Книга Судьба: Дитя Неба - Элизабет Хэйдон

Великан сержант прочитал ее мысли. Задача убить демона полностью ляжет на нее. И сейчас, сидя глубокой ночью под звездным небом, которое стало единственным свидетелем их планов, Рапсодия вдруг почувствовала себя ужасно маленькой и слабой. Она не боялась умереть. Но стоило ей представить, что произойдет, если она потерпит поражение, как ее начинала бить дрожь.

Рапсодия с благодарностью забралась под плащ Грунтора и прижалась к нему, как делала множество раз во время их путешествия по Корню. Она не сдержалась и тяжело вздохнула. Кроме драконов, рядом с которыми ей доводилось спать, только великан умел прогонять ее ночные кошмары. Она обхватила его рукой за пояс, моля всех святых, чтобы завтра он остался жив и они могли снова вот так, рядом, провести следующую ночь. Мысль о том, что ей еще ни разу не приходилось участвовать в сражении, подобном предстоящему им следующим утром, приводила ее в ужас.

Грунтор погладил ее своей огромной лапищей по голове, Рапсодия расслабилась и постепенно погрузилась в сон. Дождавшись, пока ее дыхание станет ровным и глубоким, великан решил, что она спит достаточно крепко и они могут без помех поговорить, не опасаясь ее напугать или расстроить.

— Ну, что тебя беспокоит, сэр? — спросил он, взглянув на Акмеда.

Акмед посмотрел в темное небо и вспомнил ночь под другими звездами, в другой жизни, ночь, пропитанную летним дождем. И вот они лежат у потухшего костра и готовятся к встрече с демоном, от которого бежали тогда. Теперь он получил новое, собственное имя, старое больше не стягивало его шею невидимым ошейником. А еще их стало трое, а не двое. Гадалки считали это число не слишком счастливым, хотя ему с трудом в это верилось, когда он бросал взгляд на третьего члена своей команды, уютно свернувшегося на плече Грунтора.

— Когда все начнется, это будет ее битва и твоя. Я должен буду сосредоточиться на ритуале Порабощения, — тихо проговорил он, и его жесткий от природы голос зазвучал еще резче. — Чтобы не прерывать ритуал, мне придется отключиться от окружающего мира. Если она не сможет больше сражаться, возьми ее меч и прикончи ф’дора.

Болг кивнул.

— Если ритуал Порабощения будет прерван, демон сможет покинуть тело, в котором он находится, и перебраться в другое. Убей всех, кто окажется рядом с тобой.

Грунтор снова кивнул.

— Она справится. Правда, твоя светлость? — ласково проговорил он и погладил Рапсодию по спине. Она кивнула ему в ответ, а потом что-то очень тихо прошептала.

Акмед снова перевел взгляд на небо.

— Надеюсь.

— Ваша милость?

Благословенный, сидевший в своем темном кабинете, повернулся в сторону прямоугольника света, падавшего из открытой двери.

— Да?

— Из Сорболда пришло сообщение, что королева лиринов покинула Тириан. Ее видели десять дней назад, она ехала верхом, одна, по пограничной равнине, где расположены их северные города.

— Куда она направилась?

— За ней удалось проследить до самых Зубов, затем разведчики ее потеряли.

Стоя в дверях, Гиттлесон видел только темный силуэт Благословенного, сидящего в кресле. Затем Ланакан Орландо открыл глаза — две белые точки, окруженные кровавым ореолом. Он улыбнулся, и в тенях кабинета возникло еще одно пятно света.

— Похоже, у суки течка, — заявил Благословенный, голос которого прозвучал мягко и нежно. — Пока ее кобель преследует несчастных сторонников Каддира, она, наверное, решила заманить в свою постель короля фирболгов.

— Может быть, ваша милость.

Ланакан Орландо медленно отвернулся от двери.

— Не будь идиотом, Гиттлесон. Она идет сюда.

— Кормят здесь отвратительно. И чего ты захотела сюда вернуться?

Рапсодия с нежностью пихнула короля фирболгов в бок.

— Ничего подобного, в этой таверне вполне прилично готовят, — заявила она. — В прошлый раз тебе не понравилась компания, в которой мы ели. Ведь именно здесь ты познакомился с Эши.

— Тогда все понятно. Неудивительно, что у меня протестует желудок.

Акмед оглядел улицу, но Грунтора нигде не было видно. Яркое полуденное солнце отбрасывало короткие тени, и сержант, скорее всего, прятался в каком-нибудь переулке, дожидаясь, когда они станут подлиннее и можно будет выйти из укрытия. Акмед отодвинул для Рапсодии стул, а она поглубже надвинула капюшон, чтобы скрыть лицо. Дул сильный холодный ветер, и они оказались единственными посетителями, отважившимися занять столик на улице; остальные сидели внутри, согреваясь элем и наслаждаясь теплом камина.

Колокольчики на базилике раскачивал суматошный ветер, и на улицы Бет-Корбэра проливалась сладостная дисгармония звуков. Их пение проникало в самую душу Рапсодии, но она знала, что где-то в башне прячется страшное зло, и звон колоколов больше не наполнял ее сердце восхищенным трепетом. Пока Акмед заказывал ром и ягненка для себя и суп для нее, Рапсодия опустила голову и отвернулась, а когда хозяин таверны поспешил выполнить заказ, бросила быстрый взгляд через плечо на храм.

Акмед закрыл глаза. Во время первой разведки около базилики он не уловил в ее вибрациях ничего необычного, хотя запах демона был ясным и четким. Грунтор мгновенно определил границы зараженной земли. Они не ошиблись: базилика и улицы вокруг были осквернены, но так, что обычные органы чувств не могли уловить ничего постороннего. Тысячи прихожан каждый день ходили по пропитанной злом земле. Акмед поморщился, вспомнив, как впервые увидел Эши в тени базилики. Тогда на одно короткое мгновение он почувствовал присутствие демона и решил, что сын Ллаурона является его носителем. Но он ошибся.

Рапсодия внимательно прислушивалась к пению колокольчиков. Хозяин таверны принес ей суп, но он так и остался стоять нетронутым. Рапсодия сидела, погрузившись в свои мысли и задумчиво глядя на то, как он остывает. Наконец она подняла голову и посмотрела на Акмеда, ее изумрудные глаза сияли, щеки раскраснелись.

— «Эла», — прошептала она и, потянувшись, взяла Акмеда за руку. — «Эла», — повторила она.

— Что ты несешь? Я не понимаю древнелиринский язык.

— Язык тут ни при чем. Это музыкальный термин, — пояснила Рапсодия. — Последняя нота старой гаммы, состоящей из шести нот, она служила для записи музыки много веков назад, во времена, когда строилась базилика. «Ут», «ре», «ми», «фа», «соль» и «ля», или «эла». Только через несколько сотен лет стали использовать «си», седьмую ноту октавы, и «до», которая отличается от «ут» только тем, что она выше. Кстати, «эла» — это еще и моя Именная нота, я очень остро чувствую ее звучание.

— Рапсодия, остановись, я тебя не понимаю. Что ты так разволновалась?

— Ее нет.

— Кого нет?

— «Элы», шестой ноты. Колокольчики вызванивают только пять.

— И сколько же колоколов молчит?

— Ну, лорд Стивен говорил, что на колокольной башне восемьсот семьдесят шесть колоколов — по числу намерьенских кораблей, покинувших старый мир. Если он прав и если они разделили колокола поровну в соответствии с шестью нотами гаммы, получается сто сорок.