Книга Para Bellum - Василий Звягинцев

Нацист задумался только на долю секунды.

– Послезавтра мой человек свяжется с вашей контрразведкой и доставит микроплёнку.

– Ну что вы, – улыбнулся Марков, – зачем же работать так грубо. Пусть он проникнет в офицерскую столовую и вручит документ нашей официантке.

Сумова при этих словах возникла в дверном проёме, словно подслушивала беседу. Глянув на блондиночку повнимательнее, Пикенброк расплылся в ухмылке:

– Чтобы встретиться с такой фрейлейн, я сам готов принести любой документ.

Лейтенант ГБ очаровательно порозовела и снова сделала книксен.

Ленка сидела в купе и смотрела в окно. Девушку трясла нервная дрожь. Она взяла деньги на билет в один конец, оставила матери записку и ринулась на вокзал. Желающих ехать на Запад, к счастью, было немного. Попутчицей оказалась только толстая бабка с необъятным мешком, да и она вышла, не доехав до Белоруссии. При постороннем человеке хулиганка кое-как сдерживалась. А только закрылась дверь, она разрыдалась, некрасиво хлюпая носом и утирая слёзы сразу промокшим платком. Потом чуть успокоилась и бездумно уставилась на проплывающие пейзажи. Несмотря на расцвет весны, небо было серым, низким и тяжёлым. Подкрадывались сумерки, и зелень на полях и огородах отдавала тёмно-зелёным, почти серым. И покосившиеся деревянные домишки, исчезающие бесследно за обрезом рамы, тоже были не то тёмно-коричневого, не то чёрного безысходного цвета.

И вдруг поворот неуклюжего состава открыл небольшую часовенку на пригорке. По контрасту она казалась ослепительно-белой. Несбитый крест на куполе, казалось, царапал обвисшее небо, пытаясь обратить на себя внимание бога.

Не верующая ни в бога, ни в чёрта Ленка не отводила глаз от постройки – для неё никакой разницы между часовенкой, церковью, храмом не существовало – пока та не исчезла из вида.

Перепуганную Зинаиду Петровну грубо запихнули на диван и велели пасть не открывать. Перед этим долго выспрашивали, где Ленка. Мать смогла объяснить только то, что девчонка прибежала домой, схватила деньги, сказала, что должна на пару дней уехать, и молнией улетела невесть куда.

– Мы покараулим у вас, – ухмыляясь, объяснил командир – молодой старлей НКВД. – Вдруг доченька вернётся. Или в гости кто нагрянет.

Он как в воду смотрел. Через два часа тринадцать минут после начала засады в дверь квартиры позвонили. Два сотрудника впустили рослого толстяка в дорогом плаще. Один навёл пистолет на лицо гостя, другой ткнул стволом револьвера в спину и прошептал:

– Тихо. Шагай вперед.

Визитёр, казалось, совсем не испугался. Он улыбнулся во всю пасть и произнёс:

– Мне, собственно, нужна Корлюченко Елена Ивановна. Она здесь проживает?

Нахала, который не струсил перед сотрудниками органов, провели в комнату Зинаиды Петровны. Он окинул взглядом старшего лейтенанта и других бойцов, сидящую в углу хозяйку жилья и обратился к начальнику опергруппы:

– Я – майор госбезопасности Эйтингон. Представьтесь.

– Предъявите документы, – голос старшего лейтенанта от неожиданности и негодования сорвался на фальцет. Визитёр медленно расстегнул плащ, полез во внутренний карман пиджака. Чекисты держали его под дулами пистолетов, пока в маленькой кисти не появилась затянутая в кожу книжица. Командир внимательно изучил текст, сличил фотографию с оригиналом, кивнул в знак того, что удостоверение можно спрятать. После чего доложил: – Специальная группа ГУГБ, командир старший лейтенант Кравцов. Выполняем задание руководства.

– Ну-ну, – покачал головой Эйтингон, – выполняйте. Елена не объяснила, с чего это она так внезапно решила ехать в Белосток? – неожиданно спросил он у Зинаиды Петровны. Корлюченко-старшая затравленно смотрела на него.

– Кто вы? Я вас не знаю, – проговорила женщина.

– Я – друг ваших друзей, – туманно объяснил Наум Исаакович.

– Нет, она только сказала, что её жених в опасности. – Хозяйка квартиры осеклась и с опаской покосилась на старшего лейтенанта. Он был растерян: с одной стороны, позволять кому-то беседовать с Корлюченко он не имел права. С другой, этот «кто-то» – майор службы, да не просто заместитель начальника разведки, а легендарный Эйтингон. О нём ещё в училище курсанты пересказывали друг другу легенды…

К счастью командира группы, толстяк удовлетворённо хмыкнул и повернулся к выходу.

– Всем удачи, – пожелал он и, обращаясь уже к старлейту, буркнул: – Вы не переусердствуйте. Знаете принцип обращения с бритвой «Жиллетт»? – Тот отрицательно мотнул головой. – Завернуть до упора, а потом сделать пол-оборота назад. Руководствуйтесь.

Закончив изложение переговоров с Пикенброком – конспект доклада Сталину, – Марков решил сформулировать свои выводы. Цель встречи, безусловно, дезинформация командующего фронтом и через него – высшего политического руководства страны. Об этом говорят как минимум три прокола. Первый: при внезапном нападении стратегически нецелесообразно встречными ударами уничтожать Белостокский выступ. Это потеря темпа. Пока гитлеровцы будут возиться с окружёнными армиями, мы успеем подвезти части второго эшелона обороны. С идеей скоропалительной победы придётся расстаться навсегда. Для противника разумнее нанести сходящиеся удары в район Минска, чтобы сразу опрокинуть наши резервы и открыть дорогу на Москву. Абверовец пытался как бы мимоходом показать подложный план немецкого Генштаба.

Второе: среди названных кандидатур, якобы готовящихся принять бремя власти, нет ни одной имеющей реальные механизмы управления страной. Ни дипломат, ни военачальники не обладают реальными рычагами воздействия на промышленность, финансы. Они не имеют поддержки в органах, обеспечивающих внутренний порядок. Значит, весь «план» – чистой воды фикция.

Третье: вызывает сомнения дата предполагаемого начала войны. По внутреннему ощущению Маркова агрессии следует ждать много раньше. Однако это – вопрос достаточно спорный. Зато бесспорно другое: офицер разведки никогда не согласился бы так легко сдать всю сеть своих агентов. Если на него стали бы сильно давить, он мог пообещать отозвать большую часть подпольной «армии теней» непосредственно перед началом военных действий. Или гарантировал бы их бездействие. Отдать контрразведке противника список своих шпионов и диверсантов можно лишь в одном случае, если ставится цель перед началом войны загрузить спецслужбу заведомо бессмысленной работой. Да и то в такой ситуации подбрасывают фальшивку.

Своё творение Сергей закончил глубокой ночью. Он вставил ручку в чернильницу настольного прибора. Деревянная основа уставилась в потолок как ствол зенитного орудия. Указательный палец горел – с непривычки к «литературному труду» на нём образовалась настоящая мозоль.

– Мы писали, мы писали, наши пальчики устали, – приговаривал комфронтом, сгибая и разгибая фаланги.

Можно было вызывать дежурную машину и отправляться на аэродром, где с вечера дожидается самолёт. Если не задержит Верховный, к вечеру восемнадцатого Сергей Петрович вернётся в Белосток.