат взошли его старший помощник и кок, тот самый, который в свое время был тайно влюблен в Кончиту.

Не прошло и часа, как тела погибших были готовы к погребению. Первым на рилинг положили мешок с телом Боба. Де ла Крус взмахнул рукой, и одна из угонных пушек произвела выстрел, как положено было по ритуалу при погребении в море капитана. А те, кто стоял рядом, услышали голос старшего бомбардира пиратов:

— Сердце у него было мягкое, как размоченный в стакане грога сухарь. Рука, это да, и воля твердые, как железо. Но последнее время он искал смерти. И нашел ее именно от вас, корсар де ла Крус. Такова была его судьба!

Когда говоривший замолчал, шкипер Аугустин запел. Слова его песен грустью глубоко трогали души. Успех, лежавший, по приказу капитана, у входа в его каюту, тихонько подвывал.

Еще часа четыре ушло на приведение в порядок разбитых рангоута и снастей фрегата, и де ла Крус повел его к одному из островков Энсума. Там, на необитаемом берегу, километрах в тридцати от небольшого английского поселения, корсар Педро де ла Крус высадил на песчаный пляж шестьдесят девять оставшихся в живых из ста тридцати семи членов экипажа корабля «Каталина», некогда столь им любимого и последние три года являвшегося пиратским. Педро не стал сдавать испанским властям этих американских пиратов, поскольку многие из них знали его Каталину и в свое время достаточно справедливо относились к ней.

В Тринидад «Андрес II» пришел на долгий отдых. Многие из членов его экипажа разъехались по домам. Хорхе и Кончита всерьез задумали совершить пусть несколько запоздалое, но свадебное путешествие, ближе познакомиться с красивым городом Гаваной.

Когда Педро сообщил Каталине о гибели Боба, она сказала:

— Ты знаешь, любимый, я все же поставлю свечку за упокой его души. Как-никак, он сохранил меня для тебя.

Глава 6ПОХОД К ЮКАТАНУ

Как только «Андрес II» стал на якоря, губернатор Тринидада, как всегда, первым пожал руку Педро де ла Круса и горячо его обнял. Корсар на следующий же день сделал достаточно щедрый взнос в городскую кассу и принялся знакомиться с сыном. Андрес хорошо знал своего старенького дедушку, а чужого дядю, да тем более такого во всем внушительного, не сразу признал за родного папу.

На дворе стоял жаркий июнь 1710 года, и у Андреса на левом глазике выскочил ячмень. Домашний врач никак не мог с ним справиться и говорил:

— Я предпринимал все, но… По ходу болезни, сеньор Педро, извините, но весьма возможно предположить, что, к несчастью, это может быть твердый шанкр. Прошу прощения, конечно?

— Да что вы, доктор? Откуда? Вы понимаете, что говорите? — возмутился де ла Крус. — Надеюсь, этот свой домысел вы никому другому не высказывали.

— Конечно, нет! Сами понимаете. Однако столь продолжительное заболевание, стойкое к лекарствам, профессионала вынуждает думать обр всем. Ртутная мазь, закладываемая за веко, компрессы из раствора борной кислоты не вызывали образования головки с гноем. Обычно два-три дня, а тут пошли восьмые сутки.

— Позвольте разобраться, доктор.

— Прошу вас, дон Педро, но я всегда к вашим услугам. — И эскулап поспешил откланяться, а Педро понес на руках сына к причалам, чтобы показать фрегат и объяснить, что красавец носит его имя, сына де ла Круса.

«Андрес II», один из лучших кораблей в Карибском море тех лет, стоял на рейде. Отец развернул сына в сторону корабля и сказал:

— Смотри, какой красивый!

— Это твой, папа?

— И твой, Андрес! И ты станешь плавать и управлять этим фрегатом!

— Моле — холошо! X о л о ш о!

«А вот с глазиком у тебя плохо, родной. Что случилось? Неужели доктор прав? Тогда я свой глаз отдам тебе, мой ненаглядный. Лишь бы ты был здоров, — подумал Педро и ощутил впервые в жизни чувство беспредельной любви отца к сыну: сердце оборвалось, взлетело, вновь с нескончаемой нежностью легло на место. — Я все сделаю, чтобы глазик у тебя прошел!»

И тут Всевышний словно услышал этот обет прославленного корсара. По дороге к причалу спешили донья Кончита и Хорхе. Когда вчера Хорхе прибыл, ему сказали, что донья Кончита зачем-то срочно уехала в Гавану. Теперь они торопились, и оба радостно размахивали руками. Как только друзья приблизились, Кончита, поздоровалась и первым делом поспешно извлекла из сумки бутылочку с темной жидкостью и стеклянную трубочку.

— Педро, я еще в Англии знала, как следует лечить ячмень, когда он выступает на детском глазике. Метод этот китайцы привезли в Англию вместе с чаем. В Тринидаде ни у кого чая не оказалась. Вот я и побывала в Гаване. Поверни Андреса так, чтоб личико смотрело в небо.

Донья Кончита опустила стеклянную трубочку в бутылочку, зажала верхнюю часть, попросила Педро открыть больной глазик сына и выпустила в него содержимое трубочки. Андрес сначала заплакал, но тут же успокоился, заулыбался. Донью Кончиту он знал давно, но вот то, что незнакомый дядя — это его папа, ему сказали только вчера. Папа ему нравился. Он был сильным и приятно отличался от других.

К общей радости всей большой семьи и, конечно же, домашнего доктора, нарыв и покраснение прошли на третий день, а еще через двое суток, казалось, глазик Андреса вовсе никогда и не болел.

Привыкнуть к негру Бартоло, который жил со всеми вместе в доме дедушки, было куда труднее. Однако, когда Черная Скала в саду, неподалеку от старого манго, приделал к ветке огромного авокадо выстроганные им же детские качели, и Андрес принялся раскачиваться на них так, что захватывало дух, и в доме появились кегли и шары, Бартоло стал лучшим другом Андреса, очень живого и смышленого мальчика.