Книга Veritas - Рита Мональди

Пока старый кастрат так возмущался, мы сошли с винтовой лестницы, которая вела к площадке и диким животным, и наткнулись на кое-что странное. В большом восточном дворе красовалась вонючая куча дерьма.

– Милосердное небо, это, должно быть, Мустафа, – заметил я и заткнул нос.

– Я не думал, что львы делают такие большие кучи, – рассмеялся Симонис.

Атто постепенно успокаивался. Мы уговорили его сесть на ступеньку лестницы. Хотя руки его еще тряслись от ярости, он наконец решился просветить нас.

– «Soli soli soli» – это не повторение слова «soli»! Наоборот: речь идет об известном латинском девизе.

Я зачарованно слушал.

– Если бы ты по правилам хорошего тона передал мне слова аги на латыни, – ругался аббат Мелани, – вместо того, чтобы кормить меня глупыми интерпретациями, мы избавили бы себя от нескольких дней напрасных усилий.

– Так что же означает «soli soli soli»? – спросил я.

– Первое «soli» – это дательный падеж единственного числа прилагательного «solus», единственный, и, соответственно, означает «единственному». Второе – дательный падеж существительного «sol», то есть солнце. Третье – родительный от «solum», земля, и обозначает, таким образом, «земли».

– Значит, «soli soli soli» – это… «единственному солнцу на земле».

– Вот именно. Или же «единственному солнцу земли», если тебе так больше нравится. Во Франции это известное выражение, поскольку его величество приказал выгравировать его на пушках своего войска. «Король-солнце» любит напоминать всем о своей власти. Но слова эти придумал не он; Нострадамус, к примеру, использовал их в одном из своих запутанных пророчеств. А он, в свою очередь, должно быть, украл его у древних римлян.

– Почему?

– «Soli soli soli» – эта надпись часто встречается на солнечных часах, которые показывают время, когда тень от железной палочки перемещается по схеме. Предположительно, это был древний латинский обычай, который перешел дальше. Однако происхождение его нам не интересно. Существует множество подобных девизов, как, например «sol solus solo salo», что означает «только солнце царит над землей и небом», или «sol solus non soli», то есть «для всех есть только одно солнце», или «solus soles solari» – «только солнце утешает без устали».

Говоря, Атто снова поднялся, и мы принялись выглядывать Фроша, чтобы попросить у него немного воды или вина. Атто после своей канонады ругательств испытывал сильную жажду. Но смотрителя нигде не было. Он оставил железо и доски, которыми собирался ремонтировать двери, рядом со входом в конюшню. Внезапно мы услышали доносящийся с площадки звук, оттуда, где стояли клетки. Птицы взволновались, и площадка заполнилась щебетом.

– Значит, история с Черкесом тут ни при чем. Но почему ага выбрал себе такой девиз? – принялся рассуждать я вслух, когда мы все вместе шли к площадке для игры в мяч.

– Может быть, он хотел оказать этим честь Евгению, – предположил Симонис. – Может быть, ага хотел сказать «Мы пришли к единственному солнцу земли».

– Крайне маловероятно, – ответил Атто. – Евгений никакое не солнце. Он верховный главнокомандующий императорскими войсками, не более. «Soli soli soli» наверняка означает повелителя.

– Значит, императора, – заключил я. – Но почему тогда они произнесли эти слова на аудиенции у Евгения, вместо того чтобы сделать это в присутствии Иосифа?

Атто задумчиво молчал.

– Может быть, эти слова имеют двойное значение? – заметил Симонис.

– Какое?

– Дайте подумать… вместо «к единственному солнцу земли» можно, наверное, перевести «к солнцу, которое одно на земле».

– Разве это не то же самое?

– Нет, эта вторая формулировка означала бы «к одинокому солнцу земли», то есть к императору, – пояснил Симонис.

– А почему это он одинокий? – удивился я.

Но ответа не получил. Мы вошли на площадку. На большой арене с ее высокими, устремленными к небу стенами звучали пронзительные крики птиц. Попугаи кричали во все горло и наполняли пространство своим шумом.

– Почему птицы подняли такой гам, мальчик? – удивленно спросил меня аббат Мелани, причем говорить ему приходилось громко, чтобы я его услышал.

Мы снова услышали несколько ударов, словно наносимых молотом, которым крушат деревянные доски. Я пояснил Атто, что Фрош, вероятно, находится среди клеток и прибивает планку для новой двери конюшни (хотя на самом деле было не совсем ясно, почему он делает это среди птиц).

Пронзительный крик птиц из-за громкого эха от новой порции ударов стал почти оглушительным.

– Проклятье, эти ужасные птицы практически невыносимы, – воскликнул Атто, пытаясь зажать уши.

Тоже закрыв барабанные перепонки руками, я пошел к маленьким вольерам и вскоре заметил, что они стоят вплотную к стене, то есть за ними никого не может быть, в том числе и Фроша, который мог бы вызывать этот шум.

– Симонис! – крикнул я своему подмастерью, оставшемуся в обществе Атто.

– Вы только посмотрите, господин мастер, только посмотрите! – словно эхо ответил он мне, чтобы в свою очередь привлечь мое внимание.

Он стоял, повернувшись к противоположной стороне большой площадки, глядя на вход, через который можно было попасть на стадион, куда мы вошли совсем недавно.

Мы были уже не одни. Огромное, мохнатое, двуногое существо, высотой по меньшей мере в два человеческих роста, показывало нам свои клыки, с которых капала слюна, и злобно рычало, хотя я и не слышал этого из-за невообразимого шума птиц. Затем оно опустилось на передние лапы и двинулось к нам, готовое атаковать.

Хотя я не очень разбирался в хищниках, инстинкт подсказал мне, что существо это голодно. Застыв от ужаса, я наблюдал за приближающимся животным, слушая тем временем последними проблесками сознания, как невидимый кузнец очереднымударом молота вызывает новый всплеск хаоса среди птиц, затем услышал звук закрывающейся двери и только в этот миг понял, что есть еще и другой вход на площадку, прямо напротив того, через который вошел медведь, собиравшийся нас атаковать.

В моих ушах по-прежнему звучали крики попугаев, когда я вдруг осознал, что птичьи клетки, которые Фрош поставил у стены одну на другую, скрывали эту вторую дверь и что именно этой дверью занимался невидимый столяр.

Невольно уворачиваясь от вышедшего на финишную прямую медведя, который недвусмысленно направлялся ко мне, я потерял из виду Мелани и Симониса. А они прятались за Летающим кораблем.

– Господин мастер! – услышал я слова Симониса.

Затем раздался громкий треск, и на площадку обрушилось наводнение.

* * *

Словно в безумном сне, со скоростью взрыва различные создания устремились из двери позади клеток, будто капризный бог собирал за этой дверью животную жизнь всех времен и стран. Хаотическая масса из плоти, крови, мышц, когтей, грив, шерсти и зубов с ревом обрушилась на площадку и мгновенно распространилась по ней, как гипс, вылитый в чистую воду. Земля дрожала под ногами топочущих быков, пантер, своей темной шерстью вбиравших в себя весь свет, словно демонические черные звезды, тигров, веером бежавших навстречу друг другу, как щупальца одной-единственной полипообразной дикой кошки, рысей, казалось, взвивавшихся в воздух от силы, с которой взрыв живого выбросил их на площадку для игры в мяч.