Книга Ярость ацтека - Гэри Дженнингс

Неожиданно две армии оказались одна против другой: у нас даже не было времени, чтобы построиться в боевые порядки. Падре приказал отступать, а поскольку поддержать при отходе порядок не удалось, отступление превратилось в бегство. Мы потеряли большую часть артиллерии и обоза...

– И putas?

– Да, и шлюх мы тоже лишились. А это что, для тебя важнее всего?

На сей раз я застонал вслух.

– Если тебе так не нравится абсолютно все, что я только говорю, может, ты отрежешь мне язык?

– Я тебе кое-что другое отрежу, если выяснится, что ты наврал насчет сокровищ маркиза.

Марина бросила на мой пах хищный взгляд.

– Эх, до чего же мне нравится, когда ты в таком состоянии, что не можешь дать сдачи.

– Расскажи лучше о битве.

– Сказано же тебе, никакой битвы не было. Мы сделали вид, будто готовимся сразиться, но вместо этого отступили. Правда, в отдельных стычках мы все же участвовали, и отступление наше было беспорядочным. Хорошо еще, что Кальеха нас не преследовал; не захотел, чтобы ради погони его бойцы нарушили строй. Это просто какой-то Сатана в человеческом обличье! Ты сам видел, как он зверствует в Гуанахуато, и так повсюду: где бы генерал ни прошел, за ним остаются реки крови и горы трупов. Таким образом Кальеха надеется запугать наших сторонников, чтобы заставить их отречься от дела революции.

– И что, он преуспел?

– Ему удалось посеять страх в некоторых сердцах, но мы сейчас сильнее, чем когда-либо. Наши солдаты обошлись с пленными врагами так же, как Кальеха со своими жертвами. Падре пытался остановить их, удержать от мщения, но не сумел. Пленные испанцы были казнены: это было жестоко, однако заставило Кальеху прекратить резню.

– Китаеза – сущий зверь, – согласился я и поведал ей, как он устраивал лотерею смерти, вешая невинных людей, поскольку находил это более целесообразным, чем проводить судебные заседания.

Марина рассказала, что падре приказал армии повернуть назад от столицы и повел ее обратно в Бахио. Всего через несколько дней они чуть не столкнулись с армией Кальехи у Акулько.

– Кальеха находился так близко, что стало очевидно: падре был прав, отказавшись идти на штурм Мехико. Начни мы осаду города, армия Кальехи ударила бы нам в тыл. Однако офицеры-креолы, несмотря ни на что, по-прежнему крайне недовольны тем, что падре не решился на штурм столицы. Альенде, братья Альдама и другие страшно на него сердиты. Они заявляют, что священник не может командовать армией.

– Но ведь у них нет армии как таковой: все силы их составляют индейцы, которые следуют за падре.

– То-то и оно: ослы эти креолы, и больше никто. У них нет ни малейшего представления о том, как управлять в бою десятками тысяч необученных индейцев. Они умеют командовать только вымуштрованными войсками. Зато у креолов куча амбиций! А в результате на бедного падре все шишки валятся.

Я узнал, что после разгрома под Акулько повстанцы двинулись в Бахио, в направлении Селайи и Гуэретаро. Чтобы смягчить вражду между падре и креольскими офицерами, Альенде отделился и со значительными силами выступил к Гуанахуато.

– Он рассчитывал раздобыть там пушки и другое военное снаряжение, – пояснила Марина, – и укрепить город, чтобы можно было выдержать осаду роялистов. А падре, со своей стороны, направился в Вальядолид, чтобы пополнить там армию и раздобыть припасы. Но не успели мы добраться до Вальядолида, как получили известие о захвате Торресом Гвадалахары.

Затем Марина поведала о том, как изменились ожидания падре после того, как он двинулся прочь от столицы.

– Он всегда надеялся, что тысячи креолов присоединятся к нам и что большая часть ополчения перейдет на нашу сторону. Теперь ему точно известно, что этого никогда не случится, что полагаться он может только на индейцев, храбрых и стойких, но необученных и плохо вооруженных. В захвате Гвадалахары он увидел возможность снова собрать огромную армию индейцев. По мнению Торреса, решение вступить в город и использовать его как базу было совершенно правильным.

Когда мы только прибыли сюда, нас было меньше восьми тысяч, но с первого же дня наша численность начала расти, – говорила Марина с горящими от гордости глазами. – Город приветствовал падре как героя-победителя. Тут тебе и марширующие оркестры, и скачущие всадники, и пушечный салют, и колокольный звон, и даже исполнение «Te Deum».

Хорошие новости о Реконкисте приходили и из других регионов. Большая часть северных поселений – Сакатекас, Сан-Луис-Потоси и обширный, хотя и малонаселенный край, лежащий за ними, – все с воодушевлением поддержали революцию. По всему Бахио вице-королевская власть была низвергнута, и революционеры и сухопутные пираты перехватывали роялистских посланцев. Впечатляющих успехов добился в тропическом Акапулько священник Морелос.

– Падре послал его поднимать армию с отрядом всего в двадцать пять человек, – поведала Марина, – причем у них даже не было огнестрельного оружия. Теперь у Морелоса уже несколько тысяч бойцов, но до сих пор он отказывался встречаться с королевскими войсками в открытом сражении. Как и твои amigos с Иберийского полуострова, он предпочитает партизанскую войну.

Марина рассмеялась.

– Морелос был еще даже более бедным священником, чем сам падре. В семинарии, говорят, он однажды чуть не помер с голоду. А сейчас ведет за собой армию.

* * *

Накануне великой битвы с Кальехой, которая должна была состояться завтра, как раз исполнилось четыре месяца с того дня, как падре провозгласил независимость колонии.

Несколькими днями ранее мы выяснили, что Кальеха приближается к нам с большей частью имеющихся сейчас в колонии испанских сил. Марина проследила за его войском на марше, и, по ее подсчетам, оно составляло семь тысяч человек. Мы можем выставить в десять раз больше, но это будет неуправляемая толпа, брошенная против обстрелянных, хорошо вооруженных формирований.

Все понимали, что битва не за горами, и это лишь подливало масла в огонь, обостряя разногласия. Альенде заявлял, что эффективно командовать такой огромной толпой невозможно, и призывал разделить армию на семь или восемь отдельных формирований, по десять тысяч человек в каждом, и атаковать роялистов последовательно, волна за волной, а не всем скопом зараз.

Падре Идальго не согласился.

– Он сказал, что, если разделить толпу, то управлять ею будет еще сложнее, да к тому же мы вдобавок столкнемся с массовым дезертирством, – поведала мне Марина. – Падре считает, что мы должны использовать против роялистов подавляющее численное превосходство. Он верит, что если мы навалимся на них всей массой, они первые не выдержат и обратятся в бегство.

Я согласился с замыслом Идальго. Если разбить армию на множество отдельных подразделений, она станет еще менее управляемой, а случись передовому отряду не выдержать вражеского огня и отступить, следующие за ним войска тоже, скорее всего, не удержат позиций. Огромная масса людей должна функционировать как единое целое. Если голова поворачивается, то и тело следует за ней.